Наследник волшебника - Дэниел Худ
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Запомни, что я скажу, — медленно, с расстановкой произнес он, — никогда не говори так на улице.
— Так — это как? — с вызовом поинтересовалась Мопса, вздернув подбородок.
— Не декламируй, — негромко сказал Лайам. — А то посадишь на хвост стражу.
Скептически прищурившись, Мопса встала и гордо выпрямилась.
— Здесь нет стражников, брат. И потом, они все дураки.
Лайам на миг зажмурился, набираясь терпения. Он никогда не умел управляться с детьми.
— Слушай, что тебе говорят, — тихо повторил он, — никогда не декламируй на улицах. И не называй меня братом.
— Почему?
— Потому что ты — всего лишь отмычка, а не певец. Тебе полагается называть меня дядей. И, кроме того, никто не поверит, что ты мне сестра.
— Хорошо, — угрюмо буркнула Мопса. — Ну, а теперь ты выслушаешь, что велел передать Волк?
— Да.
Глядя на маленькую, дрожащую от холода оборванку, Лайам начал жалеть, что так резко одернул ее. Девчонка была худой — слишком худой, и он мысленно выбранился в адрес местной карады. Палица всегда сетовал, что ученики харкоутской гильдии слишком толсты и неуклюжи — от обильной пищи и хорошего обращения. Лайам вспомнил, как обращался с Мопсой Шутник, и ему сделалось тошно.
— Волк сказал, что обчистить тебя мог только Двойник, — говорила меж тем девочка, — потому что только он не боится трогать зеленые вещи. И потом, его никто не видел в последние два дня.
— С тех самых пор, как меня обокрали, — сказал Лайам и улыбнулся. — Тебе известно, где его можно найти?
— У него много укрытий. — Мопса помолчала, прикидывая, стоит ли продолжать разговор. — Волк сказал, чтобы я тебе помогла. Я знаю, где он бывает.
Тут по Щелке пронесся порыв ветра, и скверный запах, ударивший в ноздри Лайама, мгновенно стер улыбку с его лица. Мопса вздрогнула и поплотней закуталась в одеяло, но запах от этого не исчез. О боги, да от девчонки разит нечистотами! Лайам невольно припомнил вчерашнюю вонь и сделал шаг в сторону.
— Скажи-ка, Мопса, ты что, шла сюда по канализационным трубам?
Девчонка перестала стучать зубами и изумленно уставилась на Лайама:
— Откуда ты знаешь?
— Оттуда… о боги! — По Щелке пронесся новый порыв ветра. — Ты жутко смердишь.
Мопса деловито принюхалась, потом покачала головой:
— Это еще ничего не значит… Я могла идти и по крышам.
— На крышах не встречается столько дерьма. Ну ладно, теперь ответь, сколько у этого человека укрытий?
— Не то шесть, не то семь, — отозвалась Мопса. Она определенно была смущена. Проницательность собеседника ее поразила.
— Зачем ему столько?
— Ну… чтобы прятаться и заметать следы.
Ветер утих, и запах канализации перестал ощущаться, но Лайам уже принял решение.
— Пошли, — скомандовал он. — Раз уж мне придется с тобой куда-то идти, то для начала нам следует заглянуть в баню.
— В баню? — удивилась Мопса, приноравливаясь к широким шагам Лайама. — Я ни в какую баню идти не могу.
— Это еще почему? — спросил Лайам. Он был занят — следил за верхними этажами, выискивая там мальчишек со спущенными штанами.
— Ну… потому, что у меня нет денег.
— Я заплачу, — рассеянно сказал Лайам, продолжая поглядывать вверх. — Какие еще у тебя есть причины не расставаться с собственной вонью?
Других причин Мопса выдумать не смогла и затрусила рядом, шлепая босыми ногами по мостовой. Они подошли к городской бане, уже успевшей послужить Лайаму хорошим ориентиром. Это было одноэтажное невзрачное здание, вдоль стен которого тянулись крохотные, забранные решетками окна, запотевшие изнутри. Прихожей бане служила маленькая комнатка с двумя дверьми, ведущими к раздевалкам, с двумя деревянными стойками перед ними. Пол помещения был вымощен кафельной плиткой, мокрой и скользкой. Осторожно ступая, Лайам подошел к стойке, над которой висело изображение женской фигурки.
— Мою племянницу нужно выкупать, — сказал он сидящей за стойкой толстухе. Женщина заглянула ему за спину и вытаращила глаза.
— О, Урис! — воскликнула она изумленно. — Где вы ее так извозили?!
Мопса ответила ворчанием, весьма смахивающим на ругательство, и Лайам поспешил улыбнуться.
— Боюсь, она слишком долго играла на улице, а моя сестра вот-вот должна явиться за ней. Я просто не могу вернуть ее матери в таком виде.
Убийственный взгляд Мопсы окончательно смутил бедную женщину, и с лица ее сбежал последний румянец.
— Но и я не могу в таком виде пустить ее в общий зал, — пробормотала она, запинаясь, затем моргнула и, взяв себя в руки, перевела взгляд на Лайама.
— Может быть, тогда тут найдется какая-нибудь кабинка с умелыми банщицами? — предположил Лайам, подбрасывая на руке кошелек. — Понимаете ли, девочка была у меня в гостях, но я плохо за ней следил и теперь хочу исправить свою оплошность.
Женщина не поверила ни одному слову странного посетителя, но звон монет сделал свое дело.
— Отдельная кабинка стоит дорого, — предупредила она.
— Для дорогой племянницы мне ничего не жаль, — не преминул заверить ее Лайам, и оправившаяся от смущенья толстуха увела Мопсу с собой, стараясь не прикасаться к ее лохмотьям. Минуту спустя она вернулась.
— Все, что на ней было, надо бы сжечь!
— Ну так сожгите, — весело произнес Лайам. — А заодно подскажите, где я могу купить для нее что-нибудь подходящее? Платье, сапожки, чулочки, плащ?
Женщина объяснила, где можно приобрести перечисленное, и Лайам, заплатив немалую сумму за отдельную кабину и банщиц, отправился делать покупки. Через полчаса он вернулся с объемистым узелком и отдал его женщине. Потом Лайам с десяток минут подождал. Потом еще с десяток минут. И еще. Потом он побеседовал с дежурным, скучающим возле другой стойки. Тот оказался философом и знатоком лошадей. Беседа была достаточно обстоятельной, и все же ему пришлось еще чуть-чуть подождать.
Мопса вернулась часа через полтора с лишним. Ее новенькие сапожки поскрипывали, и вся она словно тоже поскрипывала — от чистоты. Оказалось, что волосы у нее темно-русые, с небольшим налетом рыжинки.
— Ну, как все прошло? — поинтересовался Лайам, распахивая перед ней дверь.
— Меня мыли трижды, — заявила Мопса с оттенком гордости, — и сначала часто меняли воду. А еще они очень боялись, что у них засорится труба.
Лайам попрощался с дежурными, и они вышли из бани.
— Мне кажется, — сказала, оглядывая себя, Мопса, — ты мог бы раздобыть одежду и понаряднее.
— Хочешь, чтобы на тебя все глазели? Неплохие замашки при твоем ремесле.
Сарказм этого замечания не ускользнул от Мопсы. Девчонка высвободила голову из капюшона и поглядела на спутника снизу вверх.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});