Братство - Оливер Боуден

Он уже решил так и действовать, когда входная дверь внезапно распахнулась, и внутрь ворвалась еще одна девушка – волосы растрепаны, платье порвано. Она казалось обезумевшей.

– Помогите! Помогите! – безостановочно кричала она. – Госпожа Солари… – она заплакала, не в силах продолжать.

– Что случилось, Лючия? Возьми себя в руки. Почему ты вернулась так быстро? Я думала, ты ушла с госпожой и клиентами.

– Они не были клиентами, Аньелла! Они… они сказали, что отведут нас в дом, вниз по Тибру, но там был корабль. Они начали бить нас и достали ножи. Они затащили госпожу Солари на борт и заковали ее.

– Лючия! Боже мой! Как ты сбежала? – Аньелла обняла подругу и отвела к одной из кушеток, стоявших вдоль стены.

Потом она вытащила платок и приложила к кровоточащей царапине на щеке Лючии.

– Они отпустили меня, сказали, чтобы я сообщила, что они работорговцы, Аньелла! Они сказали, что отпустят, если только мы заплатим им! Иначе они ее убьют!

– И сколько они хотят? – спросил Эцио.

– Тысячу дукатов.

– Сколько у нас времени?

– Они будут ждать час.

– Значит, у нас еще есть время. Подожди здесь! Я верну ее вам.

«Твою мать, – подумал Эцио. – Похоже, дела плохи. Мне нужно поговорить с этой женщиной».

– Где они? – поинтересовался он.

– На пристани, мессер. Возле острова Тиберина. Знаете, где это?

– Очень хорошо.

Эцио поспешил. Времени, чтобы добраться до банка Киджи не было, а все три филиала были не по пути, поэтому ассасин отправился к ростовщику. Тот начал торговаться, но все же пополнил уже имеющуюся у Эцио сумму до необходимой тысячи дукатов. Взяв деньги и решив не отдавать ни монетки, если будет такая возможность, ассасин дал себя клятву полностью взыскать с ублюдков, которых похитили единственного человека, с которым он очень хотел поговорить. Эцио взял лошадь и опрометчиво поехал по улицам в сторону Тибра, разгоняя в стороны людей, цыплят и собак, которые заводнили улицы.

Он без труда, – слава Богу, – отыскал корабль, – огромный по сравнению с маленькими лодками, – спешился и побежал к причалу, возле которого был пришвартован корабль, окликивая госпожу Солари.

Но его уже ждали. На палубе, направив на него пистолеты, стояли два человека. Эцио прищурил глаза. Пистолеты? В руках таких ничтожных ублюдков, как эти?

– Не подходи.

Эцио отступил, держа палец на кнопке, выбрасывающей скрытый клинок.

– Притащил чертовы деньги?

Эцио левой рукой медленно вытащил мешочек с тысячью дукатов.

– Отлично. Сейчас посмотрим, в достаточно ли хорошем настроении капитан, чтобы не перерезать ее чертову глотку.

– Капитан! Да что вы, уроды, о себе возомнили? Отпустите ее! Отпустите немедленно!

Ярость в голосе Эцио произвела впечатление на работорговца. Он слегка повернулся и обратился к кому-то в трюме. Они наверняка слышали весь разговор, потому что по лестнице снизу поднялись двое мужчин, волочащие женщину примерно тридцати пяти лет. Макияж ее размазался от слез и грубого обращения. На лице, плечах и груди виднелись синяки, сиреневое платье было разорвано, обнажив тело. Немного ниже на платье виднелась кровь, ее руки и ноги были скованы.

– Вот и наше маленькое сокровище, – глумливо сказал работорговец, который уже говорил с Эцио.

Эцио судорожно вдохнул. Они находились в излучине реки, но в пятидесяти ярдах от берега он видел остров Тиберина. Если бы он только мог позвать друзей. Но даже если они что-нибудь и слышали, они могли предположить, что это просто кучка пьяных матросов, которые толпами слонялись по берегу. И если бы Эцио повысил голос или позвал на помощь, Ла Солари была бы мертва в мгновение ока, да и он сам тоже – может, работорговцы и были плохими стрелками, но расстояние было слишком мало.

Глаза женщины, в которых плескалось отчаяние, столкнулись с взглядом Эцио. Третий, небрежно накинувший на себя то, что осталось от мундира капитана, поднялся по лестнице. Он посмотрел на Эцио, потом перевел взгляд на мешок с деньгами.

– Бросай, – грубо приказал он.

– Сперва отпустите ее. И снимите наручники.

– Ты глухой, урод? Быстро. Бросай. Чертовы. Деньги!

Невольно, Эцио шагнул вперед. Тут же были угрожающе вскинуты пистолеты, капитан обнажил меч, двое других крепче схватили женщину, заставив ее вскрикнуть и вздрогнуть от боли.

– Не подходи! Мы прикончим ее, если ты приблизишься!

Эцио остановился, но отступать не стал. Он на глаз измерил расстояние между собой и бортом корабля. Его палец дрожал на кнопке, которая выбрасывала скрытый клинок.

– Деньги у меня – всё здесь, – сказал он, подкинул мешочек и сделал шаг вперед, пока работорговцы отвлеклись на деньги.

– Стой на месте! Не испытывай мое терпение. Если сделаешь еще хоть один шаг – она умрет

– Тогда ты не получишь денег.

– Да неужели? Нас пятеро, ты – один. Не думаю, что ты хоть одним пальцем ноги успеешь ступить на палубу, до того, как мои друзья выстрелят тебе в рот и отстрелят яйца.

– Отпустите ее!

– Ты идиот? Никто не ступит на этот корабль, или ты хочешь, чтобы эта шлюха сдохла?

– Мессер! Помогите мне! – зарыдала бедная женщина.

– Заткнись, сучка! – прорычал один из державших ее и ударил ее по лице рукоятью кинжала.

– Хорошо! – прокричал Эцио, увидев, как струится кровь по лицу женщины. – Довольно. Отпустите ее. Сейчас же!

И он швырнул мешок с деньгами в «капитана». Мешочек приземлился у его ног.

– Так-то лучше, – пробурчал работорговец. – А теперь пора кончать с этим.

Прежде чем Эцио смог среагировать, он приставил меч к горлу женщины и вонзил так глубоко, что наполовину отрезал ее голову от тела.

– Мессер Чезаре рассмотрит любые возражения, – усмехнулся капитан.

Тело упало на палубу, заливая ее фонтаном крови. Потом капитан почти незаметно кивнул двум стрелкам.

Эцио знал, что будет дальше, и был к этому готов. С молниеносной скоростью он увернулся от обеих пуль и в момент прыжка на палубу выхватил скрытый клинок. Он вогнал его глубоко в левый глаз мужика, который первым схватил пленницу; клинок проник в мозг. Прежде чем тело упало на палубу, Эцио уклонился от фальчиона капитана и снизу вонзил клинок в живот другого, постарался сделать глубокий разрез. Лезвие не было предназначено для того, чтобы резать, поэтому рана получилась скорее рваной. Но это не имело значения.

Теперь стрелки. Как Эцио и ожидал, они отчаянно пытались перезарядить оружие, но паника сделала их неуклюжими. Он быстро убрал клинок и обнажил тяжелый кинжал с зазубренным лезвием. Враг был слишком близко к нему, чтобы Эцио смог воспользоваться мечом. Он отрезал одному из стрелков руку, в которой тот держал пистолет, а затем с силой ткнул клинком ему в бок. Но работа еще не была закончена, предстояло разобраться со вторым стрелком. Тот подкрался к ассасину со спины и попытался ударить его рукоятью пистолета. К счастью, удар пришелся вскользь, и Эцио, помотав головой, чтобы разогнать появившийся перед глазами туман, развернулся и вонзил кинжал в грудь противника, который собирался нанести очередной удар. Стрелок поднял руку, и это сделало его уязвимым.