Здравствуй, Мир! - Михаил Француз

на самом деле было? Сколько лет прошло — историю уже раз двадцать переписать успели. Старые летописи сжечь, новые написать и опять сжечь. Чтобы опять написать…

— И опять сжечь, — закончил за неё я. — Всё, как положено. Всё, как у людей.

— Точно, — поудобнее устроилась на моём плече она.

— А почему Железный ранг? Разве в Гильдии можно повторно регистрироваться? — задал вопрос я через какое-то время.

— Нельзя, — ответила Альбина. — Но никто не запрещает свой ранг понизить. Мало кто так делает, всё же статус предоставляет весьма и весьма серьёзные бонусы, от которых сложно отказываться. Но никто не запрещает.

— Вот как… не знал, — снова взял карточку в руки и посмотрел на неё я.

— Железный ранг — удобно, — продолжила пояснять она. — Отношение в Гильдии уже достаточно уважительное: с высока на тебя не смотрят, как на Медь или Бронзу, но лишнего внимания ещё не привлекаешь, как Сталь или Серебро. Те-то уже все на перечёт, все на виду. Быть Авантюристом Железного ранга — всё равно, что быть невидимкой.

— А взносы? Комиссия? — уточнил я.

— Пять золотых в год? — хмыкнкла она. — Ничего не значащая мелочь. Ты вот сам, за сколько по времени можешь их заработать?

— За три часа, — вспомнилась мне сегодняшняя добыча в шахте.

— Вот видишь, — пожала она плечами.

— А процент с продаж и вознаграждения? Не жалко?

— Десять процентов, — проговорила Альбина. — Бывает и жалко. Но удобство бытия Авантюристом-невидимкой перевешивает жадность. К тому же, как ты уже понимаешь, в деньгах я давно нужды не испытываю.

— Ты ведь здесь из-за меня? — после какого-то времени молчания спросил я, вернув карточку на тумбочку.

— Да, — не стала отнекиваться она. — Мне понравилось там, под деревом. Захотела повторить. Ты против?

— Нет, — ответил ей. — Не против. Даже «за». Но… как-то это странно.

— Ну… на самом деле, я тебя давно хотела… Сам понимаешь: молодой учитель, видный, весёлый, только что со службы не где-нибудь, а в ВДВ… куда интереснее мальчиков из твоего класса. И даже из классов постарше… Потом попадание в этот мир. Отсутствие родителей, слетевшие запреты, самостоятельность, постоянная угроза жизни, смерти товарищей… Привыкаешь брать у жизни то, что хочешь, сразу, как выпадает малейшая возможность. Не откладываешь свои желания на завтра, так как завтра может и не быть…Сколько раз приходилось такое видеть… и испытывать… А тут раз, и ты… ну я и не стала откладывать. Взяла своё сразу.

— И что теперь? — тихо спросил я. — С нами?

— Ну… Иван Дмитрич… я не создана для семьи. Дом, быт, детишки… это не для меня… ты извини, но замуж я за тебя не пойду.

— Замуж… — повторил за ней. — Женат я уже был. Дважды. Ничего хорошего из этого не получилось… И зови просто Иваном. Как-то оно не актуально это «Иван Дмитрич», после того, что мы тут и там под деревом вытворяли, не находишь?

— Пожалуй, — хихикнула и уткнулась лицом в моё плечо она.

— Чем займёшься? — через какое-то время, задал вопрос я. — Ты ведь, как понимаю, в городе надолго?

— В Лабиринт буду ходить, — пожала плечами она. — Могу тебя «пропаравозить». Хочешь? Пошли со мной.

— Нет, — ответил равнодушно я. — Не хочу.

— Но как же?.. — растерялась Альбина. — Но почему?

— А зачем? — задал я встречный, ставящий в тупик вопрос.

— То есть, как это, «зачем?», — нахмурилась девушка. — Это ведь быстрый и надёжный способ стать сильнее.

— А зачем? — повторил я. — Зачем становиться сильнее? Что это даёт?

— Самостоятельность. Независимость. Возможность самому принимать решения. Самому распоряжаться собственной жизнью. Делать то, что хочешь, что нравится… — перечисляла она. — Быть свободным…

— А сейчас я что делаю? — усмехнулся я, припомнив анекдот про того негра под пальмой с бананами.

— То есть? — удивилась и не поняла моего ответа девушка. — А что ты делаешь?

— То, что хочу, — ответил ей я. — Только то, что хочу и то, что мне интересно. Начальников надо мной нет.

— Но как же? — снова растерялась Альбина. — Ты же… А как же те, кто тебя призвал? Они же могут…

— Могут, что? — развеселился я. — Заставить меня спасать мир? Как? У меня первый уровень — уж я наспасаю! Заставить вернуть им деньги? Да пожалуйста! С превеликим удовольствием. Всю сумму. Могу даже с процентами… как только заработаю. В тюрьму кинут? Тоже не беда — пусть кормят, поят, одевают, обеспечивают койко-место, крышу над головой и занятость. Даже сопротивляться не буду. Вот только лишний нахлебник никому не нужен. Вот и получается: пока я слаб и бесполезен, то никому и не нужен. А значит — свободен.

— Какой… необычный… взгляд на вещи, — задумалась Альбина. — И чем же ты, в таком случае, занят? Как проводишь дни?

— Да в целом, почти так же, как и на Земле. С поправкой на местный колорит. Работаю по двенадцать-тринадцать часов в день на добыче руды в шахте, добывая руду для кузнеца. Четыре часа тренируюсь в обращении с копьём и шестом в Гильдии Воинов. По часу в день занимаюсь самообразованием в разных дисциплинах и направлениях. Иногда, хожу за травами для алхимика.

— А прокачка? — нахмурилась Альбина. — Охота на монстров?

— А зачем? — улыбнулся я. — Зачем это мне? Зачем поднимать уровень?

— Вообще-то, чем выше уровень, тем больше срок жизни. Разве ты не хочешь жить дольше?

— О как? — хмыкнул я. — Про такую фишку не знал. И какова зависимость?

— Первый — тридцатый уровень: обычная продолжительность человеческой жизни. Тридцатый — пятидесятый: в полтора раза дольше. Пятидесятый — сотый: в два раза. Сотый — двухсотый: в четыре. Выше трёхсотого: фактическое бессмертие… — перечислила Альбина.

— То есть, их нельзя убить?

— Нет, конечно. Убить можно кого угодно.

— И сколько ты знаешь Героев, прокачавшихся выше сотого уровня, которые прожили хотя бы пятьдесят лет? — улыбнулся я.

— Я… — задумалась она. И долго думала. И, видимо, так ни одного и не вспомнила.

— Тот же Юдзуми Харуто. Ведь сильный же был парень? Не мог не быть сильным, если Лабиринты насквозь проходил.

— Сильный, — согласилась девушка. — Почти до трёхсот восьмидесятого уровня докачался.

— И сколько он прожил в итоге? Тридцать пять? Сорок пять?

— Двадцать девять, — хмуро ответила Альбина.

— А сколько