Творения - Лактанций

44. Итак, есть только один Бог, Который не был сотворен и потому может разрушать прочее, а Сам не может быть уничтожен. Он будет пребывать вечно там, где всегда был, ибо Он никем не рожден, ни от кого не получил начала. Рождение Его [nativitas eius] не требовало никакого вещества, которое, изменяясь, разрушало бы Его. Он существует Сам по Себе, как мы говорили в первой книге,[265] и потому Он таков, каким захотел быть: бесстрастный, неизменный, нетленный, блаженный и вечный.

45. Однако еще более нелепым является вывод, которым заканчивает Туллий свою мысль: «Ибо если материя не была создана Богом, то Богом не создана ни земля, ни вода, ни воздух, ни огонь». 46. Сколь искусно он избегает трудности! Так, он взял первое пред ложение, словно бы оно не требует доказательств, хотя оно еще более сомнительно, чем то, для которого вводится. «Если материя, — говорит он, — не была создана Богом, то Богом не был создан мир». 47. Он предпочел из ложной [посылки] вывести то, что ложно, нежели из истинной то, что истинно. И в то время как сомнительные вещи должны доказываться на основе ясных доводов, он сделал вывод из сомнительного утверждения для ниспровержения того, что является несомненным.

48. Ведь в том, что мир был создан Божественным Провидением (да умолчу я о [Гермесе] Трисмегисте, который это пророчествовал, умолчу и о песнях Сивилл, которые возвещали то же самое, умолчу и о пророках, которые единым духом и в один голос свидетельствовали о создании мира и творчестве Божием), согласны почти все философы. Это ведь утверждают и пифагорейцы, и стоики, и перипатетики, которые являлись первыми из всех в философии. 49. Это считалось признанным и несомненным от знаменитых первых семи мудрецов вплоть до Сократа и Платона, пока спустя много веков не появился один безумец, Эпикур, который решил отрицать то, что являлось очевидным, стремясь, конечно, открыть что‑то новое, чтобы под своим именем создать учение. 50. А поскольку он ничего нового не смог открыть, чтобы все‑таки отличаться от прочих, то решил опровергать устоявшиеся с древности мнения. В этом его уличали все философы. Стало быть, более верным является то, что мир создан Провидением, а не то, что Провидением организована материя. 51. А поэтому не следует считать, будто мир не был создан Божественным Провидением, потому что материя его не была создана Божественным Провидением; а следует считать, что поскольку мир был сотворен Божественным Провидением, то и материя имеет божественное происхождение. 52. Ведь более вероятно то, что скорее материя была создана Богом, поскольку Бог может все, нежели то, что мир не создан Богом, поскольку ничего не может происходить без мысли, разума и замысла. 53. Истинно, это ошибка не Цицерона, а [эпикурейской] школы [sectae]. Ведь когда он взялся за рассмотрение природы богов, о которой рассуждали философы, то по незнанию истины посчитал, что должна быть отвергнута всякая божественность. 54. Конечно, он вправе отвергать богов, поскольку их и не существовало. Но вот когда он попытался отвергнуть Божественное Провидение, которое заключено в одном Боге, когда, не имея достаточно аргументов, начал восставать против истины, то поневоле угодил в такую яму, из которой не смог себя вытащить. 55. Вот тут, стало быть, я остановлю этого застрявшего, задержу увязшего, поскольку Луцилий, который выступал противником [этих положений], замолчал. Здесь именно вся суть дела, здесь заключено все. Пусть Котта выводит себя, если сможет, из этой пропасти. Пусть приводит доводы, чтобы доказать, будто материя существовала вечно, будто ее не создавало никакое Провидение. Пусть показывает, каким образом могло существовать что‑то массивное и тяжелое без творца или могло меняться, и каким образом без творца переставало быть то, что существовало вечно, чтобы появилось то, чего никогда не было. 56. Если он это объяснит, я лишь тогда соглашусь, что мир не создан Божественным Провидением. И все‑таки я соглашусь таким образом, чтобы захватить его в другие сети. 57. Он придет к тому же самому, против чего выступает, и скажет, что материя, из которой мир, и мир, который из материи, рождены природой. Тогда я заявлю, что природа собственно и есть Бог. 58. Ибо не может создавать [столь] удивительные, т. е. непостижимые разумом, творения кто‑то, не имеющий мысли, провидения и могущества.

59. Итак, получается, что Бог создал все, и совершенно ничего не может существовать, не получив начала от Бога. 60. Однако он [т. е. Цицерон], когда выступает эпикурейцем и когда не хочет, чтобы мир был сотворен Богом, обычно ищет, какими руками, какими машинами, какими рычагами, каким способом было совершено это творение.[266]Он, возможно, открыл бы это, если бы мог жить в то время, когда творил Бог. 61. Но чтобы человек не постиг творения Божия, Бог не пожелал помещать его в этом мире прежде, чем довел все до совершенства. 62. Да и не мог его поместить. Ибо каким бы образом тот бы пребывал, когда создавалось сверху небо, а внизу созидалась земля, когда, наверное, влажные места были скованы чрезмерным холодом или высыхали, обожженные огненным жаром? Или каким образом человек бы выжил, когда еще не светило Солнце, когда еще не рождались ни плоды, ни животные? Итак, необходимо было, чтобы человек появился позже, когда и мир, и все его части были созданы. 63. Наконец, Священные Писания учат, что человек был последним творением Божиим и был помещен в этот мир, словно бы в отстроенный и облагороженный Дом, ибо все создавалось ради него. 64. То же самое признают и поэты. Овидий, рассказав о том, что был создан мир и сотворены все животные, добавил следующее:

Только одно существо, что священнее их и способней

К мысли высокой, — чтоб стать господином других, — не являлось.

И родился человек

Насколько нечестиво думать, будто можно проникнуть в то, что Бог захотел оставить в тайне! 65. Но Цицерон стремился не прислушиваться или учиться, а лишь опровергать, поскольку надеялся, что никто не сможет определенно сказать о сотворении мира. Как будто бы следует думать, будто мир не создан Богом, лишь потому, что нельзя узнать, как Он его создал. 66. Неужели ты, если рожден в искусно построенном и облагороженном доме и никогда не видел, как возводятся дома, будешь считать, что дом тот сооружен не человеком, ибо ты не знаешь, каким образом он был построен? То же самое ты спрашивал бы о доме, что теперь спрашиваешь о мире: какими руками, с помощью каких орудий человек совершил такое творение. Особенно если ты видишь высокое и удивительное строение из огромного камня с использованием массы щебня, украшенное величественными колоннами. Неужели тебе покажется, что это превыше человеческих возможностей только потому, что ты не знаешь, что дом выстроен не столько благодаря силе, сколько благодаря человеческой мысли и искусству? 67. Ибо если человек, в котором нет ничего совершенного [nihil perfectum est], все же благодаря разуму создает больше, чем позволяют ему его скудные силы, почему же тогда тебе кажется невероятным, когда говорят, что мир создан Богом, в котором, поскольку Он совершенен, ни мудрость не может иметь предела, ни сила — меры? 68. Творения Его воспринимаются глазами, но каким образом Он их создал, непостижимо даже умом, поскольку, как говорит Гермес [Трисмегист], не может приблизиться смертное к бессмертному, преходящее — к непреходящему, несовершенное — к совершенному, т. е. не может оказаться ближе и постичь разумением. Земное существо не может постичь небесную суть, потому что ограничено, словно стенами темницы, телом, с тем, чтобы не постигло все с помощью свободной и несдерживаемой мысли. 69. Пусть же будет известно, сколь глупо поступает тот, кто стремится постичь непостижимые дела. Ибо поступать так — значит преступать меру сотворения своего и не знать, до каких пор позволено дойти человеку. 70. Когда же Бог открыл человеку истину, Он хотел, чтобы мы узнали только то, что важно для жизни, а то, что относится к простому И праздному любопытству, сокрыл, чтобы это было тайной. 71. Зачем же ты ищешь то, что не дано знать, а если бы и узнал, то не стал бы счастливее? Человек достаточно знает, если знает, что Бог один и что все сотворено Им.

9.1. Теперь, поскольку мы опровергли тех, кто думают иначе, нежели предписывает истина, о мире и о Боге, его Творце, мы возвратимся к божественному сотворению мира, о котором передается в сокровенных писаниях [in arcanis Uteris] святой религии. 2. Итак, Бог создал прежде всего небо и поместил его вверху, чтобы оно служило престолом самого Бога Творца. Затем сотворил землю и поместил ее под небом, чтобы ее заселил человек с прочими видами животных. Ее Он задумал окружить и ограничить водами. 3. Свою обитель Бог украсил сиянием и наполнил светом; поместил там, конечно же, Солнце, сияющий круг Луны и сверкающие точки ярких звезд. Тьму же, которая противоположна свету, Он ниспослал на землю. Ибо ничто само по себе не излучает свет, кроме небес, на которых Он поселил неиссякаемый свет, высокое и вечную жизнь, а на земле, наоборот, тьму, низкое и смерть. 4. Ибо все это отстоит от небесного столь же далеко, как и зло от добра, как пороки — от добродетелей. 5. Также Он создал две различные и противоположные друг другу части самой земли, восток и запад. Из них восток близок к Богу, ибо Он — источник света, озаряющий мир, ибо Он задумал родить нас для вечной жизни. Запад же Он определил тому мятежному и превратному духу, ибо тот скрывает свет, вечно наводит тьму и ведет людей к смерти и гибели во грехах. 6. Ведь как свет принадлежит востоку, а в свете пребывает жизнь, так и тьма принадлежит западу, во тьме же заключена смерть и гибель. 7. Затем Он с тем же смыслом расположил другие части земли, юг и север. Эти части связаны с теми двумя. 8. Ибо та, которая больше согрета жаром Солнца, ближе к востоку и связана с ним. А та, которая стынет от холодов и вечной стужи, сопричастна западу. Ибо как противоположны ДРУГ другу свет и тьма, так противоположны тепло и холод. 9. Следовательно, как тепло близко к свету, так и юг — к востоку. Как холод близок тьме, так и северная сторона — западной. Каждой из этих отдельных сторон Он отвел свое время. Весну, разумеется, востоку; лето — южной стороне, западу — осень, а зиму — северу. 10. В этих двух сторонах, южной и северной, также заключены прообразы [figura] жизни и смерти, ибо жизнь сокрыта в тепле, а смерть — в холоде. Так же, как тепло исходит от огня, [так и] холод из воды. 11. Сообразно этим сторонам Он установил день и ночь, которые, попеременно сменяя друг друга, создают периоды постоянного обращения и изменения времен, которые мы именуем годами. День, рождение которому дает восток, принадлежит Богу, как и все лучшее. Ночь же, которую напускает запад, принадлежит, разумеется, тому, кого мы называем завистником Бога. Бог, провидящий будущее, установил день и ночь также для того, чтобы в них обнаруживался образ истинной религии и ложных заблуждений. 12. Ибо как Солнце, которое светит днем, хотя одно (отчего, как видится Цицерону, Солнце [sol] и получило свое название: ибо, когда скрываются звезды, оно одно [solus] светит),[267] все же, поскольку является истинным и совершенным светом, наполняет все величайшим теплом и ярчайшим светом, так и Бог, хотя один, являет Собой совершенное величие, добродетель и свет. 13. Ночь же, которую мы назвали принадлежащей тому злосчастному противнику, символизирует многочисленные и различные его религии. 14. Ибо, хотя и кажется, что ночью сияют и блестят бесчисленные звезды, все же, поскольку они излучают слабый и непрочный свет, они не дают никакого тепла и не могут одолеть своей многочисленностью темноту.