Безмолвная графиня - Сьюзен Поль

– Мама, – сказал Грейдон, не давая ей закрыть дверь, – скажешь мне сразу, если что-нибудь случится. Обещай.

Она посмотрела на него своими живыми голубыми глазами. Красивая миниатюрная белокурая женщина.

– Должно быть, ты очень хорошо относишься к этой девушке, Энтони.

– Да. Я собираюсь жениться на ней.

– В таком случае я должна поставить ее на ноги как можно быстрее. Ложись, мой дорогой. Я тебе обещаю, но мне не придется тебя звать. Я еще ни разу не теряла своих подопечных, и моя будущая невестка не станет первой.

Глава пятнадцатая

Граф Кардемор не привык проигрывать и тяжело переживал случившееся. Такое чувство испытывает внезапно постаревший человек, глядя на свое одряхлевшее тело и понимая, что прежние силы покинули его.

Он мог еще сделать кое-что, чтобы снова прибрать к рукам графа Грейдона. Но думать об этом Кардемору не хотелось. Лили была теперь вне опасности, под опекой Грейдона. Всего час назад он узнал, что она будет жить. Графиня Грейдон и ее дочери сотворили одно из своих чудес и спасли ее. Об этом ему лично сообщил доктор Паттерсон, который покинул дом Грейдона, после того как убедился в стабильном состоянии Лили. Кардемор криво улыбнулся. Интересно, как повел бы себя Грейдон, узнав, что не только доктор Паттерсон, но и кое-кто из его слуг находились на тайном содержании Кардемора.

Впрочем, теперь это значения не имеет. С коварством покончено, и пора оставить всех в покое. Лили будет счастлива со своим графом. Именно об этом он всегда и мечтал. Грейдон прав: Лили не принадлежит к его миру, где царит мрак. Скоро он освободит от этого мира и Маргарет, и Изабель. Он должен убедиться в том, что у них все хорошо, что они довольны и устроены. После этого он исчезнет навсегда.

В этот день туман рассеялся рано. Кардемор стоял в неосвещенной комнате у открытого окна и смотрел на звезды и луну. Они были сверкающим светом в кромешной тьме, точно так же, как Лили, и Маргарет, и Изабель были светом, разгонявшим мрак его души. Он так их любил! Без них его жизнь станет никчемной и пустой.

У него не было сердца, во всяком случае, так считалось. Взявшись руками за подоконник, Кардемор опустил голову. У него не было ни сердца, ни совести. Он лишился их много лет назад, пройдя через бесчисленные смерти и обманы. Он потерял человеческий облик, ему неведомы были слезы – самое красноречивое свидетельство принадлежности к роду человеческому.

– Эрон?

Услышав голос Маргарет, он удивился. Он не заметил, как она вошла в комнату. Явный признак того, что он потерял присутствие духа. Кардемор судорожно вздохнул и вытер ладонью лицо. Он чувствовал жжение в глазах и страстно хотел, чтобы она ушла раньше, чем выяснится, что ему не чужды человеческие чувства.

– Что? – спросил он, с радостью услышав, что голос его прозвучал резко.

Она тихо прикрыла дверь – словно захлопнулась ловушка.

– Уходите, Маргарет. Вы не должны находиться здесь, в моей спальне. Во всяком случае, до тех пор, пока не будете готовы разделить ее со мной.

Он хотел напугать ее этими словами. Пусть уходит, пусть жизнь потеряет для него всякий смысл.

– Вы здесь уже целую вечность, Эрон, – сказала она ласково, продолжая стоять у двери. – Лили будет жить, Эрон. Вы не должны терзать себя.

Он грустно рассмеялся. Она долго молчала, а он не мог выдавить из себя ни слова. Тоже молчал и ждал.

– Я готова, – наконец осторожно сказала она тихим голосом.

– Готова? – безучастно переспросил он.

– Разделить с вами вашу спальню.

Он не знал, смеяться ему или плакать.

– Я и не подозревал, что вам невтерпеж, Маргарет. Я рад бы угодить вам, но вам лучше попросить об этой услуге лорда Кимболла. Он, кажется, не прочь.

Он услышал, как она судорожно вздохнула, и, почувствовав боль, сильнее вцепился руками в подоконник, чтобы не оборачиваться.

– Я, кажется… – начала она и остановилась, снова судорожно вздохнув. Когда она заговорила опять, голос ее был слабым и дрожащим. – Я, кажется, совершила ошибку. Прошу прощения.

– Маргарет…

– Оставляю вас в вашем мраке, Эрон. – Ее голос окреп. В нем послышалась злость. Кардемор обрадовался этому. – Хочу только, чтобы вы знали: мне не нужен никто, кроме вас.

Она вышла, громко хлопнув дверью. Кардемор повернулся посмотреть туда, где она только что стояла, но тут дверь снова распахнулась. Маргарет, неотразимо прекрасная, как всегда, когда верх брал ее ирландский темперамент, бросила через порог:

– Ставлю вас также в известность, Эрон Уолфорд, что я взяла на себя смелость вышвырнуть вашу любовницу, пока вас не было в городе. – Она вздернула подбородок, снова хлопнула дверью и удалилась.

Секунд пять он стоял, окаменев от шока, а потом ринулся за ней.

– Маргарет! – закричал он, распахивая дверь. Она была на середине лестницы и, не обернувшись, продолжала спускаться вниз. – Черт побери… – он схватил ее за локоть и повернул к себе лицом.

Она вырвалась и влепила ему пощечину, такую сильную, что у него на секунду закружилась голова.

– Мерзавец! – закричала она, не обращая внимания на слуг. – Не прикасайтесь ко мне! Как вы смеете!

Он не понял, о чем она говорит, что именно в его словах так ее задело. Не обращая внимания на крики, он взвалил ее себе на плечо и начал подниматься вверх по лестнице.

– Эрон Уолфорд! – в бешенстве кричала Маргарет. – Отпустите меня!

– Я передумал насчет вашего предложения. Добро пожаловать в мою постель.

– Ну так я тоже передумала! – горячо заявила она. – Отпустите меня!

– Мама! – послышался снизу испуганный голос Изабель. – Дядя Эрон!

Он осторожно повернулся, не отпуская Маргарет.

– Ничего не происходит, Изабель. Твоя матушка и я собираемся устроить продолжительную… дискуссию. Скажи слугам, чтобы не беспокоили нас.

Он захлопнул и запер дверь своей спальни, а потом швырнул ее на свою постель.

– Я не собираюсь спать с вами! – заявила она в ярости, пытаясь выкарабкаться, когда он подмял ее и прижал своим телом.

– О нет, собираетесь. И я не остановлюсь на этот раз. – Он поцеловал ее, не обращая внимания на все ее протесты, и продолжал целовать до тех пор, пока она не ответила ему поцелуем.

– Ну а теперь, – сказал он, тяжело дыша, – вы хотите меня, Маргарет?

– Да.

– Прекрасно. – Он встал на колени, взял ее платье двумя руками и начал стаскивать его. – Потому что я мечтал о вас чуть ли не каждую минуту все последние двенадцать лет. Вы понимаете?

На ее лице появилось такое колдовское выражение, какого Кардемор не видел никогда в жизни.

– Понимаю, Эрон. Но вы же рвете великолепное платье, дорогой!