Жизнь Замечательных Блонди - Кира Измайлова

Кристиан с честью справился с этой задачей, но, не успел он перевести дух, как на него обрушился изнемогающий Алан Грасс. С этим дела обстояли хуже, хотя бы потому, что Кристиан никак не мог понять, чего Алан от него хочет. Когда же до Первого Консула дошло, что Алан желает, чтобы Кристиан выступил посредником в объяснении между самим Аланом и Раулем, — у Алана, видите ли, при виде обожаемого шефа коленки слабеют, язык отнимается и пропадает дар связной речи! — он слегка рассвирепел… Бедняга Алан вылетел из кабинета Кристиана пробкой, сопровождаемый грозным рыком и напутствием не попадаться больше Первому Консулу на глаза, а сам Кристиан, побушевав минут пять, пораскинул мозгами и попросту сбежал из Эоса. Какая уж там тоска! Давненько не случалось подобных безумных денечков!

Рауль же тем временем методично сортировал полученные им сведения о рояле. Он уже успел перекопать архивы и даже нашел изображение таинственного инструмента. Обладая хорошо развитым чувством прекрасного, Рауль влюбился в замечательный черный, с перламутровой инкрустацией инструмент с первого взгляда! И ведь именно такой предлагался на той выставке-ярмарке! Рауль развил бурную деятельность и отправил своего агента на ту планету с изрядной суммой денег и категоричным приказом без рояля не возвращаться.

Приказ был выполнен (а кто бы посмел ослушаться?), и вскоре Рауль Ам стал счастливым обладателем единственного на Амои старинного концертного рояля. Ожидая, пока инструмент доставят на Амои, Рауль продолжал свои изыскания и вскоре нашел несколько записей концертов с участием этого самого рояля, а также несколько партитур, кои и принялся с энтузиазмом изучать.

Коллеги Рауля наблюдали за его действиями кто с недоумением, а кто со здоровым скептицизмом и иронической улыбкой. Вернер и Эмиль, будучи поглощены затяжным междоусобным конфликтом, вообще не отреагировали на новости, а Людвиг буркнул только «Чем бы дитя ни тешилось…» Кристиана который день невозможно было застать на рабочем месте, а Алан смотрел на шефа несчастными глазами незаслуженно наказанного пета и жалобно вздыхал, поражаясь черствости и недогадливости Рауля. Себастьян же, когда Рауль поделился с ним своей радостью (как до того с добрым десятком знакомых), ухмыльнулся и произнес ещё одну загадочную фразу: «Рауль за роялем — это будет зрелище!»

И вот, наконец, инструмент был доставлен и торжественно установлен в апартаментах Рауля в Эосе (как рояль затаскивали наверх по лестнице — в лифт он не помещался, а разобрать инструмент, как какую-нибудь прозаическую мебель, Рауль не позволил, — это отдельная история). Конечно, рояль нуждался в некоторой реставрации и настройке, но в целом для своего возраста эта вещь находилась в отличном состоянии. Рауль уже успел убедиться, что хорошо отполированный рояль — действительно очень скользкий инструмент, и теперь ломал голову над тем, на что же намекал Себастьян…

…Кристиан сидел в своем кабинете и проклинал всех и вся. Больше всего на данный момент ему хотелось открыть окно и сигануть вниз с высоты в шестьдесят этажей. Увы, позволить себе такую роскошь он не мог, а потому пребывал в отвратительнейшем расположении духа. Сбежать из Эоса в свою резиденцию в Апатии он тоже не мог, — дел было невпроворот, где уж тут тратить время на разъезды по городу! — поэтому вынужден был которую неделю обитать в своей эосской квартире. И всё бы ничего, если бы квартира Рауля не располагалась аккурат под апартаментами Кристиана. В результате Кристиан уже давно терзался непреодолимым желанием предать Второго Консула мучительной смерти. Дело в том, что покупкой антикварного рояля дело не ограничилось. Рауль, будучи натурой увлекающейся, воспылал желанием научиться на этом рояле играть. Гаммы ему уже удавались неплохо, но что касаемо более сложных музыкальных произведений… Хуже всего было то, что Рауль помимо прочих полезных качеств обладал ещё и редкостным упрямством, и сбить его с намеченной цели было невозможно. С упорством, достойным лучшего применения, Второй Консул в свободное от работы время (а именно по ночам) разучивал несложные пьески. Несчастному Кристиану не только во сне снилась, а уже и наяву мерещилась незатейливая, но на редкость привязчивая мелодия под странным названием «Собачий вальс». При чем там собаки, Кристиан не знал, но Рауля был готов загрызть лично.

Раздался телефонный звонок. Кристиан машинально снял трубку, хотя только минут пять назад зарекался совершать подобные глупости.

— Слушаю… — сказал он умирающим голосом.

— Кристиан? — раздался в трубке жизнерадостный голос Рауля. — Доброе утро!

— Доброе? — не согласился Кристиан, но Рауль не уловил иронии.

— Кристиан, — продолжал он. — Ты знаешь, я недавно услышал об очередном аукционе антиквариата…

Кристиан поморщился. Хотя… если Рауль начнет скакать вокруг нового приобретения, может быть, он оставит рояль в покое и даст, наконец, Первому Консулу выспаться?!

— И что же, Рауль? — с преувеличенным интересом спросил он.

— Кристиан, — замялся Рауль. — Э-э… Ты, случайно, не знаешь, что такое «орга?н»?

Кристиан выронил трубку и уставился на собственное отражение на экране монитора. Свой внешний вид ему не понравился: так мог бы выглядеть маньяк-убийца, вышедший на охоту. Кристиан поспешно дал отбой и набрал номер Алана.

— Алан, — нервно сказал он. — Ты не занят?

— Ничего срочного, — несколько удивленно ответил Алан. Высокое начальство не часто жаловало его такими звонками. Особенно после той достопамятной «скромной просьбы». — Что-то случилось? С Раулем?! Кристиан, не молчите!..

— Нет, нет, всё в порядке, — поспешил успокоить Кристиан. — Зайди ко мне как можно скорее… Нет! Алан, немедленно зайди! Сию секунду!

— Да что все-таки случилось? — недоуменно спросил Алан.

— Ты всё ещё хочешь, чтобы я поговорил вместо тебя с Раулем тебе… о твоих?… Гм… — вкрадчиво спросил Кристиан. Судя по повисшей в трубке благоговейной тишине, Алан этого не просто хотел, он этого жаждал всеми фибрами души!

— Да!.. — выдохнул он наконец. — Что я должен за это сделать?…

— Делай что хочешь… как хочешь… где хочешь… — прошелестел Кристиан умирающим голосом. — Только, ради Юпитер, не позволь Раулю купить орга?н!

Заклятые друзья

Каждую осень, когда на Танагуру обрушивались песчаные бури, приходящие из окружающей город пустыни, Вернер Дирк, глава службы безопасности, впадал в глубокую депрессию. Вообще-то, депрессивное состояние совсем не свойственно Блонди, но Вернер Дирк был субъектом в высшей степени своеобразным, а потому упорно впадал в депрессию каждую осень. В остальное время года он представлял собой вполне адекватного представителя расы правителей Амои… ну, разве что с небольшими отклонениями. Совсем-совсем небольшими! Ну не считать же серьёзным отклонением любовь Вернера к самостоятельному расследованию уголовных преступлений, хотя по идее функция эта находилась в ведении подчиненного ему департамента полиции? Но нет — Вернер предпочитал лично выезжать на место преступления, а потом долго и упорно лазить по всевозможным катакомбам и шататься по гнуснейшим притонам в поисках преступника. (Вполне вероятно, кстати, что поиски преступника были всего лишь благовидным предлогом для вот этого самого шатания по притонам.)

Многие также считали, что Вернер склонен к некоторой паранойе, в том плане, что ему постоянно мерещился некий заговор против Амои в целом и его самого в частности. Правда, после того, как был выявлен и убит шпион, пробравшийся в Эос под видом Блонди, на Вернера перестали коситься, когда он начинал излагать свои соображения по поводу шпионов и методов их действий. Несмотря на это, натуралистические рассказы Вернера об обитателях городских трущоб и, в частности, о крысах — своего рода санитарах города, способных обглодать криминальный труп за пару часов, — слушать по-прежнему никто не желал. Впрочем, Вернера это мало смущало: он попросту зажимал свою жертву в угол и, нависая над нею всеми своими немереными сантиметрами, начинал рассказывать… Конечно, высшее руководство он благоразумно не трогал, предпочитая отыгрываться на совсем молодых, только что поступивших на службу Блонди, или даже на относительно высокопоставленных людях. За эту привычку коллеги Вернера особенно не любили и старались избегать общения с ним под любыми, даже самыми невероятными предлогами.

При этом сам Вернер искренне не понимал, почему его истории — а рассказчиком он был совсем не плохим! — вызывают столь резкое отторжение у неблагодарных слушателей. Пожалуй, единственным, кто время от времени соглашался послушать Вернера, был Себастьян Крей, который и сам иногда пускался во все тяжкие и предпринимал какую-нибудь безумную вылазку, а потому Вернера понимал. Но застать Себастьяна на месте и, главное, ничем не занятым, было совершенно нереально, а потому Вернер продолжал страдать в одиночестве. Поделиться интересными случаями из практики он мог только с собственными подчиненными из службы безопасности, которые и сами прекрасно знали эти истории, во многих участвовали, а потому тоже бегали от Вернера, как от чумы.