Двум смертям не бывать - Дженнифер Рардин

Коул прочел вслух:

— «Робинсон — Бхейн, антиквариат. Специализация по редкостям восемнадцатого века». — Он посмотрел на Вайля: — Наверное, у тебя отлично получается, раз ты знаешь материал из первых рук.

Вайль даже бровью не повел. Я начинала думать, что ничто не может застать врасплох — даже то, что в нем опознал вампира частный детектив, неотличимый от студента-переростка.

— Позвони нам, когда договоришься с Амандой Ассан, — сказал Вайль.

— Так и сделаю, — ответил Коул, бросив на меня взгляд, говорящий: «Я вернусь».

Я кивнула, надеясь, что он сунет карту в карман, забудет, куда ее дел, и постирает вместе с брюками. И тогда у него останется от меня только комок жеваной бумаги с расплывшимися пятнами типографской краски.

Я не успела понять, что он делает, как Коул нагнулся и украл еще один поцелуй.

— Увидимся, — сказал он, повернулся и вышел.

— Надеюсь, что нет, — буркнула я, глядя ему вслед.

— Жасмин! — Голос Вайля прозвучал так тихо и робко, что я едва его узнала.

— Вайль?

У него был такой вид, будто он проснулся и обнаружил отсутствие какой-то жизненно важной части тела. Он покачал головой.

— Этот вампир все еще здесь?

— Да.

— Тогда не надо ли нам пойти пройтись?

— О'кей.

Мы направились к столу, длинным путем вокруг ресторана. И на ходу Вайль сказал так тихо, что я его едва расслышала:

— Наверное, тебе тоже стоило бы уйти.

Практически все мое самообладание ушло на то, что бы не хлопнуться о землю прямо на месте.

— Ты о чем, черт побери?

— О твоей жизни, Жасмин. О твоей короткой и прекрасной жизни.

Я узнала это выражение лица. Оно говорило: «Если собираешься разбить мне сердце, делай это быстро». Последний, у кого я видела такое лицо, был мой школьный возлюбленный в тот вечер, когда я его оставила. А Вайль, хотя я понимала, что ему не хочется, все же продолжал говорить:

— Ты защищаешь Коула от опасности, которая составляет смысл твоей жизни. О чем это говорит?

— Смысл своей жизни я себе определила сама, — ответила я сквозь стиснутые зубы. — Я оказалась здесь и сейчас по своему выбору. У Коула этого выбора не было. Он просто сюда свалился. А это отличный способ утонуть.

Что ему доводилось в жизни.

Вайль не стал развивать тему.

Мы добрались до своих мест, и никакие сигналы у меня в голове при этом не сработали.

— Очевидно, вампир в баре, — сказала я, когда мы сели. С совершенно деловыми интонациями, чтобы мы оба успокоились. — Идем туда или ждем?

У меня руки чесались устроить хороший традиционный мордобой прямо возле стола убийцы Чарли. Действие — вот что мне было нужно, от всех этих размышлений у меня шарики за ролики заскакивают. Но я знала, что скажет Вайль.

— Ждем.

И мы стали ждать. Поболтали, поели. Это ж тоже часть работы, а работу мы стараемся выполнять хорошо.

Теперь, зная запах этого вампира, я гораздо лучше отличала его от запаха Вайля, чем час назад. Еще час он оставался на месте, потом двинулся в путь. Так как мы уже оплатили счет, то двинулись вслед за ним. И все равно чуть не пролетели мимо. Этот вампир, как и многие другие, приехал со свитой, и когда мы вышли на парковку, последний из его свиты садился в черный блестящий лимузин.

Одна из первых вещей, которым научило меня отсутствие папиного колена, — это что жизнь играет несправедливо. Иногда бедным ни в чем не повинным детям попадаются папы, которые то и дело куда-то уезжают или уходят, и мамы, слишком охотно раздающие подзатыльники. Потом эти дети вырастают и узнают, что все уходят рано или поздно, всех уводит жизнь или смерть, и это всегда несправедливо.

Так вот, было совершенно несправедливо, что единственный из них из всех, еще не севший в машину, обладал способностью замечать федеральных агентов за пятьдесят ярдов. Очевидно, он также обладал способностью с ними разбираться, потому что жестом пригласил своих трех приятелей выйти из машины и составить ему компанию. Они двинулись в нашу сторону, остановились все четверо за пятнадцать шагов — мне хотелось назвать это дуэльной дистанцией.

Как «Перестрелка в О.К. Коралле», только помасштабнее. Мальчики производили потрясающее впечатление — даже без «Тех-9» в небрежно опущенных руках. У меня шкура напряглась от той легкости, с какой каждый из них нес смертельное оружие. Эти ребята сперва стреляют, а потом и вопросов не задают. И чего я боялась чудовищ под кроватью? Вот кого надо было бояться.

Тот из бандитов, который нас заметил, был, несмотря на пронизывающий январский ветер, одет в серую безрукавку, выгодно подчеркивавшую татуированные бицепсы. Рядом с ним стоял высокий рыжий парень, усы свисали по обе стороны рта до шеи и ниже, сливаясь с волосами на груди. А в глазах его читалось: «Случалось мне убивать лопатой по черепу. Кайф…»

У третьего правую щеку делил пополам ярко-красный рубец. Оставивший этот след нож подарил ему еще и молочное бельмо на глазу, чтобы в следующий раз быстрее уворачивался. У четвертого были раскосые глаза китайца, тело русского штангиста и борода американского байкера. Он ухмылялся, показывая пару золотых зубов, и длинным ногтем в чехле тыкал в мою сторону.

— У вас проблема? — протянул он, явно ожидая, что я сейчас намочу в штаны и упаду от страха, корчась, как недостойный подданный перед императором — и этого мне хватило. Настроение у меня резко переменилось на «а пошло оно все к той самой матери» и растоптало во мне страх. Весьма опасный подход, но мне так легче жить.

— Ага, она за мной тянется с детства, — начала я, но осеклась, увидев, как из лимузина появляется черная туфелька с высоким каблуком, надетая на изящную ногу в чулке.

— Не нравится мне, как это выглядит, — сказала я Вайлю вполголоса.

Он только хмыкнул, глядя на это представление. К первой ноге присоединилась вторая. Блеснули серебряные блестки до колен подола. Элегантная рука ухватилась за татуированную лапу, и наконец-то обладательница всех этих рук и ног предстала перед нами целиком.

— Смотри-ка, Вайль, — сказала я тихо, — вампирская Барби!

От платиновых волос до талии и до хирургически улучшенных буферов дама выглядела мечтой голливудского режиссера. Вырез оставлял от платья так мало, что клей на крепежной ленте должен был быть сильнее цемента. Огромные фиалковые, чуть раскосые глаза придавали ей экзотический вид игрушки из гарема шейха.

— Полное совершенство, — признала я. — Идеально накрашена, идеальные ногти, идеальная фигура — ну так и хочется сунуть ее мордой в дымящуюся конскую кучу. Вот почему когда нужен конный полицейский, так его не докричишься?