Рукопись, найденная в Сарагосе - Ян Потоцкий

– Синьор Ромати, твои способности уже теперь делают честь твоей родине. Эта честь, без сомнения, еще приумножится, когда ты, после твоих странствий, расширишь сферу своих познаний. Зото – человек, слишком тонкий в обхождении, чтобы чинить тебе препятствия в столь благородном предприятии. Возьми вот эти красные перышки, заткни одно за ленту шляпы, остальные раздай своим людям и смело пускайся в путь. Что касается меня, я и есть тот самый Зото, которого ты так опасаешься. А чтоб ты не сомневался в правоте моих слов – смотри: вот орудия моего ремесла.

С этими словами он откинул плащ и показал мне пояс с пистолетами и стилетами, после чего дружески пожал мне руку и исчез.

Тут я перебил вожака цыган, заметив, что много слышал об этом разбойнике и даже знаю его сыновей.

– Я тоже знаю их, – сказала Пандесовна, – тем более что они, как и я, состоят на службе великого шейха Гомелесов.

– Как? Ты тоже у него на службе? – воскликнул я с изумлением.

В эту минуту один из цыган шепнул несколько слов на ухо старику, который сейчас же встал и удалился, предоставив мне время для размышления о том, что я узнал из его последних слов. "Что это за могущественное сообщество, – думал я, – у которого нет, кажется, иной цели, кроме как блюсти какую-то тайну или обманывать мои глаза странными призраками, но я не успеваю хоть отчасти разгадать их, как новые непредвиденные обстоятельства повергают меня в пропасть сомнения? Совершенно очевидно, что и сам я – одно из звеньев невидимой цепи, которая все туже стягивается вокруг меня.

Тут дочери старого цыгана подошли ко мне и прервали мои раздумья просьбой погулять вместе с ними. Я пошел. Разговор шел на чистейшем испанском языке, без малейшей примеси цыганского наречья. Меня удивили их умственное развитие и веселый, открытый характер. После прогулки подали ужин, а потом все пошли спать. Но на этот раз ни одна из моих родственниц не показывалась.

ДЕНЬ ТРИНАДЦАТЫЙ

Старый цыган велел принести мне обильный завтрак и сказал:

– Сеньор кавалер, приближаются наши враги, а попросту сказать, таможенная стража. Нам надлежит отступить, оставив им поле боя. Они найдут здесь тюки, приготовленные для них, а остальное уже находится в безопасном месте. Подкрепись завтраком, и мы двинемся дальше.

Таможенники показались на другом конце долины, я наскоро доел завтрак, и весь табор снялся. Мы блуждали с горы на гору, все больше углубляясь в ущелье Сьерра-Морены. Наконец остановились в глубокой долине, где нас уже ждал готовый обед. Утолив голод, я попросил старого цыгана продолжать его жизнеописание, на что тот охотно согласился.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ИСТОРИИ ВОЖАКА ЦЫГАН Итак, я остановился на том, что внимательно слушал повествование Джулио Ромати. Дальше он рассказывал так.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ИСТОРИИ ДЖУЛИО РОМАТИ Характер Зото был всем известен, так что я вполне поверил его дружелюбным обещаниям. Вернулся страшно довольный к себе в трактир и сейчас же послал за погонщиком мулов. Скоро их пришло несколько человек и смело предложило мне свои услуги, так как разбойники ни их самих, ни их животных не обижали. Я выбрал одного, который всюду пользовался доброй славой. Нанял одного мула для себя, другого для своего слуги и еще два – вьючных. У погонщика был тоже свой мул и два пеших помощника.

На рассвете следующего дня я двинулся в путь и примерно в миле от города увидел небольшой отряд разбойников Зото; они, казалось, следили за мной издали и удалялись по мере нашего приближения. Так что, вы понимаете, мне нечего было бояться.

Путешествие протекало великолепно, и здоровье мое с каждым днем улучшалось. Я находился уже в двух днях пути от Неаполя, когда мне вдруг пришло в голову свернуть с дороги и заехать в Салерно. Любопытство это было вполне оправдано, так как меня очень интересовала история зарождения искусств, колыбелью которых в Италии была салернская школа. Впрочем, сам не знаю, какой рок толкнул меня на эту несчастную поездку.

Я свернул с большой дороги в Монте-Бруджо и, взяв в соседней деревне проводников, поехал по самому дикому краю, какой только можно себе представить. В полдень мы достигли совершенно развалившегося строения, которое проводник мой назвал трактиром, – сам я никогда не подумал бы, что это действительно трактир, особенно по тому приему, какой оказал нам хозяин. Этот бедняк, вместо того чтобы предложить мне поесть, сам стал просить меня, чтоб я уделил ему что-нибудь из своей провизии. К счастью, у меня была холодная говядина, я поделился с ним, с моим проводником и слугой; погонщики остались в Монте-Бруджо.

К двум часам пополудни я покинул это жалкое убежище и вскоре увидел большой замок, стоящий на вершине горы. Я спросил у проводника, как называется этот замок и живет ли в нем кто-нибудь. Проводник ответил, что местные жители обычно называют его "lo monte" note 22 либо "lo castello" [замок (ит.диал.)], что он совершенно разрушен и необитаем, но что внутри него устроена часовня с несколькими кельями, где живут пять или шесть монахов-францисканцев из Салерно. При этом он с величайшим простодушием добавил:

– Странные истории рассказывают об этом замке, но я хорошенько не знаю ни одной, потому что, только кто заговорит об этом – я сейчас же вон из кухни, иду к невестке Пепе, где почти всегда застаю одного из отцов францисканцев, который дает мне поцеловать свою ладанку.

Я спросил его, будем ли мы проезжать мимо замка. Он ответил, что дорога идет в обход, на полвысоты ниже замка.

Между тем небо покрылось тучами, и к вечеру разразилась страшная гроза. Мы, как нарочно, находились в это время на склоне горы, где не было никакого убежища. Проводник сказал, что поблизости находится большая пещера, только дорога к ней очень скверная. Я решил воспользоваться его советом, но не успели мы спуститься вниз между скал, как рядом с нами ударила молния. Мул мой пал, а я скатился с высоты нескольких сажен. Каким-то чудом зацепился за дерево и, почувствовав, что цел, стал звать моих спутников, но ни один не отозвался.

Молнии так быстро следовали друг за другом, что при свете их мне удавалось видеть окружающие предметы и ставить ногу на безопасное место. Я продвигался вперед, держась за деревья, и таким способом добрался до небольшой пещеры, к которой, однако, не вело ни одной тропинки, и она не могла быть той самой, о которой говорил проводник. Ливень, вихрь, громовые раскаты, молнии продолжались с удвоенной силой. Я весь дрожал в промокшей одежде, и мне пришлось оставаться в этом нестерпимом положении несколько часов. Вдруг мне показалось, что я вижу факелы, мелькающие на дне ущелья, и слышу какие-то голоса. Я подумал, что это мои люди, стал их звать и вскоре увидел молодого человека благообразной наружности в сопровождении нескольких слуг, – некоторые из них несли факелы, а другие узлы с одеждой. Юноша весьма почтительно поклонился мне и сказал:

– Синьор Ромати, мы челядинцы принцессы Монте-Салерно. Проводник, которого ты взял в Монте-Бруджо, сообщил нам, что ты заблудился в горах, и мы пришли к тебе по приказу принцессы. Не угодно ли надеть вот эту одежду и отправиться с нами в замок?

– Как? – ответил я. – Вы хотите отвести меня в этот пустой замок на самой вершине горы?

– Ничуть не бывало, – возразил юноша. – Ты увидишь роскошный дворец, от которого мы находимся не далее как в двухстах шагах.

Я подумал, что на самом деле какая-то неаполитанская принцесса имеет поблизости дворец, переоделся и поспешил за моим молодым проводником. Вскоре я оказался перед порталом из черного мрамора, но так как факел не освещал всего здания, я не мог как следует его рассмотреть. Юноша остановился внизу возле лестницы, и я уже один поднялся вверх и на первом повороте увидел женщину необычайной красоты, которая сказала мне:

– Синьор Ромати, принцесса Монте-Салерно поручила мне показать тебе все красоты своего жилища.

Я ответил, что если судить о принцессе по ее женской свите, то она, конечно, превосходит все, что можно вообразить.

В самом деле, проводница моя отличалась такой совершенной красотой и такой великолепной фигурой, что, увидев ее, я сразу подумал, уж не сама ли это принцесса. Обратил я внимание и на ее наряд, – такие наряды можно увидеть на портретах прошлого века; но подумал, что так одеваются неаполитанские дамы, возродившие эту старинную моду.

Сперва мы вошли в комнату, где все было из литого серебра. Паркет состоит из серебряных квадратов, среди которых одни были блестящие, а другие матовые. Обои на стенах, тоже из литого серебра, имитировали камку: фон блестящий, а рисунок матовый. Плафон напоминал покрытые резьбой потолки старых замков. Панели, бордюры обоев на стене, канделябры, косяки и створки дверей были совершенством ваяния и резьбы.

– Синьор Ромати, – промолвила придворная дама, – ты уделяешь слишком много времени этим пустякам. Это всего лишь прихожая, предназначенная для слуг принцессы.