Великая смута. Конец Империи - Глеб Носовский

Прорисовка надписи на Звенигородском колоколе приведена на рис. 94. Она заимствована нами из книги [808], опубликованной в 1929 году.

Обратите внимание, что вторая половина надписи на колоколе выполнена совершенно непривычными сегодня буквами. Причем использовано сразу несколько азбук. Разделителями между которыми служат некие гербы: двуглавые орлы и тд. По-видимому, гербы эти каким-то образом соотносятся с использованными тут видами русской письменности. Первые несколько строк расшифрованы. Последние строки не имеют надежного перевода до сих пор. Несмотря на то что в последних двух строчках используются в основном привычные нам кириллические буквы. Вот «перевод», а точнее, переложение на привычные нам современные буквы, первых нескольких строк этой русской надписи, заимствованный нами из книги [808].

«Изволениемъ всеблагаго и всещедраго Бгога нашегь и заступлением милостивый заступницы пресвятыя владычицы наглея Богородицы и за молитъвъ отъца нашего и милосътиваго заступника преподобнаго Савы Чудотворъца и по обещанию и повелънию раба Христова царя Ал… любьви своея душевныя и Рсердечнаго желания слить сей колокол в дом пресвятыя Богородицы честнаго и славнаго ея Рожества».

Надо сказать, что этот перевод, предложенный М. Н. Сперанским в [808], на самом деле содержит сильные искажения исходного текста, хотя многие слова действительно переведены правильно.

Рис. 90. Старая фотография Большого Благовестного колокола Саввино-Сторожевского монастыря в подмосковном городе Звенигороде. Звенигородский колокол был уничтожен в 1941 году. Эта старинная открытка хранится сегодня в Звенигородском музее. Других изображений колокола нам неизвестно. Взято из [422], с. 176Рис. 91. Увеличенный фрагмент. Верхняя половина Звенигородского колокола. Взято из [422], с. 176

Но другие подменены таким образом, чтобы получился гладкий текст, не вызывающий вопросов. На месте этих слов в подлинном, древнем, тексте стоят ДРУГИЕ СЛОВА. В некоторых случаях — имена. Причем иногда — имена богов, звучащие сегодня СОВЕРШЕННО НЕПРИВЫЧНО. М. Н. Сперанский предпочел заменить их на более привычные. Такова, по-видимому, принятая у историков практика «переводов» древних текстов: переводить не все, что написано в древнем тексте, а только то, что не противоречит их «исторической концепции». Го есть, по мнению историков, отнюдь не следует переводить старый текст СЛОВО В СЛОВО. Не нужно сообщать читателю «вредные» для него и «очевидно неправильные» сведения из первоисточников. Перевод должен выглядеть гладко, стандартно и лишних вопросов не вызывать. Тогда «все будет хорошо».

Рис. 92. Увеличенный фрагмент. Нижняя половина Звенигородского колокола. Взято из [422], с. 176

Кстати, другие историки «переводят» надпись на Звенигородском колоколе по-другому. Вот, например, «перевод» Александра Успенского, сделанный в 1904 году. Он писал: «Самый большой колокол… пожалован царем Алексием Михайловичем и покрыт двумя надписями, из них нижняя (три строки) состоит изъ 425 криптографических знаков, означающих: „Изволением преблагаго и прещедраго Бога нашего и заступлением милостивыя заступницы Пресвятыя Владычицы нашея Богородицы и за молитв отца нашего и милостиваго заступника преподобнаго Саввы чудотворца и по обещанию и по повелению раба Христова царя Алексея и отъ любви своея душевныя и отъ сердечнаго желания слить сей колокол въ дом Пресвятыя Богородицы честнаго и славнаго Ея рождества и великаго и преподобнаго отца нашего Саввы — чудотворца, что в Звенигороде, нарицаемый Сторожевский“.

Рис. 93. Уцелевший обломок Звенигородского колокола. Из собрания Звенигородского музея-Взято из [422], с. 177Рис. 94. Надпись на Звенигородском колоколе. Выполнена в XVI–XVII веках. Взято из [808]

Верхняя же надпись (изъ 6-ти строкъ) сделана по-славянски, она указывает дату устроения колокола (… „слить сей колоколъ… в лето оть сотворения света 7176, а отъ воплощения единороднаго Божьяего Слова 1667 месяца сентября въ 25 день… Лилъ мастеръ Александръ Григорьевъ“) и перечисляет членов Царского семейства и православных патриархов (Паисий александрийский, Макарий антиохийский и Иоасаф Московский и всея России), живших в то время» [943], с. 80.

А вот «перевод», предлагаемый современным историком В. А. Кондрашиной. Она пишет: «Замечательно, что на первом, что ВТОРОМ Благовестных колоколах было помещено ТАЙНОЕ ПИСЬМО, составленное царем, о содержании которого сам он и поведал: „А у подписей на конце написано: Раб Христов и Пречистыя Богородицы всех святых аз, многогрешный Алексей, челом бью сим колоколом и царица с сестрами.

А подписал аз, царь и государь всея Русии и самодержец, своею рукою премудрым письмом слогу и вымыслу 12 азбуками майя 7161 (1652) году“. Имело ли это сакральный смысл или было забавой умудренного науками человека, мы не знаем» [294], с. 117.

Поясним, что историки полагают, будто было ДВА звенигородских Благовестных колокола. Первый был отлит якобы в 1652 году, и его судьба НЕИЗВЕСТНА [294], с. 116. ВТОРОЙ колокол отлили в 1668 году. Именно он сохранялся в Звенигороде вплоть до 1941 года, когда был, наконец, уничтожен. Именно он и приведен на фотографии, показанной на рис. 90. Но в таком случае возникает законный вопрос. Где же в надписи на Звенигородском колоколе приводимое В. А. Кондрашиной «тайное письмо» царя Алексея? Почему-то в «переводе» Александра Успенского мы ничего подобного НЕ ВИДИМ. Ни о чем таком он не упоминает.

Вокруг надписи на Звенигородском колоколе накопилось много путаницы. Вот что сообщает В. А. Кондрашина: «Нам не известна судьба… первого в царствование Алексея Михайловича Благовестного колокола. Второй, 35-тонный, ДАЛЕКО ЗА ПРЕДЕЛЫ РОССИИ РАЗНЕСШИЙ СЛАВУ о Саввино-Сторожевском монастыре, появился значительно позднее, в 1668 г. ОДНАКО МЫ ЗНАЕМ, ЧТО БЫЛО НАПИСАНО на первом Благовестнике. Надпись составлял сам царь Алексей Михайлович, И ОНА СОХРАНИЛАСЬ В ЕГО КАНЦЕЛЯРИИ, среди бумаг приказа Тайных дел: „Изволением всеблагого и всещедраго Бога нашего и заступлением милостивые заступницы пресвятой владычицы нашея Богородицы молитвами и за молитв отца нашего и милостивого заступника преподобного Саввы чудотворца, и по обещанию и повелению раба Христова царя Алексея слит сей колокол в дом пречистыя Богородицы, честного и славнаго ея Рождества и великаго и преподобнаго отца нашего Саввы чудотворца, что в Звенигороде нарицаемый Сторожевский, при властях при честном архимандрите Ермогене да при честном келаре старце Вельямине Горскине…“ Далее перечислялась вся братия, состоявшая из уставщика, семи соборных старцев, чашника, 23 священников, 18 диаконов, 10 рядовых монахов. ЧТОБЫ НЕ ВОЗНИКАЛО СОМНЕНИЯ в причастности царя к составлению надписи, ОН писал: „А сию подпись писал сам государь своею рукою и с той подписи слово в слово подпись вылита“» [294], с. 116.

Скорее всего, картина здесь такова. Историки предлагают нам в качестве «перевода» надписи на Звенигородском колоколе некий текст, обнаруженный в архивах царского двора Причем неясно, к какому времени относится этот «перевод тайнописи». Может быть, этот перевод был изготовлен в то время, когда старые русские буквы XVI–XVII веков, отличающиеся от кириллицы и глаголицы, были уже основательно подзабыты. Надпись на колоколе уже не могли читать так свободно, как раньше. В результате получился весьма приблизительный ее пересказ. Вероятно, таких попыток прочтения надписи было несколько. «Переводы» получились различными. Некоторые из них дошли до нашего времени и были восприняты как «надписи с разных колоколов». В результате могла возникнуть легенда, будто было два Звенигородских колокола. На которых будто бы были приблизительно похожие надписи. В одной перечислялись члены царского семейства и патриархи. А в другой — братия монастыря, старцы и монахи.

Складывается ощущение, что современные историки предпочитают не вчитываться в ОРИГИНАЛ надписи на Звенигородском колоколе, а вместо этого цитируют различные и весьма приблизительные ее «переводы», сделанные в XVIII–XIX веках.

Поэтому мы заново тщательно изучили текст на Звенигородском колоколе. Прочитать удалось не все. Оказалось, что часть надписи, приведенная М. Н. Сперанским, содержит несколько собственных имен или каких-то непонятных сегодня слов, которые и были заменены М. Н. Сперанским на привычные сегодня, но не имеющие отношения к написанному слова. Некоторые из непонятных слов и собственных имен содержат не повторяющиеся в другой части текста буквы, которые поэтому не удается прочесть. В результате у нас получился следующий перевод. В нем мы заменяем непонятные буквы знаком вопроса. А несколько разделителей, стоящих в надписи и отделяющих друг от друга части текста, написанные разными азбуками, мы условно обозначаем в нашем переводе словом «герб». Поскольку многие из этих разделителей явно напоминают гербы. Например, двуглавый орел с короной в четвертой строке сверху и в конце текста, рис. 94. Несколько букв, слитых в одну, мы разбиваем на составляющие буквы и ставим их в фигурных скобках. Титлу мы обозначаем знаком «-». Разбиение надписи на строки, данное М. Н. Сперанским, мы сохранили.