Колодец тьмы - Маргарет Уэйс

— Мы с тобой потратили достаточно времени на Владык. Из-за них мы как-то позабыли о дворфах. Расскажи-ка мне, что ты узнал о Пеших.

Вечером начался праздник в честь Хельмоса... Столы ломились от обилия изысканных кушаний. Вино лилось рекой. Вместе с ним лились восторженные речи придворных. Король гордился своим сыном. Королева, делая вид, что ее это ничуть не занимает, сидела надутая и раздраженная. Гарет, пребывавший в благоговейном ступоре, был настолько потрясен и зачарован происходящим, что не мог есть. Он не сводил восторженных глаз со своего кумира, и ему казалось, что кронпринца окружает золотистое сияние. Но сам Хельмос выглядел отрешенным, как будто он уже находился в Храме, общаясь с богами.

Дагнарус скучал или делал вид, что скучает. Веселье за столами делалось все более шумным и непринужденным. Когда мальчиков наконец повели из зала, поскольку им пора было ложиться спать, Дагнарус на мгновение вырвался из рук Сильвита и обернулся, чтобы еще раз взглянуть на старшего брата.

— И у меня так будет, — сказал он.

— Если боги соблаговолят, — уточнил Сильвит.

Дагнарус полоснул по нему зеленым огнем своих неистовых глаз и улыбнулся.

После того, как его высочество был благополучно уложен в постель, Сильвит ушел в свою комнату. Он всегда задыхался в этой комнате, окна которой представляли собой просто узкие щели, оставленные между каменными глыбами. Эльф тосковал по своей постели в родных лесах, тосковал по прохладному, бодрящему воздуху, напоенному ароматом сосен. Во дворце он часто просыпался от кошмарных снов. Сильвиту снилось, что его душат.

Воспользовавшись тем, что большинство обитателей замка находилось в состоянии сладостного опьянения и что в столь поздний час его вряд ли потребуют в спальню принца, Сильвит взял кисть, чернила и стал писать стихотворение, посвященное Защитнику. Стихотворение было длинным и полным иносказаний. Там говорилось о радугах в водопадах, об орлах, парящих над стенами дворца, о серебристых рыбках, поднимающихся к поверхности озера. Любой человек, который начал бы читать стихотворение (причем такой человек должен был бы еще в совершенстве знать язык эльфов), заснул бы от скуки на середине сочинения. Но Защитник, читая стихотворение, сумеет от цветов, листьев и стеблей пробиться к корням — к истинному содержанию послания.

Выполняя Ваши приказы, я проник в окружение короля. Ныне я являюсь камергером его младшего сына — упрямого мальчика, который в свои девять лет отличается честолюбием и смышленостью, однако не желает учиться. Принц бесстрашен, своеволен и имеет привлекательную внешность. Опасное сочетание, в особенности для человека. В будущем он может нам пригодиться. Мое восприятие принца можно сравнить с тем, что испытываешь, глядя на зачарованную музыкой змею. Пока наигрывает музыка и звучат заклинания, он будет оставаться послушным и управляемым. Но как только «музыка» стихнет, он, подобно змее, взметнется вверх и ужалит.

Что касается господина Мабретона — он целиком оправдывает Ваши прогнозы. Отношения между его единомышленниками и людьми стремительно ухудшаются. Госпожа Мабретон остается в уединении в их отдаленном доме на берегу реки Хаммеркло. Она еще не появлялась при дворе, за что мы должны быть ей только признательны. Песнь ее красоты заглушила бы уродливые звуки, издаваемые ее ослом-мужем.

Хельмосу, старшему сыну короля, предстоит стать Владыкой. Влияние Божественного ослабевает. Нам следует подготовиться к действиям.

Взмахнув в последний раз кистью, Сильвит позвал одного из своих слуг. Этот эльф служил ему еще в родном доме, а теперь вместе с хозяином прибыл в Виннингэль. Сильвит отдал слуге стихотворение, свернутое в трубку и вложенное в украшенный резьбой костяной футляр.

— Доставишь это Защитнику Божественного. Вот тебе деньги для платы за Портал и мое разрешение на вход. Никто, кроме Защитника, не должен видеть это послание. Если тебя вдруг схватят враги Защитника — неважно, эльфы или люди — ты вначале уничтожишь послание, а затем убьешь себя.

Слуга поклонился, показывая, что понял слова хозяина и готов с радостью выполнить порученное ему задание. Он спрятал футляр под одеждой, возле сердца. Поклонившись еще раз, он исчез.

Исполнив свой долг, Сильвит и не подумал ложиться спать. Он подошел к окну, выходящему во внутренний двор. Двор был пуст, если не считать дворцовой стражи.

Война меня очень устраивает, — думал Сильвит, наблюдая за солдатами, совершающими обход. Первые человеческие солдаты, вышедшие с нашей стороны Портала, ознаменуют падение Божественного и возвышение Защитника. А оно будет означать и мое собственное возвышение.

Лучи солнца, стремившиеся пробиться в узенькие окна дворцового пристанища эльфа, пробудили воспоминания об утренних зорях на его родине, где он всегда просыпался с первыми рассветными лучами.

Из глаз Сильвита хлынули слезы. Он плакал, ничуть не стыдясь этого.

Глава 7

Пылающее озеро

На следующее утро Хельмос вошел в Храм, чтобы подвергнуться Семи Испытаниям. Они продолжались две недели, и это были самые длинные две недели в жизни Гарета. День, когда Сильвит пришел сообщить Дагнарусу об успешном окончании испытаний, стал золотым днем в жизни мальчика для битья. Эльф объявил, что Совет Владык избрал кронпринца Хельмоса новым Владыкой. Впервые Владыки были единодушны в своем решении. Гарета не волновало дурное настроение Дагнаруса и даже то, что принц без всякого повода ударил его по лицу и рассек губу.

В день Трансфигурации Гарет проснулся задолго до прихода Сильвита. Он успел не только проснуться, но и наполовину нарядился в новую одежду, купленную родителями. Сегодня многое в его жизни должно было произойти впервые. Он впервые увидит Чудо Трансфигурации, впервые войдет в Храм Магов и впервые наденет короткую блузу. Надев эту блузу, нависавшую над его новыми двухцветными облегающими панталонами, Гарет почувствовал, что вырос чуть ли не до шести футов. Сильвит заколол булавкой его пелерину и поправил мальчику волосы под шапкой.

Дагнарус же начал это утро с капризов и придирок. Обычно он просыпался легко, моментально выскакивал из постели и поддразнивал придворных, сонно моргавших и украдкой зевавших в рукава. Но сегодня принц спал дольше обычного или делал вид, что спит. Разодетые придворные беспокойно переминались с ноги на ногу и мрачно взирали на восходящее солнце. Гарет был в панике, боясь пропустить церемонию, хотя до нее оставалось еще целых шесть часов.

Сильвит взял все в свои руки. Он открыл окна, впустив в спальню свежий воздух и лучи удивительного по своей красоте восходящего солнца. Гарет залюбовался на ярко-красные полосы, протянувшиеся по небу. Потом их цвет стал пурпурным, а далее резко сменился на оранжевый и, наконец, на золотой. Сердце Гарета радостно забилось: какое доброе знамение для Хельмоса.