Принцессы Романовы: царские дочери - Марьяна Скуратовская

Митрополит Амвросий дал Марии Федоровне следующий ответ: «…суждение Вашего величества о возможности вступления Ея императорскому величеству великой княжне Екатерине Павловне в союз супружества с Его величеством императором Францом нахожу я основательным и самим правилам Нашего исповедания непредрассудительным, а потому присоединяю ко оному совершенное мое согласие…»

Но император был тверд и непреклонен.

Князь Куракин писал Марии Федоровне: «Государь не согласен со мной и в том, что этот брак может быть для нас полезен и в политическом отношении… Он утверждает, что Ее высочество его сестра и Россия ничего от этого не выиграют и что наоборот – отношения, которые начнутся тогда между Россией и Австрией, будут мешать нам как следует выражать наше неудовольствие Австрией всякий раз, когда она поступит дурно, а так она часто поступала. Он утверждает еще, что великая княжна испытает только скуку и раскаяние, соединившись с человеком, столь ничтожным физически и морально».

Сестре же Александр написал с присущей их переписке резкой откровенностью: «Я хочу, чтобы Вам вынесли приговор, и только один раз оставили с этим типом на сутки! Если желание стать его женой у Вас не пройдет, то я несказанно удивлюсь!»

В общем, не суждено было Екатерине Павловне примерить австрийскую корону. Третьей женой императора Франца I стала принцесса Мария Людовика Модена-Эсте.

К сестре российского императора сватались в ту пору многие: два эрцгерцога австрийских, Фердинанд и Иоанн, принц Генрих Прусский и наследный принц Баварский, но всех их Александр счел недостойными…

Достойного претендента император увидел в своем противнике и – на очень краткий период – друге: в Наполеоне Бонапарте, императоре Франции. Наполеон уже принял решение развестись с любимой, но бесплодной Жозефиной, и подыскивал себе молодую и здоровую жену среди дочерей и сестер европейских правителей. А породниться с русским императором – это было бы для Бонапарта и вовсе пределом мечтаний! Это объединило бы две могущественнейшие империи в одну несокрушимую силу, которая могла править Европой и Азией. Впрочем, до настоящего сватовства дело не дошло. Наполеон только намекнул о своих намерениях Александру, а российский император сообщил об этом матери и сестре… И встретил от Екатерины Павловны отпор даже более яростный, чем сам он дал ей, когда она мечтала выйти замуж за австрийского императора.

Графиня Шуазель-Гуфье в своих «Воспоминаниях» писала: «Александр был не прочь согласиться на этот брак, но встретил такую сильную оппозицию со стороны императрицы Марии Федоровны и самой молодой великой княжны, что должен был им уступить. Обе они были женщины с характером… Наполеону пришлось первый раз со времени своего возвышения получить отказ. Это была для него первая измена Фортуны».

Фрейлина Мария Муханова в своих записках утверждает следующее: «Император Наполеон сватался за великую княжну Екатерину Павловну… Великая Княжна сказала моему отцу: „я скорее пойду замуж за последнего русскаго истопника, чем за этого корсиканца“…»

Впрочем, словам фрейлины вряд ли можно полностью доверять из-за их неточности: в конце концов, Наполеон ведь не сватался за Екатерину Павловну, а только сообщил о своем интересе к ее персоне!

Но вот воспоминания Роксаны Эдлинг, особы разумной и надежной: «После Тильзитского мира Наполеон предложил бы ей свою руку, если бы его сколько-нибудь обнадежили в успехе такого предложения. Государь догадался о том и предупредил сестру; но она была слишком горда, чтобы стать на место Жозефины, поспешила заявить, что ее намерение никогда не покидать родины, и тотчас же приняла предложение герцога Ольденбургского, к которому до того времени относилась с пренебрежением. Этот брак всех удивил. По родству он противоречил уставам церкви, так как они были между собою двоюродные. Наружность герцога не представляла ничего привлекательного, но он был честный человек в полном смысле слова. Екатерина Павловна имела благоразумие удовольствоваться им, и по природной своей живости вскоре привязалась к мужу со всем пылом страсти…»

Екатерина Павловна могла бы стать женой Наполеона и императрицей Франции, но вышла замуж за своего двоюродного брата Георга-Фридриха-Петра Ольденбургского. Он был младшим сыном герцога Петра Ольденбургского и принцессы Фредерики Вюртембергской – еще одной родной сестры Марии Федоровны. Не имея ни земли, ни надежды на корону, он служил в России, как служили многие другие «бедные родственники» царствующих особ. Для Георга Ольденбургского этот брак был невозможной удачей. Для Екатерины Павловны – мезальянсом. Однако же мезальянс позволял избежать сразу двух несчастий: сватовства со стороны Наполеона и необходимости после замужества покинуть Россию… И посему Екатерина Павловна пошла на эту жертву, а мать радостно ее поддержала.

Принц Георг Ольденбургский во всех отношениях был не парой для блистательной Екатерины Павловны. Его внешнюю непривлекательность отмечали самые разные люди. Императрица Елизавета Алексеевна писала о женихе ненавистной золовки: «Его внешность малоприятна, при первом впечатлении даже чрезвычайно неприятна, хотя русский мундир его несколько приукрасил; зато все очень хвалят его характер. Он образован, имеет собственное мнение, и, кроме того, между ними обоими явная симпатия, что является решающим в браке. Я бы никогда не поверила, что он может возбудить любовь, но великая княжна уверяет, что как супруг он нравится ей, а внешность не играет для нее никакой роли. Я нахожу это очень разумным». Французский посланник граф де Коленкур сообщал: «Принц мал ростом, некрасив, худ, весь в прыщах и говорит невнятно».

Впрочем, были и благоприятные отзывы о женихе. «Происхождение жениха самое почетное, ибо он, как и император, принадлежит к Голштинскому дому, – писал граф А. В. Кочубей. – Он показался мне исполненным здравого смысла и познаний. Он уже обратил на себя внимание в качестве ревельского генерал-губернатора, он всеми силами старается усвоить русский язык… главная его забота – снискать благорасположение своей новой родины». Сардинский посланник Жозеф де Местр так отзывался о предстоящем браке: «Он неравный, но тем не менее, благоразумный и достойный Великой княгини. Во-первых, всякая принцесса, семейство которой пользуется страшной дружбой Наполеона, поступает весьма дельно, выходя замуж даже несколько скромнее, чем имела бы право ожидать… ее желание заключается в том, чтобы не оставлять своей семьи и милой ей России, ибо принц поселяется здесь, и можно представить, какая блестящая судьба ожидает его!..»

Но даже после обручения в январе 1809 года большинство придворных не верили в то, что этот брак и впрямь состоится. Однако уже 18 апреля Георг Ольденбургский был обвенчан с великой княжной Екатериной Павловной в большой церкви Зимнего дворца. В приданое она получила – согласно донесению графа де Коленкура – «бриллианты и посуду на 2 млн. 600 тыс. франков». Граф сообщал: «Она будет получать ренту ежегодно 200 тыс. рублей из обычного миллиона, а ее супругу будут выплачивать 100 тысяч. Им дается полностью меблированный дворец в Петербурге».

Лето молодые супруги провели в Павловске, а в конце августа должны были отбыть в Тверь, где отныне им предстояло жить. Георг Ольденбургский был назначен генерал-губернатором трех лучших российских провинций – Тверской, Ярославской и Новгородской, к тому же ему было поручено управлять путями сообщения. Историк Альбина Данилова пишет: «Человек долга и чести, принц Георг сразу после назначения стал с рвением исполнять свои многочисленные и непростые обязанности генерал-губернатора и главного директора Ведомства путей сообщения. Он приступил к работе, еще живя в Петербурге…»

«От водворения царской фамилии Тверь как бы возродилась новою жизнью. Повсюду гремели днем и ночью экипажи… Все главные улицы и набережные освещались фонарями, чего прежде не было. Торговля быстро развивалась, шли разные увеселения, иллюминации, фейерверки по праздникам и в торжественные дни, перед Дворцом всегда играла музыка… Город встрепенулся, будто от сна, всюду появилось движение. Великая княгиня часто прогуливалась по городу в карете, в большом открытом экипаже цугом в шесть лошадей. Она была красавица в полном значении слова, необыкновенно добра, ангельски ко всем ласкова и приветлива. Народ любил ее до безумия, а как скоро где она появлялась, все бежали за ее экипажем с криком „ура!“… Тверь при великой княгине Екатерине Павловне, как заброшенная сиротка, попавшая в хорошие руки, росла, цвела и хорошела не по дням, а по часам», – с восхищением отмечал граф А. В. Кочубей.

«Тихая и однообразная жизнь губернского города с прибытием в Тверь Великой княгини и ее двора совершенно изменилась. Тверь сделалась не только попутным между Петербургом и Москвою местом, в котором останавливались для свидания с Великой княгиней все особы императорской фамилии и величайшие сановники, но она… была некоторое время центром, куда стремились замечательные по талантам своим и просвещению люди, находившие всегда сочувствие и покровительство Великой княгини», – вспоминал адъютант принца и камер-юнкер великой княгини А. П. Оболенский.