Слотеры. Бог плоти - Виталий Обедин

Теряя терпение, я уже подумывал подключить к поискам своего племянника Джада Слотера, известного обширными и крайне сомнительными знакомствами, как вдруг Мастер Плоти объявился собственной персоной. Вернее, сначала объявилась другая персона в мантии, тоже вполне заслуживающая внимания, но уже не только за свои магические таланты.

Такой персоной стал Квентин Саламатус – одна из самых крупных шишек Ковена.

Человек, которого иногда именовали (и не поймешь, в шутку или всерьез) «вице-канцлером Ура от магии», прибыл в мои апартаменты на Аракан-Тизис собственнолично, не удосужившись даже прислать предварительно записку или уведомить о своем визите при помощи какого-нибудь хитрого магического фокуса.

Последнее меня отнюдь не порадовало. Я слышал кое-что о Втором из Круга Девяти: говаривали, Квентин Саламатус не из тех, кто позволяет себе тратить время, отправляясь наобум в гости к человеку, которого может и не оказаться дома. А значит, Ковен установил слежку – если не за мной, то за моим жилищем. Учитывая последние события, нетрудно предположить, что поводом послужили мое недавнее обращение в представительство магического братства и интерес, проявляемый к смертному юноше, который выдает себя за одного из ковенитов.

Кровь и пепел!

Мой юный друг преуспел в искусстве привлекать внимание сильных мира сего к своей скромной персоне. Даже более чем. Сначала суккуба, затем я и Близнецы, а теперь вот и верхушка Ковена. Что дальше? Его величество Джордан II подождет помирать и восстанет со смертного одра, дабы потребовать к себе такого искусника?

Учитывая, как заплясали события, – вполне может статься.

Но, как бы то ни было, Вера Слотер заполучит его первой.

Я так решил.

Мысленно поставив для себя точку в этом вопросе, я скорчил хмурую физиономию и сосредоточил внимание на визитере.

Так получилось, что, будучи изрядно наслышан о Квентине Саламатусе, воочию я видел магистра в первый раз в жизни. И, должен признаться, поначалу зрелище не впечатлило. Представитель крупнейшего магического сообщества Ура (а следовательно, и всего мира) выглядел… ничуть не представительно.

Стандартная темно-синяя мантия, отороченная по краям алой каймой, – знак высокого положения в иерархии Ковена, сидела на нем криво и постоянно норовила съехать с плеча. Магу-чиновнику приходилось снова и снова поправлять ее нервными отрывистыми движениями. Блеклые рыбьи глаза делали и без того тусклое лицо совершенно невыразительным, а выскобленные до синевы щеки глубоко запали, придавая ковениту сходство с аскетом, вознамерившимся уморить себя постами да воздержанием. Этим он отчасти напоминал дядюшку Витара, чье исхудавшее лицо вообще мало чем отличается от голого черепа. Неужто это ответственность так высушивает?

Тень, а не человек. Стяни с колдуна мантию, выряди в простую одежду – и на улице ты пройдешь мимо, рискуя даже не заметить его.

Между тем Квентин Саламатус по праву являлся одним из виднейших людей Блистательного и Проклятого. Маг Ковена первой категории, он обладал совершенно недюжинными познаниями в области волшбы, однако считалось, что истинные таланты магистра лежат в области бюрократии и крючкотворства. Злые языки поговаривали, будто скорее этим талантам, нежели колдовскому умению, Саламатус обязан своему положению в Круге Девяти. Не удивлюсь, если это окажется правдой: даже высшие маги отчаянно нуждаются в умелом управляющем – уж больно много магического материала ныне использовалось в самых простых отраслях городского хозяйства, от транспорта до чистки сточных канав.

Кроме того, кто-то же должен вести переговоры от имени Ковена как с Магистратом, при котором состоял весь официальный магический сброд, так и с Монаршими Чертогами, где нынче завершало бренный путь по земной юдоли наше умирающее высочество – славный король Джордан II, номинально представляющий в Блистательном и Проклятом верховную власть.

Саламатусу едва ли пришелся по вкусу пристальный взгляд. Но не обращая внимания на его недовольно поджатые губы, я с откровенным интересом продолжал разглядывать мага-чиновника, про которого ходило множество нелепых слухов и столько же анекдотов, высмеивающих поразительную работоспособность, еще более поразительную педантичность и уж совершенно поразительную скаредность.

А ведь многие из них, похоже, недалеки от истины.

Пальцы ковенита пестрели въевшимися в кожу чернильными пятнами, а мантия одного из самых влиятельных людей Ура оказалась аккуратно заштопана в нескольких местах. У меня почему-то немедленно возникло убеждение, что все стежки были сделаны рукой самого мага.

«Приходят как-то к Саламатусу вор, ростовщик и скупец и просят: рассуди, о жаднейший…»

Разглядывая магистра, я не забывал и слушать. При всей своей невзрачности и даже некоторой нелепости Саламатус точно не входил в число людей, слова которых позволительно пропускать мимо ушей. Особенно когда ковенит рассказывал о совершенно диких вещах.

– …в настоящее время пострадало уже свыше тридцати человек, – медленно закончил свою речь маг-чиновник, сверля меня в ответ белесыми рыбьими глазками.

Последнее, к слову, свидетельствовало о железном стержне, таящемся внутри столь невзрачного человека. Я мог бы по пальцам пересчитать смертных, у которых хватило духу не то что смотреть в глаза Выродку – просто выдержать его взгляд. И готов биться об заклад, пара пальцев осталась бы про запас. Впрочем, знать, что я думаю о нем, Саламатусу совершенно не стоило, а посему…

– Тридцать? Что ж, значит, будет работа для Мусорного патруля, – подчеркнуто небрежным тоном бросил я.

Лицедей из меня неважный, но скрыть нарастающее внутреннее напряжение удалось.

На самом деле мы ведь оба понимали, к чему он клонит.

Чтобы вспомнить обо мне, Колдовской Ковен должен был вляпаться в крупные неприятности. Я бы даже сказал – масштабные неприятности. А поскольку маги-чиновники не любят терять лицо и показывать, что неспособны самостоятельно управиться с чем бы (с кем бы) то ни было, их интересы должны пересекаться с моими. При таком раскладе ковениты получат возможность загрести жар чужими руками, делая вид (не в последнюю очередь для самих себя), будто искусно манипулируют обстоятельствами.

Общий же интерес у меня с Ковеном нынче один.

Мастер Плоти.

Загадочный гений волшбы, хилер высочайшей категории.

Одуревший от вожделения мальчишка.

Меня распирало от желания вскочить, схватить Саламатуса за грудки, встряхнуть как следует и проорать: «Где он?!», но приходилось сдерживаться. Ковениты намерены использовать Ублюдка Слотера в своих целях? Что ж, пусть попробуют.

Это обойдется им недешево, так что еще вопрос, кто кого использует.

Помня о воспетой острословами скаредности Второго из Круга Девяти, набивать цену следовало изначально, иначе этот скряга примется торговаться за каждую монету, которую намерен уплатить. Пусть поверит, будто Слотеру на самом деле нет дела до каких-то там людишек.

Саламатус словно не услышал моей реплики про Мусорный патруль.

– И эти тридцать человек все еще живы, – настойчиво продолжал ковенит.

Я вопросительно поднял бровь.

– Все живы, – повторил маг-чиновник, тускло блеснув рыбьими глазками. – Хотя назвать их людьми не повернется язык. Полагаю, они и сами уже устали молить о смерти. Мессир Слотер, вы, несомненно, догадываетесь, почему я пришел именно к вам. Тремя днями ранее вы искали человека, который ответственен за происходящее сейчас на улице Ткачей…

Мой Джулиан все-таки пришел к своей Мэриэтте.

Только уже не скромным просителем. Похоже, он принес с собой боль и ужас.

Эмиль Траут, будь он жив, пришел бы в восторг от нового сюжета на вечную тему.

– …ваш рассказ о молодом человеке, уроженце Арбории, выдающем себя за члена братства, сразу же привлек внимание Ковена. Сами понимаете, не каждый день к нам приходят с подобными расспросами представители Древних семей, – рассказывал Саламатус, нервно поправляя мантию. – Опять же дар, который вы обозначили в описании разыскиваемого, дар, который вызвал интерес даже у Древней крови, сам по себе крайне редок.

Магистр помолчал, ожидая моей реакции, но поскольку я ничем не выразил заинтересованность, продолжил:

– Мы не оставляем хилеров без опеки и надзора, даже когда их базовая подготовка не позволяет сдать экзамены в Ковен. Магия трансмутации, позволяющая напрямую взаимодействовать с материей, изменяя ее форму, а иногда и содержание, – уникальна. Это один из величайших даров небес человечеству. А уж когда речь заходит об умении работать с живой материей, не повреждая ее… такие случаи и вовсе наперечет. Уникумы, обладающие подобными способностями, известны поименно. Посему Колдовской Ковен немедленно приложил необходимые усилия для поисков этого… хм… неофита. Если он так силен от природы, то представляете, что могло бы вырасти из юноши при надлежащем обучении и наставничестве?!