Виза в пучину - Марат Каландаров

Томас вздрогнул — это была его контора.

— Господа, — впервые за всю беседу улыбнулся генерал, — я приглашаю вас на обед и предлагаю выпить за успешно выполненное государственное задание.

Звонок из Стокгольма застал Томаса у трапа самолета.

— Томас, — услышал он дрожащий голос жены, — должна сообщить тебе трагическую весть, — в аппарате возникла пауза, и он услышал всхлип, — погибла тетя Хелга…

— Как?! Когда?! — воскликнул он.

— Она возвращалась из Таллина на пароме «Эстония»… Паром потерпел аварию… Об этой трагедии говорит весь мир…

— Я в последние сутки не включал радио и не читал газет, — упавшим голосом констатировал он. — Возможно, еще найдут ее? Тетя неплохо плавает…

— Дай-то Бог, — выдохнула жена. — Пока сообщили, что из восьмисот пятидесяти пассажиров спасли всего лишь сто тридцать семь. — Будем надеяться на чудо…

— Я сегодня вылетаю в Стокгольм.

— Жду тебя. Он поднимался на трап в каком-то оцепенении. Как только воздушная махина оторвалась от бетонки, он прильнул к окну. Друзья заметили резкую перемену в поведении коллеги.

— Неприятная весть? — тихо спросил Нортон.

— Да, — выдавил лейтенант, смахивая слезу. — Погибла тетя, которую я очень любил. Моя мать рано умерла, и она воспитала меня, как родного сына…

И чтобы не выдать своего состояния, он опять отвернулся к окну.

Небо набухало сырой тяжестью. И сквозь эту темную завесу уже ничего нельзя было разглядеть: ни солнца, ни самого неба — была огромная пустота, мутная и липкая, как сгусток горечи, шевелившийся в его душе. Он всматривался в темное месиво, словно пытаясь в этой вязкой трясине разглядеть таинственные знаки судьбы. Но вместо знаков судьбы перед глазами всплывало до боли знакомое лицо тети.

Внутри что-то вдруг надломилось, оборвалось, обнажив потаенную, но уже не способную отныне заглохнуть боль.

Факт и комментарий.

Премьер-министр Швеции Карл Бильдт.

Я встретился с этим человеком на легендарной шхуне «Васа», что красуется на набережной Страндвэген в Стокгольме. Но разговор наш был не об этом корабле, а о пароме «Эстония». Мой собеседник — некогда приближенный премьер-министра Швеции Карла Бильдта, который был главой правительства в памятном 1994 году, когда погибла «Эстония».

— Не кажется ли вам символичным, — начал я беседу, — что наш разговор происходит на этом легендарном трехмачтовом и 64-пушечном корабле, который ваши предки подняли со дна морского более трехсот лет назад и превратили в уникальный музей. А вот «Эстонию» по таинственным причинам не хотят поднимать, хоть об этом просит вся Европа.

— Разными путями они оказались на дне. «Васа» — боевой корабль и утонул, получив пробоину в морском сражении, а «Эстония» — гражданское судно, куда военным, согласно международным конвенциям, с оружием входить запрещено. Но военные нарушили табу, игнорировав международные правила, и по их вине погибли сотни гражданских пассажиров.

— Поднимать паром боятся, и на то есть причины?

— Совершенно верно.

— Прятать концы в воду начал тогдашний премьер-министр Швеции Карл Бильд. Вы были рядом с ним, когда ему сообщили о трагедии?

— Да. Когда тонула «Эстония», мы пировали в государственной канцелярии Розенбад. Я находился рядом с премьером.

— По случаю чего состоялось пиршество?

— Наша партия проиграла выборы, и через пару недель ожидалась смена правительства.

— У господина Бильда, потерявшего премьерское кресло, наверное, было подавленное состояние?

— Нет. Мы весело отмечали свое поражение, ибо всем были гарантированы солидные должности — Швеция не оставляет в стороне тех, кто однажды побывал у власти. Так что безработица никому не грозила, и у нас не было причин для огорчений.

— Во сколько премьеру сообщили о трагедии?

— Было половина второго ночи.

— Получается, что весть пришла через сорок минут после погружения парома в морскую пучину? Но премьер утверждал, что он об этом узнал лишь в три ночи?

— Видимо, у него на этот счет были свои соображения.

— Откуда пришло сообщение?

— Ему позвонили из нашей военной разведки — MVST.

— Каковы были действия главы государства в первые часы после трагедии?

— Он заявил, что информация о гибели парома «Эстония» не подлежит огласке. Сам же вместе с несколькими доверенными лицами заперся в одном из кабинетов канцелярии и до самого утра вел непрерывные разговоры с зарубежными персонами.

— Вы знаете, о чем он говорил? И почему с иностранцами?

— Все это время он говорил на английском языке. О чем? Мне не известно.

— Возможно, во время этих разговоров влиятельные собеседники подсказывали ему, какие именно надо принимать решения?

— Вполне возможно. На первом же публичном своем выступлении он старательно подчеркивал, что паром утонул по техническим причинам. Ему не следовало делать столь поспешный вывод.

— Понятно, — резюмировал я, — кто-то из-за рубежа был очень заинтересован скрыть истинные причины гибели парома и направить комиссию по ложному следу? А кто из шведов, после зарубежных телефонных переговоров, консультировал премьера в эти часы?

— Министр транспорта и коммуникаций Матс Одел со своими советниками. С их помощью премьер составил план действий по созданию аварийной комиссии, которая должна была выявить причины катастрофы.

— В полдень господин Бильдт срочно вылетел в Финляндию. С какой целью?

— В компании с советником МИД Ионасом Хафстрёмом и капитаном III ранга Эмилем Свенссоном из аналитической группы государственного совета Швеции Бильдт вылетел в Турку, чтобы встретиться там с главой правительства Финляндии Эско Ахо и эстонским премьером Мартом Лаа-ром. Замечу, что эта их встреча происходила при закрытых дверях и носила секретный характер.

— Допускал ли премьер такую причину, как теракт?

— Подобные выводы он тут же отметал.

— Если вернуться к длительным телефонным переговорам премьера в первые часы после катастрофы, допускаете ли вы мысль, что главным советником стали представители Пентагона?

— К этому выводу пришли многие не только в моей стране, но и за рубежом.

ПАРОМ «ЭСТОНИЯ». КАЛЕВ ВАТРАС

Из бара он вышел в подавленном состоянии. В подозрительном, как ему показалось, взгляде незнакомца он успел прочитать свой приговор. Возможно, успокоил себя матрос, все это я придумал. Когда тебя преследует страх, померещиться может всякое. Тем более, если ты не относишься к сословию героев…

В холле он остановился и посмотрел на себя в зеркало. Красная паутинка в глазах, лицо устало осунулось, губы слегка дрожали. Я слишком мнителен, решил он, надо прилечь отдохнуть. Он зашагал к лифту мимо широкой витрины магазина, за которой мелькали пассажиры с покупками в руках. Тина Мююр, увидев сквозь стекло поставщика товаров, жестом подозвала к себе. Ватрас вошел в просторный зал и направился к кассе.

— Сегодня люди с ума скакнули, — устало проговорила продавщица, — сметают с полок все. Как будто настал конец света! Питьевая вода закончилась. Тут, в накладной, одна цифра, а фактически ты мне завез на двадцать упаковок меньше. Как это понимать?

Ватрас удивленно посмотрел на продавщицу, но тут же вспомнил о поддоне, оставленном на автопалубе.

— Не волнуйся, Тина, — успокоил он, — эти упаковки лежат на нижней палубе. Сейчас привезу.

— Срочно! — поторопила продавщица. — Народ умирает от жажды.

Ватрас заметил, что рядом с продавщицей, на полу, стоит объемистая дорожная сумка и сложенная куртка. Тина перехватила его взгляд и пояснила:

— Это сумка с моим барахлом.

— Почему здесь, а не в каюте? — удивленно спросил матрос.

— А ты что, не слышал разговоры в нашей мореходной семье?

— Какие разговоры?

— Витает слух, что всем членам экипажа следует быть готовым ко всяким непредвиденным обстоятельствам. Многие наши загодя сложили все необходимое в чемоданы и сумки, чтобы не терять время на сборы…

— На какие сборы? — все больше и больше удивлялся матрос.

— Это в случае, если паром пойдет ко дну, — тараторила продавщица.

— Что ты мелешь?.. Учения, что ли, ожидаются? — не унимался Калев.

— Может быть, и учения. А, может, и по-настоящему. Если многие наши заранее собрали вещи — жди беды. Возможно, все это плод корабельной фантазии, но дыма без огня не бывает. Так что береженого Бог бережет. — Она склонилась к уху собеседника и шепотом добавила: — Я еще в порту слышала разговор между нашим начальством и шведским инструктором о неполадках на пароме… Швед так и заявил, дескать, технических дефектов столько, что судно не имело право выходить в рейс.

— А что, минералки уже нет? — прервала их диалог пожилая женщина.