В объятиях зверя (СИ) - Богатенко Наталия

Почему-то Вася не стала разубеждать Зверя, что Наташка ей сестра, а не дочка. Сама не понимала, зачем позволила так думать. Может быть, от того, что уже давно считала Наталку своим ребенком, ведь она столько лет заботилась о ней, воспитывала. В общем, не всё ли равно? Скорей всего, когда эта история закончится, и Натка вернётся к ней, со Стасом Вася больше не увидится.

Он привык к другим женщинам, роскошным, богатым, а кто она… Простая продавщица, мечтающая стать знаменитой художницей. Детский лепет, в самом-то деле. Какая слава, у неё даже денег на еду порой не хватает, не то, что на покупку качественных красок и холстов. Её мечта так и сгинет в небытие.

Леонид сидел за дальним столиком, нетерпеливо посматривал по сторонам, и при виде племянницы сделал поджидавшему за его спиной официанту знак. Парень тотчас направился прочь, явно чтобы принести заказ. Если он заикнется о Зародыше или об исчезновении Рыси, она должна притвориться дурочкой.

В зале витали ароматтные запахи, но пить и есть в компании дядюшки, так подло с нею поступившим, девушка не собиралась. Заняв место напротив Барина, Василина холодно произнесла:

— Я всё сделала. Зверь клюнул.

Пристальный взгляд Лёни, скользнувший по ней, Вася выдержала стойко. Хотя внутри кипела от гнева, и желания вцепиться в его холеную морду, расцарапать, разодрать в клочья. Ненависть бурлила, и стоило большого труда оставаться невозмутимой.

— А я в тебе и не сомневался, Васенька. — ухмыльнулся мужчина, вытряхнув из пачки сигарету. — Небось, имел тебя во всех позах? Говорят, у мальчишки темперамент зверский, недаром кличут так. Ну, и как оно, быть шлюхой богатого паршивца? Понравилось трахаться с ним?

Она проглотила и это оскорбление. Перед нею поставили пиалу с её любимым мороженым, но Василина не притронулась к лакомству. Спокойно, пусть этот урод говорит, что хочет, она не поведётся на провокацию.

— А Вы, дядя Лёня, из тех шалунов, которые кончают от баек о чужих постельных похождениях, да? — невинно улыбнулась, подперев ладошкой подбородок. — вот уж не знала! Но, если Вам так интересно, давайте, я подробно расскажу, как он меня имел, сколько раз и куда именно трахал.

Он побагровел, задетый её намеком на постыдные пристрастия, и рявкнул:

— Ты думай, что говоришь-то! Малявка! Уважение к старшим где?!

— Не вам говорить об уважении. Вы его не заслужили. Я уважаю только тех, кто относится ко мне по-доброму, а не подкладывает, как подстилку, под своих врагов. — сверкнула она глазами. — так мы будем ссориться, или перейдём, наконец, к делу?

Глава 16

— Чё ты щас сказал?! Я тебе глотку порву, сука, кровью харкать будешь, но хрен быстро сдохнешь! Имя моей дочери таким, как ты, даже произносить нельзя! Чтобы не поганить!

Кулак Зверя обрушился на стол, и Крокодил поспешно отдернул руки, чтобы удар не сломал ему костяшки пальцев. Откатился на стуле, невозмутимо улыбаясь, и спокойно повторил:

— У тебя, говорю, милая дочка, Стасик. На тебя похожа. Чё ты сразу в штыки? Случайно я её увидел, мимо проезжал. Девчушка боевая, конфетку отказалась брать, папа ей не разрешает с чужими дядьками и тётками разговаривать. Молоде-ец, хороший ребенок.

Стас резко встал, кресло с грохотом отъехало к стене. Наклонившись к Демьянову, упер ладони поверх стопы бумаг, и сквозь зубы процедил:

— Чего ты хочешь? Если это угроза, подумай, чё я с тобой сделаю, Тоша, только посмей Вику тронуть! Ты кровью и харкать и ссать будешь, мразь! Ты меня знаешь, я словами не кидаюсь!

— Уйми таланты. Я детей разменной монетой не делаю. К слову упомянул про Вику. Злой ты стал, Зверь. — миролюбиво вздохнул Крокодил, и лишь глаза, как буравчики, холодно сверлили Темникова. — забыл традиции наши. Делиться лакомым куском тебе в падлу. Нехорошо как-то. Отгрёб себе рынки, магазины крупные крышуешь. А о других тоже думать положено, мы ведь из одного дерьма вылезли, Стасик. Отстегни шмат от своего куска, а? Пока по-дружески прошу.

— Никакой дележки, Тоша. — отрубил Станислав, чувствуя, что еще чуть-чуть, и ярость выплеснется наружу. — то, что моё, моим и останется. Понял ты?! Каждый выживает по мере своих возможностей. Мне ни одна сука помощь не предложила, когда бабки нужны были. Моя мать умирала на операционном столе, а батя бухал по-черному. Сволочи в белых халатах с честными глазами мифическую цену за жизнь матери залупили, а мне, сопляку, тогда и не снилось, что такие бабки вообще существуют!

— Сочувствую. — равнодушно ввернул Крокодил.

— Засунь свое фальшивое сочувствие себе в задницу. — неожиданно тихо сказал Стас, и выпрямился. — короче, воровать я пошел не от хорошей жизни. А не пошел бы других граждан обворовывать, то и мать бы давно в могиле лежала. Всё упирается в деньги. И всё, что щас имею, это моё, Тоша, усек, мудак, это моё, я сам всё это заработал. И по хуй, как, главное, каков результат. Делиться своим с тобой мне в падлу, да, верно ты заметил. Так что, аудиенция закончена.

Крокодил хмыкнул, отчего его некрасивое лицо исказилось в отталкивающую гримасу голодного пресмыкающегося. Медленно встал, и изобразил пальцами, будто стреляет в голову Зверя.

— С тобой никогда диалога не получалось, Стасик. Как был ты жадюгой, так и помрешь… — он поправил полы дорогого пиджака, — безызвестным. Прикопают однажды твой труп в канавке, и какой-нибудь, блять, бомж, карманы у тебя вывернет, оберет до последнего грошика. Печально, правда?

— Такой большой, а до сих пор в сказки веришь. — выплюнул презрительно Зверь, провожая гостя глазами до двери. — слышь, Крокодил…

Тот замер на пороге, не оборачиваясь.

— Прощальное объятие возжелал, Зверь? Или передумал, совесть заела, решил поделиться со старым приятелем? Я ж много не прошу, мне и сорока процентов хватит — на баб и пойло.

— Губу закатай, Тоша. А то могу и посодействовать. — зло произнес Станислав, тяжело глядя в спину врагу. — запомни, сука, не дай Бог, с Викой чё случится… Я тебя живьем порежу на ремни и собакам скормлю.

— Ну, и фантазия у тебя, Зверь. Тебе бы режиссером стать, вон, снимал бы блокбастеры крутые. Сказал же, детишек не трогаю. Чё я, совсем без понятий? У самого…

Он осекся, и покинул кабинет. Эта его недомолвка не осталась без внимания Темникова. Надо попросить пацанов узнать, не произвел ли этот говнюк на свет мелких крокодильчиков, а заодно, позвонить верному Славику, чтобы охрану в доме матери усилил. К родным он наведается вечерком, мать во всем его поддерживала и ни разу ни в чем не упрекнула.

А потом — домой, к Васильку. Он весь день только о ней и думал, что было вообще ему несвойственно, тратить время на мысли о бабах. Соскучился, что ли? Это предположение вызвало на его губах скептическую улыбку.

После разговора с дядей Вася чувствовала себе паршиво. Одолевало желание нырнуть под душ, и смывать с себя всякое напоминание о нём, тереть руку там, где он на прощанье прикоснулся слюнявыми губами. Радовало одно, Натулька в порядке, она поговорила с нею по телефону, а Лёня показал видео, снятое вчера — девчушка вместе с его внуком, резвилась в местном «Диснейлэнде», и выглядела она замечательно. Василина утешала себя, что Леонид не совсем скотина, и тронуть малышку не посмеет, а его угрозы направлены на то, чтобы заставить строптивую, то есть её саму, выполнять условие.

Но, главное, он повёлся на выдуманную легенду, поверил, что она сумела соблазнить Зверя, и вскоре информация окажется у него. Настораживало только, что ни словом не обмолвился о избиении Зародыша, и никак не проявил беспокойства по поводу исчезновения Рыси. Неужто не послал за ней другого соглядатая? Нет, это вряд ли, просто теперь Лёня наверняка действует тайком.

Девушка огляделась, притворившись, будто заинтересовалась витринами магазинов, мимо которых шла. Никого подозрительного поблизости не было. Обычная суета города, куда-то спешащие пешеходы, поток транспорта. Она двинулась дальше, горя желанием позвонить Стасу, узнать, как он, вернётся ли сегодня рано или снова под утро. Это стало навязчивой идеей, необходимость видеть его. Дело не в том, что он был её защитником, надежным союзником в борьбе с Барином.