Водоворот судьбы. Платон и Дарья - Юрий Васянин

свой срок, отправлялись домой, а вместо них, на службу прибывали новые солдаты, которые стали относиться к Романовым намного хуже, чем прежние. Постепенно количество плохих солдат увеличилось, а хороших существенно сократилось. Впрочем, общее количество тоже заметно уменьшилось. К весне в отряде осталось около ста пятидесяти солдат.

В Сибири жизнь Романовых подверглась изощренным испытаниям. Царская семья физически страдала от унижения и страха. Чего только им не пришлось пережить. Однако все же не все солдаты проявляли враждебное отношение к царской семье. С некоторыми караульными у Романовых сложились более-менее приятельские отношения. Многие солдаты просто остерегались, открыто проявлять к ним хорошие чувства, потому что это жестко пресекалось солдатским комитетом.

Романовы часто спускались в караульное помещение, когда там находились солдаты, относившиеся к ним с глубоким уважением, и с удовольствием отдавали им свое свободное время. Цесаревич часто играл с солдатами в шашки, а великие княжны вели пристойные разговоры.

В общем, вся зима у царской семьи прошла в ужасной тревоге за свое будущее. Вспоминая в мельчайших подробностях свою прошлую жизнь, они испытывали глубокую душевную тревогу. Даже время не смогло распылить их страдания. Матвей Васильев хорошо представил себе, как тяжело Романовым жилось в Сибири!

“Где те люди, которые грозились их спасти? Почему они медлят с их освобождением? Ведь опасность подошла совсем близко!”, — промелькнуло у него в мыслях.

Время шло быстро, и вот зима, в очередной раз обрушилась на Россию. Она сцепилась с весной и как, всегда проиграв битву, пустила обидные слезы. В теплые дни с крыш застучала звонкая капель, а по вечерам под ними образовывались хрустальные сосульки. От весенней оттепели на разбитых дорогах появились небольшие лужицы. Чувствуя приближение весны, на голых ветках стали орать и драться вездесущие воробьи. Со всех сторон понеслись звуки пробуждающейся весенней жизни. Природа начала просыпаться после зимней спячки. От мыслей о близком тепле Романовы немного успокоились.

Весной в Тобольске узнали, что скоро прибудет новый комиссар со своим отрядом и что на Татищева, Долгорукова, Гендрикову и Шнейдер выдали ордер на арест, а солдатам пообещали увеличить жалованье. Обрадовавшись большому жалованью, солдаты сделались более усердными в своей службе и стали исполнять свои обязанности с еще большим рвением. Они спешно возвели в губернаторском доме перегородки и пригнали в него арестантов из дома купца Корнилова, что привело к большой скученности в особняке. Только англичанин Гиббс не почувствовал стесненности на себе, потому что он ни с кем не пожелал разделить свое жилье.

***

С наступлением весны уральские большевики развернули в Тобольске бурную деятельность. Павел Хохряков, сколотив в городе красногвардейские отряды, провел перевыборы в местный Совет и, заняв пост председателя, подчинил себе охрану губернаторского дома. Чтобы исключить возможность бегства царской семьи из Тобольска матрос уставил на всех дорогах красногвардейские посты.

В эти же весенние дни комиссар Василий Васильевич Яковлев вооружил сто пятьдесят рабочих Южного Урала во главе с В.Н. Зенцовым, загрузил их в железнодорожный состав и направился в Тобольск. Когда красногвардейский отряд прибыл в Тюмень и начал выгружался из вагонов, перед чрезвычайным уполномоченным возник человек в солдатской одежде. Яковлев презрительно оглядел невысокого, худого мужчину.

— Чей отряд выгружается? — нерешительно поинтересовался у него солдат.

— Это-отряд уполномоченного ВЦИК, — Яковлев спрятал за усмешкой свое презрение и, вопросительно приподняв брови, спросил: — А вы, собственно, кто?

— Я командир уральского отряда Авдеев, — запинаясь, ответил тот. — Куда вы направились?

— В Тобольск, там я должен получить директиву из Москвы насчет бывшего царя.

Яковлев предъявил Авдееву комиссарское удостоверение и голосом, не терпящим никаких возражений, объявил, что уральцы поступают в его полное подчинение. В ответ командир уральского отряда обрисовал комиссару общую обстановку в Тобольске. Яковлев молча выслушал и предложил уральцу вернуться купеческий городок. Авдеев известил Уральский Совет о встрече с Яковлевым и отправился вместе с ним обратно. Добравшись до Тобольска двадцать второго апреля, Яковлев занял комнату в доме Корнилова, разместил на постой свой отряд и явился к Павлу Хохрякову.

Матрос пристальным взглядом оглядел Яковлева и удовлетворенно крякнул. Комиссар произвел на него хорошее впечатление. Затем матрос встал, и грузно переваливаясь с боку на бок, как на палубе корабля, подошел к Яковлеву и крепко поздоровался с ним. Комиссар молча вытащил из кармана удостоверение и, просияв чисто выскобленными щеками, подал его председателю.

— Годится, — утвердил Хохряков и возвратил бумагу Яковлеву.

— Мне нужно переговорить с вами по вопросу эвакуации Романовых — располагающе улыбнулся комиссар.

— Когда вам будет удобно?

— Сегодня вечером, — ответил Яковлев и окинул Хохрякова выразительным взглядом.

— Хорошо, — согласно боднул головой, бывший кочегар броненосца “Александр III”.

В этот же день весть о приезде комиссара достигла губернаторского дома. Великие княжны не на шутку всполошились, поднялась страшная суматоха.

— Комиссар придет делать обыск.

— Он может обнаружить наши письма. Надо сжечь их.

— Нужно уничтожить дневники, там все наши сокровенные желания, мечты, мысли. Не хочется ими делиться с чужим человеком.

Взволнованные приездом чрезвычайного комиссара великие княжны тут же начали уничтожать свои письма и дневники.

Вечером Яковлев явился в Тобольский Совет.

— Советское правительство наделило меня чрезвычайными полномочиями, поэтому чтобы я мог успешно выполнить свою миссию, я требую, от вас беспрекословного мне подчинения. В ином случае я должен буду воспользоваться в отношении вас крайними мерами, — не терпящим тоном объявил комиссар.

Никто из присутствующих особому уполномоченному не возразил.

— Однако есть одно обстоятельство, которое может серьезно повлиять на вашу миссию, — подал голос Хохряков.

— Что именно?

— У цесаревича обострилась болезнь, поэтому он не сможет выехать.

— В таком случае мне придется отложить эвакуацию царской семьи.

— Я выступаю категорически против этого решения. Я считаю, что Романовых нужно немедленно увозить из Тобольска, потому что скоро реки вскроются и тогда монархисты могут попытаться освободить бывшего царя.

— Я не могу единолично решить этот вопрос, мне необходимо посоветоваться с Москвой.

Яковлев, не откладывая дело в долгий ящик, связался по прямому проводу со столицей и доложил, что цесаревич оказался больным, и что он не транспортабельный. Из столицы комиссару приказали забрать с собой только бывшего царя, а цесаревича пока оставить в Тобольске.

На следующий день Яковлев в сопровождении Матвеева появился в губернаторском доме. На первом этаже их встретил Кобылинский. Комиссар подал Евгению Степановичу документы. Тот бегло их просмотрел и, аккуратно сложив, возвратил обратно.

— Познакомьте меня с вверенной вам территорией и охраной, — сухо попросил Яковлев.

Кобылинский провел чрезвычайного комиссара вокруг губернаторского дома, и от его палючих глаз ничего не скрылось. Когда в одиннадцать часов по приказу Кобылинского солдаты и офицеры собрались, Яковлев подал удостоверение уже Матвееву, и