Психология тревожности: дошкольный и школьный возраст - Анна Прихожан

Проведенный нами анализ причин тревожности в более старших возрастах, вплоть до юношеского, осуществленный в ходе клинического изучения тревожных подростков из числа обратившихся в консультацию Психологического института РАО, также обнаруживает связь тревожности с характеристиками семьи и семейного воспитания. Однако в этом случае эти характеристики оказываются опосредованными особенностями Я-концепции школьника, его отношения к себе, ценностных ориентаций и т. п. Эти результаты согласуются с литературными данными о влиянии особенностей отношения родителей на формирование отношения подростка к себе (Е. Т. Соколова, И. Г. Чеснова, 1986, И. Г. Чеснова, 1987, C. Куперсмит, 1967, и др.).

Для детального анализа этой проблемы мы сочли необходимым, прежде всего, проанализировать взаимосвязь тревожности детей и родителей. В этой части работы участвовали дошкольники, а также учащиеся 2, 3, 6 и 10-х классов и их родители. Всего 28 дошкольников (5–6 лет), 109 школьников и соответственно 137 родителей, преимущественно матерей. Тревожность у дошкольников и учащихся 2-х классов определялась по методике Е. Амен, у всех остальных школьников – по шкале тревожности (MAS) Дж. Тейлор: детскому варианту (CMAS) – в 3-х и 6-х классах и взрослому – в 10-м классе. Для родителей во всех случаях использовался взрослый вариант шкалы Дж. Тейлор. Работа с дошкольниками и учащимися вторых классов проводилась индивидуально, а с остальными школьниками – коллективно. Родителям дошкольников шкала предъявлялась индивидуально, а всем остальным в ходе родительских собраний.

Для сопоставления использовался коэффициент корреляции Пирсона. Проведенный анализ показал наличие прямой связи между тревожностью детей и родителей в группах дошкольников, учащихся 2-х и 3-х классов (коэффициенты корреляции +0,69 – +0,62), слабой прямой связи в 6-х классах (+0,43) и слабой обратной – в 10-х (–0,36).

Таким образом, связь тревожности детей и родителей отмечается в основном в дошкольном, младшем школьном и подростковом возрастах. По этой возрастной группе наши результаты соответствуют литературным данным о том, что эмоциональные трудности и проблемы чаще встречаются у тех детей, родители которых характеризуются личностными нарушениями, склонностью к неврозоподобным состояниям, депрессии и т. п. (см., например, М. Раттер, 1987).

Однако само по себе установление вышеуказанной связи не позволяет понять, каким образом связаны тревожность детей и родителей. Так, согласно данным М. Раттера, определенную роль в этой связи может играть генетически передаваемый родителями биологический фактор повышенной ранимости. Вместе с тем, нельзя не согласиться с автором, что в тех случаях, когда «речь идет о социальном поведении, то здесь роль генетического компонента довольно незначительна, и представляется маловероятным, что наследственность определяет в этих случаях связь подобных расстройств в поведении детей с нарушениями личности у взрослых, хотя нет сомнений в том, что в редких случаях такое явление может иметь место» (М. Раттер. Цит. соч., с. 212—213). Отметим, что автор имеет в виду преимущественно заболевания или нарушения, близкие к ним. Тем более, сказанное можно отнести к устойчивой тревожности как личностной особенности [21] , характеризующей практически здоровых людей.

Гораздо более вероятным представляется влияние тревожности родителей на тревожность детей через подражание, воздействие на условия жизни ребенка (например, ограничение контактов со сверстниками, чрезмерная опека и т. п.), на что указывает и М. Раттер.

Далее мы рассмотрели связь эмоционального самочувствия родителей и наличия у детей устойчивой тревожности. Ориентируясь на приведенные выше данные, мы проводили эту работу с учащимися начальной школы (2– 3-е классы – 73 чел.) и их родителями (вновь в основном матерями). Тревожность детей выявлялась по модифицированной нами методике Е. Амен (см. приложение 6). В этой части работы принимали участие только тревожные и эмоционально благополучные испытуемые (соответственно 39 и 34 чел.).

Для работы с родителями использовалась методика «Градусник» Ю. Н. Киселева, с помощью которой мы просили родителей оценить, каково обычно их самочувствие, преобладающий фон настроения.

Применялась 50-балльная шкала с пятью интервалами:

1–10 баллов – постоянно раздраженное состояние, «на грани взрыва»;

11–20 баллов – постоянные волнения, беспокойство, уныние, неверие в себя;

21–30 баллов – спокойное, уравновешенное состояние;

31–40 баллов – в основном хорошее, радостное;

41–50 баллов – постоянно приподнятое, бодрое, активное.

Распределение родителей тревожных и эмоционально благополучных испытуемых по ответам на этот вопрос представлено в табл. 12.

Таблица 12. Самооценка эмоционального самочувствия родителей тревожных и эмоционально благополучных младших школьников.

Из таблицы видно, что за единственным исключением – крайнего правого интервала шкалы (41—50 баллов), оценки своего состояния как постоянно бодрого, активного – самооценка эмоционального самочувствия родителей тревожных и эмоционально благополучных детей существенно различается. Если родители тревожных детей почти в 60% случаев характеризуют свое состояние как раздраженное, унылое и безрадостное, то родители эмоционально спокойных детей, напротив, более чем в 70% случаев определяют свое обычное самочувствие как спокойное, уравновешенное или радостное.

Кроме того, мы попросили родителей оценить частоту и интенсивность переживания ими страхов, опасений. Для этого в первом случае предлагалась 7-балльная шкала с градациями от 1 (почти никогда) до 7 (почти всегда), во втором – 5-балльная с градациями от 1 (очень слабые опасения) до 5 (сильные, острые опасения). Результаты этих проб представлены в табл. 13.

Из полученных данных видно, что родители тревожных детей испытывают страхи и опасения чаще и переживают их более интенсивно, чем родители эмоционально благополучных.

Рассмотрим теперь данные о том, как соотносятся страхи детей и родителей по содержанию. Выше (см. раздел 2.2) мы уже говорили о тех областях, с которыми в наибольшей степени связаны страхи детей. Теперь проанализируем их для младшего школьного возраста более подробно, обратив особое внимание на связь страхов детей и страхов родителей. Необходимо отметить, что представленные ниже данные относительно содержания страхов родителей не являются показательными с точки зрения изучения содержания страхов взрослых людей, поскольку, во-первых, работа проводилась с весьма ограниченной выборкой – родители учащихся начальной школы, в подавляющем большинстве – женщины; во-вторых, она проходила в школе, и была как бы изначально ориентирована на актуализацию переживаний, связанных с ребенком; в-третьих, в ней использовался перечень страхов, собранный в ходе предварительных опытов на аналогичной выборке.

Таблица 13. Самооценка частоты и интенсивности переживания страхов и опасений родителями тревожных и эмоционально благополучных младших школьников.

Данные о страхах и опасениях родителей мы получали в ходе индивидуальных бесед. Полученные ответы были разделены на 22 категории, 10 наиболее частотных по группе родителей тревожных школьников даны в табл. 14. Для сравнения представлены и совпадающие или близкие по содержанию страхи детей. Мы рассматриваем здесь только группу тревожных детей, однако следует отметить, что результаты по группе эмоционально благополучных имеют сходный, хотя и не такой яркий характер. Проанализируем данные, представленные в табл. 14. Обращает на себя внимание тот факт, что в качестве наиболее частотного ответа у родителей тревожных детей выделяется чувство раздражения, а не беспокойство, уныние, как этого можно было бы ожидать. Этот момент, на наш взгляд, чрезвычайно важен, поскольку при общении с раздраженным взрослым, тем более особо значимым для него, ребенок испытывает острый дискомфорт, в основе которого – чувство вины. Причем причину этой вины ребенок чаще всего понять не может. Подобное переживание ведет, как показывают многочисленные литературные источники (Д. Бернс, К. Изард, Ф. Перлз и др.), к глубинной, «безобъектной» тревожности. Полученные результаты также указывают, что родители тревожных детей испытывают страхи и опасения чаще и большей интенсивности, чем родители эмоционально благополучных, что еще раз подтверждает результаты, полученные с помощью шкалы Дж. Тейлор.

Таблица 14. Содержание страхов тревожных детей и их родителей.

Конечно, эту самооценку нельзя полностью отождествлять с реальными переживаниями, однако она, на наш взгляд, очень показательна, поскольку именно самооценка часто проявляется в общении взрослого с детьми, в его рассказах, жалобах, требованиях к детям и т. п.

Все это, очевидно, является формой выражения происходящих макросоциальных изменений на семейном, микросоциальном уровне. Переживание нестабильности окружающего мира, предчувствие постоянной угрозы (т. е. тревоги в собственном смысле слова) со стороны взрослых транслируется ребенку взрослыми, причем оно аффективно насыщено гиперзаботой о его жизни и здоровье. Это создает у него чувство беззащитности, неуверенности, развивает и подкрепляет тревожность по закону заколдованного психологического круга. Данные лонгитюдного исследования, о котором говорилось выше, свидетельствуют, что у многих из участвовавших в этой опыте детей (47%) тревожность сохранилась на протяжении младшего школьного – подросткового возраста (3–7-е классы).