Очень мужская работа - Александр Зорич

— Всё возможно, — сказала Влада. — Однако сейчас, господин сталкер, позвольте нам продолжить нашу беседу с Владимиром Сергеевичем. Так сказать, интимно.

— Понимаю, — с интонацией опытного метрдотеля сказал Кость, поклонился и, сделав шаг в сторону от стола, заорал:

— Эй ты, кому это тут капец, ты, сирый, блин! А ну стой, недопрорисованный!

— Такие нравы, — сказал Комбат. — Вы молодцы, ребята. Но теперь по-тихому не сходить вам никуда. Пальцами показывать будут. И мусора сегодня уже занесут вас в свои макинтоши.

— Неважно, — сказал Влад. — К делу, Владимир Сергеевич…

— Комбат и на «ты», — сказал Комбат.

— Извините, Владимир Сергеевич, но так нам неудобно, — сказал Влад. — Вы, разумеется, можете обращаться к нам так, как удобно вам. К делу. Мне надо в Зону сегодня ночью. Сколько вы хотите за проводку?

— Сегодня?

— Именно и только.

— Вы вообще когда приехали?

— Только что. Час назад то есть.

— А как? Что у вас в пропусках?

— Нет никаких пропусков, — нетерпеливо сказал Влада. — Влад уходит в Зону, я возвращаюсь на Новую Десятку. Я буду ждать его там. Владимир Сергеевич, вы пойдёте с Владом ведущим? Да, нет, опрос сосёт?

— Да, я могу выйти сегодня, — сказал Комбат.

— Сколько?

— Нисколько, — произнёс Комбат. — Тётя Ира просила вам помочь. Базару нет. Олл — энд.

— Спасибо, — сказал Влад.

— Спасибо, — сказала Влада.

— Куда именно в Зону вы собираетесь? — спросил Комбат. — К этим Котлам? Это довольно дикое место. Мы называем его Заповедник. Туда Выброс хорошо лёг. Аномалии группами, «комбо», одиночные. Интенсивности тысячекратные, резонансные. Артефактов мало, либо очень большие вроде «биг-бенов» или «десиптиконов». Гады стаями. Потом — Приречье. Это неделя, если не две, одного только ходу, Влад. Если живы будем. Обстановка может сложиться так, что вовсе не дойдём. Осень, между прочим. Зона готовится к зиме. Очень сложный трек, Влад.

— Нет, Владимир Сергеевич… Мне надо не к Котлам.

— Ясно. Влад, мне надо знать цель. Точно. Сейчас. И я не кокетничаю.

Тут у Комбата сложилось впечатление, что Влад и Влада растерялись. Что-то не рассчитали заранее всё-таки. Переглянулись в явном затруднении. Комбат не сводил с них глаз. Гипноз клоунады с Костем развеялся, Комбат вспомнил, кто эти двое, из какой истории они вылезли… ну а скорость их и боевитость ложились уже в строку, как арбалетный болт в жёлоб. Епэбэвээр, на чё-чё-чё я только что согласился?!

— Вы выйдете с Владом в Зону и обсудите цель уже там?.. — сказала Влада с вопросительной ноткой.

— Детский сад, русская фантастика, — сказал Влад озабоченно, и она кивнула, соглашаясь.

— Ну ребята, это аксиома, — сказал Комбат. — Я, конечно, уже согласился, но…

— Видите ли, мы не хотим вам говорить, куда я иду, — сказал Влад.

— Сказав, вам придётся меня убить? — спросил Комбат понимающе и вдруг осёкся.

Влад смотрел на него спокойно, его длинные ресницы чуть дрожали.

— Ни хера себе, — сказал Комбат.

— Я сказал вам правду… Я хочу поправить могилу… Но это не всё, что я хочу сделать… — Затруднившись, Влад впервые за вечер проявил какие-то чувства. Он потёр лоб, пощёлкал пальцами. Сестра не помогала ему. Но улыбалась так же безмятежно. — Владимир, послушайте меня… Я не хочу вам врать. И не хочу вам вредить. И я очень хочу, чтобы именно вы провели меня в Зону… потому что таким образом я буду вам обязан… а это очень важно, чтобы я был вам обязан, Владимир, очень важно!.. — Комбат слушал, открыв рот. — Что вам, любезный?

У столика, оказывается, стоял официант с бутылкой в одной руке и здоровенным веником из роз в другой. Алые розы пылали в разноцветном полумраке. Веник был с внутренней подсветкой — голографический. Пахло от букета хорошо и не чрезмерно. Иной раз ужас что бывает. Дорогую проекцию купил Кость.

— Господа, вам привет и заверения в совершенной дружбе от господина Костя! — объявил официант негромко, но проникновенно. — Букет этих превосходных цветов — для прекрасной дамы… Э-э…

— Давайте цветы, — сказала Влада. — Поставьте бутылку, мы откроем сами. Привет господину Костю и всё такое. Ступайте.

Глава 5

КОМБАТ МЯМЛИТ КАК НЕРОДНОЙ

How do you know when it's time for you to go.How can you stop when you don't know how to start.How can you go back when you don't know why you're here.How can you see when your eyes begin to fade.How will you hear when you've heard it all before.How do you do all the things you want to do.

— И вы вот так согласились выйти?

— Именно.

— Странно.

— Согласен, на первый взгляд странно. И на второй. Слишком даже мягкое слово — «странно». Но с другой стороны, в свете последующих событий…

— Согласен. Итак, никаких уточнений по маршруту близнецы не предоставили. От денег вы отказались по личным соображениям. Проверок не производили, хотя у такого опытного сталкера, как вы, возможности и знакомства, конечно, есть…

— Были.

— Принято, были. В подлинности письма сомнений у вас не возникло. Тем более, если вы поверили письму, вы не испугались выходить с возможным ребёнком Зоны на пару. Хотя опыт работы с ребёнком Зоны у вас есть, и очень негативный. Вы вышли без маршрута, по непроверенной рекомендации. Без обычной проверки ведомого. Зная, что ведомый и его сестра появились в Предзонье без пропусков. Убедившись, что ведомый и его сестра обладают экстраординарными боевыми навыками. И в довершение вы вышли, несмотря на то что во время переговоров, по вашим же словам, не раз и не два у вас возникала мысль о гипнозе.

— Всё так. До хера вы знаете, садовник вам нужен, прополоть вас да полить.

— А ты ещё меня за сумасшедшего держишь, Комбат…

— Помолчите, Уткин. Пушкарёв, меня интересует ваша субъективная оценка скорости действий этого самого Влада. Вы человек образованный, постарайтесь.

— А при чём тут моё образование? А, понял. Аналог ли спецэффектов Бредня?

— В том числе.

— Нет. Спецэффектов действия Влад не демонстрировал. Я так думаю даже сейчас, когда мы все убедились, что границами Матушки аномалии и спецэффекты больше не ограничиваются обязательно.

— Поясните.

— Конечно. Я бы сказал, что быстрота и эффективность Влада — и, как я понимаю, Влады — основана на исключительной точности. Безошибочность. Он не тратил ни миллисекунды на анализ ошибки. Поправки не нужны. Не доступил, не попал, рука слишком низко — всё это не нужно. Абсолютная точность действий. Уверенность в точности. Привычная точность. Ни мгновения на расчёт предстоящего действия. Принимается решение — получается результат. Без поправок на ошибки и компенсацию внешних противодействий. Я бы сказал как-то так… Влад двигался не быстро, но настолько точно, что мне — и всем остальным — требовалось время на осознание, что это трюк, не фокус, не спецэффект. Не он быстрый, а мы все реагировали медленно. Вот такое сложилось у меня мнение. Врождённое, из ряда вон — но не спецэффект. Могли применял спецэффекты, но сам он был такой медвежонок из мультика, неуклюжий, непритворно неуклюжий… Да и Кость их действиям не удивился… то есть он удивился, что ему пачек накидали, конечно, но ничего сверхъестественного, чтобы там креститься, злых духов отгонять… А у него чутьё… сравнимо с моим. М-м… Очень трудно выразить, в общем.

— Было красиво?

— Отличный вопрос. Очень. Завораживающе. Произведение искусства.

— А гипноз?

— Из той же оперы. Я и сейчас уверен: направленного воздействия, то есть индукции как таковой, лично ко мне не применялось. Между прочим, вернувшись с выхода, я проанализировал записи спецкостюма. Я, в отличие от моих собратьев-бандитов, всегда надеваю подшлемник и включаю все датчики. В энцефалограмме ни одного из известных фонов «контроля» не зарегистрировано. И вообще ничего подозрительного.

— Чёрт побери. Великолепно, Пушкарёв! Но мысли о гипнозе возникали?

— Да, но это был результат личной рефлексии. Попытка объяснить себе, почему я со всем соглашаюсь… и вообще, реагирую, как кобра на дудочку. Сейчас я бы назвал воздействие — в кавычках — Влада и Влады родом обаяния. Как в театре. Иной раз актёр так играет, что забываешь дышать. Или в кино. Но не когда экшн, да ещё голограмма, а… не экшн, сопереживание. Любопытно, кстати. Про меня говорят… даже недоброжелатели… Знаете выражение: «Он знает, как себя вести по обе стороны от мушки»?

— Конечно.

— Про меня так говорили люди. Тем вечером в «Лазерном» я, по-моему, впервые в жизни понял, что сторон бывает больше двух. И я сейчас с той из них, где никогда не бывал и где я не знаю, как себя вести. И, главное, мне не хочется никак себя вести. Достаточно быть зрителем.

— Хм.

— Ни хера себе, Комбат, ты голова-философ! Я тут рядом болтаюсь, ничего? Не мешаю?