Женщина без имени - Чарльз Мартин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Но ты же слышал песню «Леди Джем»?
– Леди кто?
Кейти нахмурилась.
– Милый, тебе надо иногда выползать из-под скалы. – Снова танцевальные па. Она тихонько запела: – «Voulez-vous coucher avec moi ce soir?»[16]
– Мне, вероятно, следует знать, что это значит, верно?
Кейти покачала головой, прижала палец к губам, как будто обдумывая.
– Если подумать хорошенько, то, пожалуй, нет.
Она коротко хмыкнула. Смеялась надо мной.
– Ты надо мной смеешься, так?
– Частенько, но тот факт, что ты этого не знаешь, выглядит мило, поэтому… – Она облокотилась на перила. – «Мулен Руж» означает «Красная мельница». Это парижское кабаре с мировой славой. Место рождения канкана. Они создали целое шоу. Там выступали многие знаменитости: Элла Фицджеральд, Лайза Миннелли…
– То, что ты танцевала, откуда ты знаешь эти па?
Смешок.
– Я за это заплатила… – Она обвела глазами город. – Как и за все остальное.
Пауза. Легкий порыв ветра.
– Это твой любимый город?
Кейти взвесила свой ответ:
– Близко, но все же нет.
– Какой же тогда?
Она указала на юго-запад:
– Вон там. Город под названием Ланже. До него несколько часов.
Вокруг нас было много людей. Они фотографировали. Молоденькая девушка встала возле перил рядом с Кейти и ждала вспышки. Ее подружка попятилась на несколько шагов, чтобы максимально захватить панораму Парижа за ее спиной. Всегда помнящая о том, что происходит вокруг нее, Кейти слегка повернулась ко мне, чтобы на ее лицо упала тень. Инкогнито. Она спросила:
– Ты уже бывал в Париже?
– Один раз. Очень давно.
– Бизнес? Работа?
Новый порыв ветра.
– Что-то в этом роде. Хотя мне нравилось то, чем я занимался, я не стал бы называть это «работой». – Я сменил тему: – Я не лингвист и не знаю ни слова по-французски, но твой французский очень хорош.
– Так и должно быть. – Ее глаза блуждали по ландшафту внизу. – Я всегда так скучала по дому, даже когда снималась, что приезжала сюда, пусть у меня были всего сутки, чтобы только услышать, как говорят люди, вдохнуть аромат выпечки, выпить кофе.
– Судя по всему, ты могла это использовать во многих фильмах?
– Когда я переехала в Штаты, я начала… – Кейти засмеялась, – в Майами.
– Почему в Майами? – прервал ее я.
– Самолет сел там по дороге в Канзас.
– Что могло заставить тебя отправиться из Парижа в Канзас?
– Джуди Гарленд.
– Я не понимаю…
– «Волшебник из Страны Оз». – Кейти пожала плечами. – Я почему-то думала, что мое будущее начнется в Канзасе. У Дороти все получилось. Почему не получится у меня?
– Почему же ты не миновала Майами?
Снова беззаботный смех, как будто воспоминания больше не причиняли ей боль.
– У меня кончились деньги, когда я вышла из самолета, поэтому я отправилась на поиски безопасного места для ночлега. Вышла из автобуса перед гигантской католической церковью, начала бродить по тротуарам и потом увидела мужчину в развевающихся белых одеждах с трубкой в зубах. Думаю, я выглядела как заблудшая овечка. Стеди нашел для меня место для ночлега у кого-то из своих прихожан, а потом отвел в театр. Представил. Я прошла прослушивание, проявила все свои таланты и заработала несколько баксов. Я откладывала деньги на билет на самолет, потом все стало складываться, и Канзас стал несущественным.
– И все это из-за «Волшебника из Страны Оз»?
Кейти ответила, не глядя на меня:
– Сказка может быть очень сильной.
Я ждал. Ничего не говорил.
Кейти продолжала:
– Я не хотела, чтобы люди знали, что я отсюда. Не хотела… – Она не договорила, посмотрела на часы. – Нам пора, мы же не хотим опоздать на наш поезд?
Я смотрел, как она двигается. Слушал то, что она говорила. Почувствовал размеренный, легкий ритм ее дыхания. Если кто и был в своей стихии, то это она в этом городе.
Мы вернули скутеры в гараж, потом Кейти собрала в рюкзак кое-какие вещи, а затем превратилась в новый неузнаваемый персонаж. Мы доехали на метро до вокзала, чтобы сесть на поезд в 11:10 до Ланже. В отличие от почти любого транспорта в Америке, поезд пришел точно по расписанию. Мы сели. Он был почти пуст. Редкие пассажиры спали в своих креслах. Кейти оглянулась и прошептала:
– Я люблю ночные поезда.
Мы нашли наши места, сели друг напротив друга, разделенные столиком. Кейти вытянула ноги и как-то устроила их между моими. Весь вагон был в нашем распоряжении.
Двери закрылись, и поезд отъехал от перрона, постепенно набирая скорость примерно до ста миль в час. Мы довольно быстро выехали за черту города, и за окном встали округлые холмы. Луна поднялась выше, стала больше, сияла ярче с тех пор, как мы покинули Эйфелеву башню, и отбрасывала длинные тени на французский ландшафт. Кейти смотрела в окно, и, насколько я мог сказать, ее занимали собственные воспоминания, а не французская провинция.
Глава 20
В поезде мы несколько часов поспали. Засыпали и просыпались. Я спал больше, чем Кейти. В три часа утра поезд остановился на станции Ланже, и двери открылись. Мы вышли на перрон рядом с ярко-красным деревянным железнодорожным вагоном, которому на вид было лет сто, не меньше. Свежевыкрашенный, с медными табличками. Одну сторону занимала звезда Давида. Кейти провела пальцами по краю, коснулась медных букв, обводя пальцем слова. Она прочитала вслух:
– «Этот вагон перевез больше ста сорока тысяч «арестантов» в лагеря смерти».
Мы пересекли улицу и пошли по городу. Две главные улицы, магазины по обе стороны. Кафе. Пекарни. Мясные лавки. Обувной магазин. Парикмахерская. Кондитерская. Несколько баров. Кейти почти бежала вприпрыжку.
– Здесь живет около двух с половиной тысяч человек.
Она остановилась в конце Главной улицы.
– Во время Второй мировой войны там располагалось гестапо. – Она указала на огромный замок, поднимавшийся над городом, словно мыс Гибралтар. Замок Ланже. Освещенный со всех сторон. – На этих стенах вешали участников французского Сопротивления.
– Ты любишь историю?
Она тщательно взвесила свои слова:
– Я ценю ее.
Я закинул свой рюкзак на плечо и предложил понести и ее рюкзак, но она от меня отмахнулась:
– Нет, со мной все в порядке.
Мы шли по средневековому городу, петляя по узким улочкам. Кейти шла медленно, словно моряк, оказавшийся на суше после многомесячного плавания.
Я спросил:
– Это далеко?
Она улыбнулась, перепрыгивая через трещины на тротуаре.
– Что это?
Я ткнул пальцем в темноту.
– То, куда мы идем.
Она покачала головой:
– Миля, даже чуть меньше.
Вымощенная булыжниками дорога шла по серпантину и слегка поднималась вверх. Магазинов больше не было, мы миновали небольшой ручей, кладбище, церковь. Кейти указала на нее.
– Ей больше тысячи лет.
Дорога проходила совсем близко от церкви, казалось, ее двери открывались прямо на мостовую. Мы остановились, и Кейти пробежалась пальцами по сложной резьбе на мощных двенадцатифутовых дверях, потемневших от выхлопных газов.
– Сколько тебе было лет, когда ты уехала отсюда?
– Почти шестнадцать.
– Почему «Кейти Квин»?
Она пожала плечами:
– Хорошо звучит. Слетает с языка.
– Ты выбрала имя, потому что оно хорошо звучит и слетает с языка?
Кивок.
– И еще потому, что оно не имело ничего общего с тем именем, которое дал мне отец.
– Какое же?
– Изабелла.
– Изабелла – это твое настоящее имя? Я думал, что так зовут женщину, именем которой ты пользуешься сейчас.
– И то, и другое. Когда мне было шестнадцать, я оставила Изабеллу позади только для того, чтобы выкопать ее в тот момент, когда слава и состояние заставят меня воскресить ее. Поэтому теперь Изабелла – это женщина, которую ты видишь, и та, которая позволяет мне летать сюда и обратно незамеченной. – Долгое молчание. – Отец говорил, что так звали его мать. Она, по его словам, успела подержать меня на руках перед тем, как умереть. Прошептала это имя мне на ухо. На людях он называл меня Беллой. Это значит «красавица». – Кейти покачала головой. – И мне нужно было это слышать, потому что вопреки тому, что видят окружающие и ты, и тому, на приобретение чего я потратила целое состояние, красивой я не была.
– Ты шутишь.
Кейти повернула и повела меня вверх по холму.
– Я была толстухой с прыщами на лице, в очках с толстыми стеклами, с брекетами и легким страбизмом.
– Стра… что?
– Бизмом. – Кейти посмотрела на меня и свела оба глаза к носу. – У меня было косоглазие.
– Ты лжешь.
– Хирурги это исправили, но… – Она позволила глазам занять нормальное положение. – Время от времени, когда я устаю…