Кронос. Дилогия (СИ) - Николай Шмелёв
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Пора тебе писать историю своей жизни, — намекнул Комбат. — Библиографическую повесть.
— На хрен никому не нужна — твоя личная жизнь, кроме любителей заглядывать в чужое пространство, через призму замочной скважины, — Крон показал рукой на дверь, где должно было находиться предполагаемое приспособление для просмотра видеофайлов, в режиме реального времени.
Бульдозер машинально проводил его руку взглядом до двери и обомлел: мимо бронированного стекла охранки прошла длинноногая девушка. Словно опомнившись, что она пропустила нечто важное, особа сделала шаг назад и, подавшись всем корпусом в том же направлении, заглянула в окно. Она улыбнулась, помахала на прощание рукой и, удалившись в конец коридора, растворилась в массивной двери.
— Вот и привидения пошли, — мелькнула в голове Бульдозера мысль.
От товарищей можно было ожидать разинутых ртов, но они словно с ума посходили. Комбат орал «Люся», Кащей «Маша» и так далее, но Сутулый поразил больше всех, произнеся нестандартную, для таких ситуаций, фразу: «Алевтина Ивановна, а вы что здесь делаете?» После того, как первоначальный шок прошёл, начали сверять показания, и тут выяснилось, что каждый видел своё, личное: жён, сестёр, подруг. Товарищи молча, как по команде, повернули головы, с подозрением посматривая в сторону Сутулого.
— Ну, чего уставились? — огрызнулся гвардейский горбоносец. — Я свою тёщу увидел — покойную!
— А я созерцал бывшую жену, ушедшую к другому, — сказал Бармалей, — думал — неужели вернулась? Уф! Чуть не обгадился…
— Да, — протянул Пифагор. — Теперь его камзол ни одна прачечная не примет.
— Пусть он его в министерство культуры отнесёт — там поймут, — смеясь, предложил Почтальон свою версию концовки. — Заодно панталоны, с собой захватит.
За припёртой дверью, что-то громко хлопнуло, как будто взорвалось.
— Кукла лопнула, — мрачно подал голос Крон. — Перекачали…
— Если подобное будет продолжаться, нам тоже придётся портки простирнуть, — ещё мрачнее, добавил Почтальон к сказанному.
— Да! — согласился Крон. — Покоя нам здесь не дадут. Нужен марш-бросок вперёд, не обращая внимания на все пугалки, напоминающие, какой-то дурацкий сон.
— Посмотрим шустренько на лабораторию клонирования, — предложил Бульдозер. — Она следующая.
Вопреки названию, в сарае, где должны ходить толпами особи, все как один — на одно лицо, никого не было. Не было не только объектов размножения, но и мебели тоже.
— Ничего не понимаю! — воскликнул Комбат, пожимая плечами. — Пусто, как у нищего в суме.
— А чего тут понимать? — Доцент хмыкнул и улыбнулся. — Столько клонированных личностей: с одним характером, с одинаковыми наклонностями — взяли и пропили всё оборудование, вместе с мебелью. Где-нибудь на воле…
— Пойдём, посмотрим телепортационные камеры, и валим отсюда! — предложил Дед. — Увиденного и так, на всю жизнь хватит.
— Здесь воздух, как будто пропитан неудачными экспериментами, — морщась, прошептал Сутулый. — И ещё, кое-чем…
— Сейчас дверь откроешь, он ещё больше пропитается, — убеждал его Дед.
Осторожно войдя в лабораторию, сталкеры увидели камеру, круглую в поперечнике и, наполовину стеклянную. Она имела шлюз, как и полагается по жанру, но внутри была пустая. Пульт непонятного назначения притулился у стенки, и не подавал признаков электронной жизни. Стены помещения, выкрашенные белой краской, имели грязный оттенок: то ли от времени, то ли от весёлых экспериментов.
— Пусто, — сделал заключение Почтальон, хоть и так всем было видно, что разнообразием обстановка не баловала.
— Согласно карте, это передающий пункт, — ответил Бульдозер на немые вопросы. — Стартовая площадка.
— Попробовать никто не желает? — предложил Бармалей новый вид экстрима.
— Даже адреналин не успеет выделиться, — смеясь, ответил Кащей. — Мне лично, так кажется.
— Что-то, да успеет! — заверил его Дед.
Следующая дверь выделялась, из себе подобных, неестественно сильной помятостью и, судя по всему, повреждения были нанесены изнутри.
— Это, какая же силища должна быть? — изумился Пифагор. — Мне уже кажется нецелесообразным открывать калитку.
Сутулый, подойдя к двери, громко в неё постучал и, приложив ухо, почти к самому железу, прислушался. Ни шороха, ни звука, не раздалось за непроницаемой перегородкой, повидавшей на своём веку, видимо немало. Глядя на изуродованный металл, можно было себе представить, что творилось в тех стенах, какие страсти кипели в теплящихся жизнью оболочках, какие отчаяния подвигли испытуемых, на такие порывы ярости. А может быть, полное отсутствие рассудка заставило обитателей кромсать неподдающуюся преграду?
— Не отвечают? — издевался Комбат над Сутулым, присоединяясь к нему, и барабаня по железу так, будто хотел выбить из неё дурь и непослушание. — Откройте — милиция!
— Это они там, от радости онемели! — высказал Крон свою версию. — Кстати, Ком, а почему милиция, а не полиция?
— Потому что мы вооружены, будучи гражданскими лицами, а не профессиональными правоохранителями, — пояснил Комбат.
— Ну, все грамотные стали! — сплюнул Крон. — Вооружённые бандиты мы, с точки зрения закона — так и говори. Называй вещи своими именами, и открывай уже, наконец, эту мятую железяку. Нервы не железные, хоть и помяты, может быть похлеще этой жестянки!
Открывшаяся картина была достойна кисти испанских сюрреалистов. Посередине лаборатории возвышался такой же ящик, как и в передающем центре. Вокруг него стояли мумии и не подавали признаков активности. Ни один забальзамированный мускул не дрогнул на почерневших, от времени, лицах. Обмоточная ткань местами отсутствовала, обнажая иссушенную кожу, но в целом, картина не выходила за рамки музейного показа. Правда, одна странность, всё-таки была: время от времени казалось, что застывшие в нелепых, но в монументальных позах, замотанные в лохмотья мертвецы, смотрят живыми и ненавидящими глазами. У комбата сдали нервы и, не выдержав, он выпустил очередь из автомата, в результате чего мумии рассыпались в прах; разлетелись в такую пыль, которая казалась древнее самого времени.
Вздрогнув от неожиданности, Крон молча сплюнул и тихо сказал, вкладывая в каждое слово весь накопившийся, за прошедший период, яд:
— Зачем же так сразу? Можно было и поговорить…
— У психолога болтать будешь! — сердито ответил стрелок и перезарядил оружие.
Пыль, вперемежку с пороховым дымом, витала в воздухе и щипала в носу, вызывая неудовольствие у некоторых членов компании, которые громко его выражали. Другим она причиняла, не меньше неудобства, но они предпочитали помалкивать, не то, гвалт бы стоял такой, какой бывает на восточном базаре, при известии о появлении знаменитого вора. Сгрудившись у входа, и не обременяя себя попиранием останков погибших, товарищи стали держать совет, что делать дальше. Доцент первый предложил самое разумное решение, указывая рукой на круглую заглушку, венчающую коридор, как круглая печать:
— Надо выметаться отсюда, и немедленно! Даже в этот проход, чтобы не казалось потом, будто зря сюда шли.
— Осталась самая малость — открыть его, — зевая, сказал Дед.
Увидев, что Почтальон откололся от коллектива, Бармалей указал на него пальцем, со словами:
— Смотрите, что это он там руками машет?!
— Почта! — позвал его Крон. — Ты с кем там разговариваешь? Сам с собой, что ли?!
Почтальон встрепенулся, будто очнувшись от гипноза и, развернувшись, медленно подошёл.
— Ты с кем там болтал, спрашиваю?
— С Гаштетом, и с Компотом.
— Гаштет с нами не пошёл, а Компот давно умер! — сказал Крон, методично расставляя акценты и чеканя каждое слово, при этом, в упор, глядя на респондента.
— ?
— Вот, уже и оборотни появляться стали, — обречённо вздохнул Пифагор.
— Мы сами, как оборотни, — махнул рукой Доцент. — Осталось повесить к потолку фонарик, и выть на него.
— Чем тебя примус не устраивает? — усмехнулся Дед. — Не надо ничего вешать, и голову задирать к потолку! Будешь оборотнем считаться! Как думаешь — таких много?
— Если брать не по сущности, а по духу, то количество особей может возрасти до шестизначной цифры, — прикинул в уме Доцент.
— Так! — засуетился Сутулый, подойдя к массивной заглушке, преградившей путь к свободе. — Давайте быстро отсюда убираться.
Куда вела эта заглушка? Действительно к свободе, или… О последнем, думать не хотелось, и Бульдозер занялся изучением механизма запора двери. Окрашенная в жёлто-красный цвет плита, местами облупилась до серебристого металла, не имевшего следов ржавчины, что уже, само по себе, говорило о прочности конструкции.
— А вот и склад! — раздался радостный крик Сутулого.