Шелковая бабочка - Сандра Мартон

На глаза Арианны навернулись слезы.

— Доминик, родной. Мне очень жаль, что у тебя была такая тяжелая жизнь.

— Не надо меня жалеть. Я рассказал тебе об этом, чтобы ты поняла, как много ты и Джованни значите для меня. Чтобы ты поняла, почему мне так трудно было довериться тебе. — Доминик перевел дыхание. — Я хочу, чтобы мы снова поженились, cara. На этот раз по-настоящему. Чтобы ты была в белом платье, а я в одном из тех глупых костюмов, которые положено надевать по таким случаям.

Он замолчал.

— И если ты позволишь, я хочу, чтобы мы стали настоящей семьей. Я хочу усыновить Джованни, хочу быть ему настоящим отцом.

Из горла Арианны вырвалось подавленное всхлипывание. Доминик почувствовал, как у него упало сердце. Она этого не хочет. Это ее право, он это знал, но…

— Доминик. — Она дотронулась до его лица. — Все то, что ты сказал о доверии… О том, что не хочешь больше страдать… — Ее голос прервался. — Я люблю тебя, — прошептала она. — Думай об этом, помни об этом, верь этому.

Это были слова, которые он жаждал услышать. Тогда почему у него так тяжело на сердце?

— Ты что-то хочешь сказать мне, Арианна?

Она перевела дыхание.

— Я солгала тебе об отце Джованни. Это не человек из моего прошлого.

У него окаменело лицо.

— Что это значит?

— Это значит, что тебе не надо усыновлять Джованни, потому что Джованни — твой сын.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Доминик содрогнулся, как от удара.

— Доминик, пожалуйста…

Он отшатнулся от ее протянутой руки.

— И я должен в это поверить? В то, что Джованни — мой сын?

— Но это правда. Та ночь, когда мы занимались любовью…

— Одна ночь, Арианна. Только одна ночь.

— Этого хватило. Я забеременела.

— Ты забеременела. — Его голос был таким же невыразительным, как и его глаза. — Я использовал презервативы.

— Знаю. Я не понимаю, как это вышло. Случайность…

У него задергалось веко.

— Почему ты так уверена, что мальчик мой?

Это был жестокий вопрос, но она понимала, что заслужила его.

— Потому что я больше ни с кем не была. Ты был единственным.

— Существуют тесты… — холодно сказал он.

— Давай сделаем их.

Доминик пристально смотрел на нее.

— Я подумал… — начал он неуверенно, — когда я впервые увидел его, я подумал…

— Да, этого я и боялась.

— Цвет его волос. Глаза. То, как он улыбается… — Он отпрянул от нее и начал нервно ходить по комнате. — Мой сын. Этот мальчик — мой сын?

Арианна кивнула.

— Он твой сын. Столько времени я боялась, что ты поймешь…

— Но, — резко сказал он, повернувшись к ней, — когда я спросил, мой ли это ребенок, ты ответила «нет».

— Нет. Я так сказала, но…

— Ты солгала мне, когда я тебя об этом спросил.

Арианна задрожала. Она и раньше видела Доминика в гневе, но не так, как сейчас. Он стал белым как мел, в его голосе звучал металл. Она сделала шаг ему навстречу, умоляюще протянув руки, но он откинул их.

— Попытайся понять, — умоляла она. — Когда ты спросил, твой ли сын Джованни, я едва тебя знала. Я не знала, что ты предпримешь, если поймешь, что он твой сын.

— Ты носила моего ребенка под сердцем девять месяцев, ты родила его, и тебе даже в голову не пришло отыскать меня и сообщить, что у меня есть сын?

— Зачем? Мы даже не были знакомы. Я не думала, что ты хотел бы знать.

— Понимаю. Ты не думала, что я хотел бы знать, и поэтому…

— Перестань повторять за мной каждое слово!

— Четыре года, — тихо проговорил он. — Четыре долгих года мой сын рос без отца. И даже теперь, когда мы поженились, ты ничего не сказала. — Его голос дрожал от с трудом сдерживаемой ярости. — Ты и это можешь объяснить?

— Я… я подумала об этом в день нашей свадьбы.

— Ты подумала об этом. — Доминик сложил руки на груди. — И что же ты решила?

— Ты знаешь, что я вышла за тебя против своей воли. Что ты от меня хочешь? Я была несчастна. Я думала, что ненавижу тебя. И…

— И твои чувства стали для тебя важнее, чем правда.

— Нет, я этого не говорила.

— О, извини. — Он зловеще улыбнулся. — Продолжай, Арианна. Я не буду тебя перебивать. Это такая трогательная история, что я умираю от нетерпения услышать ее до конца.

— Я разозлилась и была напугана. Я не знала, как ты отреагируешь. — На ее глаза снова навернулись слезы. — Боялась, что ты попытаешься отнять у меня сына.

— Понимаю. Сначала я для тебя незнакомец, который будет всеми силами открещиваться от ребенка, которого ты родила. Затем ты считаешь меня чудовищем, который отнимет у тебя ребенка.

Арианна облизнула губы.

— Я видела, что мой сын…

— Наш сын, — поправил Доминик.

— Я увидела, что он начинает к тебе привязываться. И что ты… ты тоже любишь его.

— И это две решающие причины скрыть от меня и мальчика правду.

— Из нашего брака не получалось ничего хорошего, — продолжала Арианна, пропуская мимо ушей его саркастическое замечание. — Я думала, что он скоро рухнет, и…

— Ты на это надеялась?

— Нет, — быстро возразила она, — это не так. Я знала, что придется сказать тебе, но я думала…

— Что же ты думала?

В комнате стояла духота, обычная для середины лета, но Арианна начала дрожать.

— Я думала, — прошептала она, — что ты отберешь у меня сына. А когда произошла авария и я поняла, что на самом деле испытываю к тебе, я никак не могла выбрать подходящий момент.

— Это потому, что ты слишком долго выбирала, Арианна. В тот день, когда ты поняла, что беременна, ты должна была начать поиски.

— Постарайся посмотреть на это с моей стороны, — умоляла она, — я думала…

— Я знаю, о чем ты думала. Что ты можешь принимать решения за меня. За своего сына. Что ты можешь разлучить нас.

Арианна смотрела на него невидящим взглядом.

— У тебя все просто, ведь так? Но как ты себе это представляешь? По-твоему, я должна была нанять частного детектива? Позвонить в твою дверь, представиться и сказать: «Эй, ты меня помнишь? Пару месяцев назад мы провели пару часов в постели, и, кстати, я беременна».

— Ну хотя бы.

— Не изображай из себя святошу! Подумай, как бы ты отреагировал на подобное заявление. Помнишь, что ты говорил о всех тех женщинах, которым нужны только твои деньги? И ты хочешь, чтобы я поверила, что ты не принял бы меня за одну из них? — Она сделала шаг вперед, не сводя с него горящего взгляда. — Будь честен, Доминик. Что бы ты сделал, если бы я пришла к тебе пять лет назад?

Доминик попытался унять гнев, который пылал у него внутри, и обдумать ее слова.

Что бы он тогда сделал? С готовностью впустил ее в свою жизнь? Вероятней всего он бы растерялся, разозлился, не поверил ей. Он бы подверг свое отцовство сомнению, потребовал бы проведения теста на ДНК… Обеспечил бы финансовую поддержку. Навещал бы сына по выходным. Человек, выросший без отца, не может поступить иначе со своим отпрыском.