Три коротких слова - Эшли Родс-Кортер

Я наотрез отказалась идти в примерочную.

– Как же ты узнаешь, что одежда тебе впору? – удивилась Гэй.

– Раньше мне покупала одежду мисс Санднес. То, что не подошло, она возвращала.

– Эшли, я живу в двух часах езды отсюда. Придется примерить сейчас. – Гэй была явно раздражена. – Не обязательно заходить туда со мной. Просто покажешь, какие вещи тебе подошли.

Я пулей вылетела из магазина, не желая признаваться, что никогда прежде не ходила в примерочную.

– Перекусим? – предложила Гэй, поравнявшись со мной.

Мы съели на двоих большой крендель с корицей, запивая его лимонадом. От сахарной пудры я закашлялась, а лимонад оказался кислятиной.

На следующий раз мне разрешили поехать к Кортерам без сопровождения, однако вечером я должна была вернуться в приют. Мне до последнего момента не верилось, что за мной приедут, но Фил прибыл точно вовремя. Мы катались на катере и купались в бассейне. Фил превосходно готовил горячие бутерброды с сыром.

На стенах висели семейные фотографии. На некоторых снимках Фил сидел за штурвалом спортивного самолета. Возможно, как-нибудь он возьмет меня в полет.

Вечером по дороге в приют Гэй без конца болтала про моих ровесниц, живущих по соседству.

– Вы подружитесь, вот увидишь. Они милые.

Ага, милые, как же, подумала я; ты совсем меня не знаешь. А вслух сказала:

– В приемных семьях, где я жила, не все были такие милые.

Гэй с пониманием кивнула.

– Я говорила тебе, что я тоже представляю интересы детей в суде, как Мэри Миллер? Так что я разного повидала в приемных семьях.

– Не больше моего.

– Расскажешь?

Выслушав мой рассказ о наиболее изощренных наказаниях, бывших в ходу у Шпицев, Гэй, вместо того чтобы громко возмущаться, спокойно сказала:

– Похоже, все это тебя ожесточило.

– Еще как! – И я рассказала ей про угощения острым соусом. За два часа, пока мы добирались до приюта, она узнала обо мне больше, чем Мэри Фернандес за два года.

Наконец мне разрешили впервые переночевать у будущих родителей. Меня отвезла мисс Санднес, которая теперь проходила практику в приютском отделении психотерапии. Мы въехали на подъездную дорожку, ведущую к дому Кортеров, и я спросила:

– Можно я останусь до вечера, а потом уеду с вами обратно?

– Эшли, все будет хорошо, – ласково ответила мисс Санднес. – Вот, возьми.

Она достала лежащую на заднем сиденье футболку с логотипом своего колледжа и протянула мне.

Я вывернула ее наизнанку и так проходила весь день. Наутро мне уже не терпелось вернуться в приют, хотя стоило на полчаса окунуться в шумную суматоху Лайкс-коттеджа, как мне тут же захотелось назад к Кортерам.

На день рождения Гэй я надела черное бархатное платье с белыми полосами по бокам, которое выбрала мисс Санднес. Именинница тоже была в черно-белом наряде. В ресторане, который находился в центре культуры и искусств Тампы, меня начало мутить от витавших в воздухе запахов еды, и я только пожевала немного хлеба.

– Может, хотя бы с маслом? – предложила Гэй.

Я поморщилась.

– А сладкое? – спросил Фил, указывая на витрину с пирожными и десертами.

– Я не сладкоежка.

Из ресторана мы отправились в зал – смотреть представление. Я украдкой взглянула на своих сопровождающих. Неужели этот лысеющий мужчина и эта строгая женщина в самом деле станут моей семьей?

Глава 10

Долгое испытание

Без мисс Санднес жить в приюте стало невмоготу. Мои успехи в школе никого не интересовали, и шестой класс я закончила из рук вон плохо.

– Когда я уже перееду? – спросила я у мисс Бет Лорд.

– График посещений нарушать нельзя, – ответила она и с лукавой улыбкой добавила: – Я тебя обрадую: судья подписал разрешение, и ты поедешь с Кортерами в Новую Англию.

Познакомиться с новыми братьями, конечно, было бы неплохо, но ведь придется столько времени провести наедине с Кортерами! Я переживала еще и потому, что они снова начнут кормить меня непонятной едой.

Очутившись у общего выхода на посадку в городском аэропорту, я сильно удивилась.

– А я думала, мы полетим на вашем самолете.

– У нас его уже нет, – вздохнул Фил.

– В двух словах не расскажешь, – протянула Гэй.

– Он, что, разбился?

– Вообще-то да, – ответил Фил. – Твое счастье.

Я никогда не могла угадать, что Кортеры скажут, и боялась, что сейчас они отделаются какими-то общими фразами, дав понять, что я им чужая.

Гэй извлекла из сумочки стопку фотографий. Быстро перебрав самые свежие снимки – на доброй половине которых была я, – она вытащила фотографию стоящего в поле самолета с разбитым крылом и смятым пропеллером.

– Мы летели в Принстон на выпускной Блейка, – начала Гэй. – Джош как раз окончил первый курс в Хэмпширском колледже и собирался на практику в одну из киномонтажных студий Нью-Йорка. Мы погрузились в самолет и полетели на север. Погода стояла шикарная, на небе – ни облачка, и настроение у нас было отличное.

Голос ее задрожал, и дальше продолжал Фил:

– Над Чесапикским заливом я решил не связываться с вечно занятыми филадельфийскими диспетчерами, сбавил высоту и взял курс на Трентон.

На секунду оба замолчали.

– Раздался громкий хлопок. – Гэй, плотно сжав губы, неотрывно смотрела, как на посадку заходит очередной самолет.

– Что это было? – спросила я.

– Отказ двигателя. – Фил помедлил. – Мы стали искать ближайшую полосу для посадки.

– А я схватила микрофон и сообщила в Трентон, что у нас авария.

– В пяти милях от нас было поле, – продолжал Фил. – Среди деревьев Джош приметил что-то похожее на посадочную полосу, поросшую травой, но без двигателя мы не могли ее достичь.

– И тут посреди плотной стены деревьев мелькнула пашня. Джош увидел ее и сказал: «Пап, другого выхода нет», – закончила Гэй.

– М-да, – пробормотал Фил.

– Я выглянула в иллюминатор. Земля неслась прямо на нас, с буграми и холмами, как волны в океане. – Гэй сделала волнообразное движение рукой. – На другом краю пашни начинался лес. Я молилась, чтобы мы со всей скорости не врезались в сосны. Справа стояла выкрашенная в красный конюшня. Фил налег на штурвал, чтобы не задеть ее, но на нашем пути встал забор.

Гэй и Фил смотрели друг другу в глаза.

– Я оставалась на связи. «Приземляемся… трясет… впереди забор».

– Правое крыло с силой ударилось о железный столб, и самолет отбросило в сторону, – пояснил Фил. – Он закружился по полю, поднимая за собой тучи пыли, а потом встал как вкопанный.

– Вы руки-ноги не поломали? – спросила я, глядя на них по-другому: не как на плоские фигуры, а как на живых людей из плоти и крови, которые чуть не погибли задолго до нашего знакомства.

– Нет, нам повезло. – Голос у Гэй все еще подрагивал: она будто заново пережила кошмар. – Мы с Филом выбежали из кабины. Когда самолет занесло, задняя дверь распахнулась настежь, и если бы не ремень безопасности, Джош наверняка выпал бы. Мы ринулись прочь от самолета. Фил заметил, что из пробитого бака капает горючее, и прокричал: «Назад!»

– Самолет взорвался, да?

– Нет. Горючее быстро ушло в землю, самолет так и остался стоять, – сказала Гэй, показывая на фотографию.

– Мы сразу проверили, не ранен ли кто. Джош оцарапался о пряжку ремня безопасности, в остальном все остались целы, – добавил Фил.

– А потом… – промолвила Гэй, взглянув на Фила, затем на меня. Она улыбнулась, и я впервые увидела ее такой раскованной. – Потом Фил обнял меня за плечи и сказал: «Я думаю, мы выжили, потому что нам предстоит кое-что важное».

– Речь о тебе, моя дорогая, – шутливо толкнул меня локтем Фил.

В самолете Гэй предложила перекусить. В ее сумочке лежали нарезанный кусочками сыр и печенье с арахисовым маслом.

– Еще есть бульон с лапшой, макароны с сыром и тушеное мясо, – добавила она.

Я кивнула и уставилась на спинку кресла передо мной, словно ничего интереснее на всем белом свете не было.

– Мне надо называть вас «мама» и «папа»?

– Конечно, нет, – ответил Фил.

– И никогда не надо будет? – спросила я, обращаясь к Гэй.

– Это тебе решать, – ответила она.

Из своей бездонной сумки Гэй выудила походные шашки, игральные кости и карточные игры «Лови рыбку» и «Старая дева», в которые мы играли, пока не приземлились в аэропорту Хартфорда.

Мы выехали на трассу, с обеих сторон усаженную деревьями, и я ахнула от восторга: листву словно раскрасили карандашами – красно-оранжевым, зеленовато-желтым, коричнево-красным и золотым.

Впереди показалась вывеска «Собери свой урожай», установленная у входа в сад.

– Яблоки! Можно я одно сорву?

Фил остановил машину. Я подбежала к первому же дереву, сорвала яблоко и откусила от него чуть ли не половину. Липкий сок бежал по подбородку, а я, забыв обо всем, хрустела самым вкусным на свете яблоком.

– Джош уже заждался, – сказала Гэй, взглянув на часы.

Мы спешили на день открытых дверей в Хэмпширский колледж в Амхёрсте, штат Массачусетс. Среди широких газонов и аллей, таких же аккуратных и ухоженных, как и в Университете имени Джона Эндрюса, где учились дочери Мерритов, разгуливала совершенно иная публика: парни, бритые наголо или с «ирокезами», окрашенными в яркие цвета, девушки с дредами; тут и там мелькали хулиганские татуировки, проколотые брови, носы и другие части тела. Почти все носили одежду не модного, а свободного покроя.