Радиоэлектронный шпионаж - Анин Борис Юрьевич

Вызванный к Меку, Брейси отрицал наличие близких отношений с Галей. Он сказал, что зашел на квартиру заместителя пресс-секретаря только затем, чтобы предупредить Галю о разрыве отношений с ней. Но Мек не поверил. В самом деле, бессмысленно встречаться с человеком, чтобы сказать, что больше с ним не увидишься. Решение посла и Мека было однозначным: Брейси — слабое звено в системе безопасности посольства, он должен быть немедленно отправлен на родину,

РАССЛЕДОВАНИЕ

22 декабря 1986 года после признания, сделанного Лоунтри в Вене, Следственный отдел ВМС начал собственное расследование обстоятельств нарушения режима секретности в американском посольстве в Москве. Обычно все дела о шпионаже вело ФБР. Но когда шпионом являлся военный и в деле не фигурировали гражданские лица, оно подпадало под юрисдикцию военных спецслужб. Было допрошено более полутора тысяч человек, из них двести шестьдесят проверены на полиграфе. Естественно, что прошел проверку на детекторе лжи и Лоунтри. Результаты проверки настораживали: оказалось, что Лоунтри не всегда говорил правду на допросах, точнее, что-то недоговаривал. По предположению следователей, это касалось похищения секретных документов из американского посольства в Вене. Уступая настойчивости следователей, Лоунтри заявил, что украл три секретных документа из шифровальной комнаты ПКП на четвертом этаже венского посольства и двести документов, которые ему было поручено уничтожить. В течение сорока восьми часов, последовавших за этим признанием Лоунтри, следователи установили, что якобы украденные им документы никогда не существовали, да и не дежурил Лоунтри в день их предполагаемого похищения.

К марту 1987 года допросу подверглись двести морских пехотинцев, но до Брейси очередь еще не дошла: он считался образцом в выполнении своих служебных обязанностей и в списке подозреваемых был на одном из последних мест. Все переменилось 16 марта 1987 года, когда следователь Давид Мойер, будучи в командировке в Вене, узнал от тамошнего резидента ЦРУ про похождения Брейси в Москве. Мойер срочно телеграфировал в Следственный отдел ВМС США о своей находке.

18 марта 1987 года началась серия допросов Брейси. Сначала Брейси утверждал, что не состоял в интимных отношениях с Галей, но после проверки на полиграфе, давшей отрицательный результат, он изменил показания. Брейси рассказал, что вступил в половую связь с Галей на квартире заместителя пресс-секретаря по ее инициативе. Позже Галя предложила Арнольду увидеться с каким-то «дядей Сашей», которого очень интересовало поведение некоторых посольских работников.

На следующий день Брейси сделал еще более сногсшибательное заявление. По его словам, однажды он столкнулся с Лоунтри в баре. Последний был очень пьян и зол на всех и вся. Лоунтри при этой встрече сказал Брейси, что нашел способ отомстить: благодаря его помощи, мол, русские не раз проникали в посольство.

Еще через две недели Брейси признался, что видел, как Лоунтри кого-то проводил на территорию посольства. Брейси не доложил про это факт куда следует из жалости к бедняге Лоунтри. А начиная с февраля Брей- си согласился выключать сигнализацию, пока Лоунтри водит сотрудников КГБ на «экскурсию» по секретным объектам в здании посольства, и заблаговременно предупреждать их о появлении начальника караула. А еще три раза он помогал Лоунтри организовать сотрудникам КГБ часовое посещение помещений ПКП, за что получил ровно тысячу долларов. Подписывая свое новое заявление, Брейси услышал, как один из следователей сказал другому: «Еще шпион попался!» Тогда Брейси заявил, что его свидетельские показания ложны и он лучше пойдет под суд за лжесвидетельство, чем по обвинению в шпионаже. Так Следственный отдел ВМС США лишился единственной своей улики против Брейси — его собственного признания.

Трудно сказать, почему Брейси сознался в несовершенном преступлении. Либо он действительно был виновен, либо его пытали, либо речь шла лишь о помощи в расследовании дела Лоунтри. В последнем случае ясно, что одно дело — давать показания против кого-то, к кому не испытываешь теплых чувств, а совсем другое — свидетельствовать против себя самого, любимого и единственного.

Да, действительно, после 23.30 по московскому времени морской пехотинец покидал пост номер 1, и охранник на посту номер 3 мог беспрепятственно впустить сотрудника КГБ через основной вход в посольство. Следующее препятствие представляла собой дверь в помещение ПКП, которая запиралась на кодовый замок. Комбинация, с помощью которой можно было открыть» замок, хранилась в опечатанной пластиковой коробке. Но подделать и коробку, и печать на ней ничего не стоило. Наконец, на пульте у охранника размещались красная и желтая сигнальные лампочки и зуммер, которые давали знать, что кто-то открывал дверь в помещение ПКП. Морской пехотинец на посту номер 3 мог отключить с помощью тумблера и зуммер, и красную лампочку. Правда, погасить желтую было не в его власти, но все же время включения сигнала тревоги нигде не регистрировалось. Ничто не могло помешать охраннику солгать относительно времени срабатывания сигнализации.

Однако версия заговора Лоунтри и Брейси не выдерживает никакой критики. Лоунтри и Брейси одновременно заступали на дежурство всего два раза — в октябре и в ноябре 1985 года. Они плохо ладили друг с другом. Да и вряд ли скрытный Лоунтри, даже в состоянии алкогольного опьянения, рассказал бы Брейси о том, что он помогает сотрудникам КГБ проникать в здание посольства. В таком свете признание Брейси выглядит как бред шизофреника. С одной стороны, картина вполне реальна (в том, что касается самого Брейси), а с другой (в отношении Лоунтри) — нет. А что, если Брейси обошелся без Лоунтри?

На первый взгляд эта версия является более правдоподобной и многое объясняет. Для подстраховки Брейси признался в своей связи с Галиной. Когда его начали допрашивать сотрудники Следственного отдела ВМС США, Брейси сознался, стараясь свалить всю вину на Лоунтри. Но забыл, что его собственная судьба как соучастника мало чем будет отличаться от судьбы Лоунтри.

В шифровальной комнате ЦРУ была своя система сигнализации с регистрацией времени возникновения сигнала тревоги. Никакой корреляции между временами дежурств пары Лоунтри — Брейси и ложными срабатываниями сигнальных устройств найдено не было. Но это свидетельствует лишь о том, что сотрудники КГБ не побывали в шифровальной комнате ЦРУ. И все.

12 июня 1987 года обвинения с Брейси были сняты. Он поселился на военно-морской базе, уволился из морской пехоты и женился на женщине, находившейся на действительной военной службе.

В августе того же года Лоунтри стал первым и пока что единственным морским пехотинцем США, осужденным за шпионаж. Ему дали тридцать лет тюрьмы, однако вскоре скостили пять из них. После обязательного отбывания в тюремном заключении трети всего срока наказание ему могло быть заменено на условное. В письме отцу из тюрьмы Лоунтри просил дать знать Виолетте, что у него все в порядке. Он считал, что Виолетта все еще продолжала любить его.

МЕРЫ ПРИНЯТЫ

Летом 1987 года руководство АНБ получило санкцию президента Рейгана на замену всей скомпрометированной аппаратуры из посольства США в Москве, а заодно и консульства в Ленинграде. Операция имела кодовое наименование «Стрелок». Оборудование из одного только посольства заняло при перевозке сто двадцать ящиков. Получив груз, двадцать специалистов в Форт-Миде приступили к тщательнейшему ощупыванию, оглядыванию, просвечиванию посредством рентгеновского облучения и исследованию в инфракрасном диапазоне прибывшей техники.

Существуют две версии, по-разному интерпретирующие результаты обследования аппаратуры, срочно эвакуированной из СССР. Обе они сходятся в том, что в компьютерных принтерах, которые были установлены в помещении ПКП, удалось найти «закладки» — микросхемы, работавшие от батареек. Дальше эти версии расходятся.

В соответствии с первой версией, больше ничего «страшного» при проверке оборудования из шифровальных комнат найти не удалось. Сначала-де в одном из проверяемых шифраторов была найдена плата, которая в свое время заменила в нем такую же. Эта новая плата вызвала подозрение тем, что не была покрыта специальным пластиковым составом, свидетельствовавшим, что замена произведена специалистами АНБ. Тревога оказалась ложной: дальнейшее расследование показало, что ремонтом шифратора занимались инженеры из государственного департамента, слыхом не слыхивавшие о каком-то там специальном пластиковом составе для покрытия плат.