Не последний Маг Воздуха #3 - Arhont

Но внимание было очень уж тягучим. Я думаю, остальные тоже ощутили что-то такое.

Всё же, кажется, без…

— Не, — выдала Тоф, — переть туда, не знаю куда, шесть часов пешком — не хочу. Аки, либо ты скажешь, либо я. А они уж пусть делают с этой информацией, что хотят.

— О чем она? — в один голос спросили дети Урсы, повернувшись ко мне и уперев свои глаза прямо в мое лицо.

— Ох… — закатил я глаза, может, так действительно лучше, — главная актриса в этом театре уж очень часто на вас поглядывала.

— Поглядывала? — хмыкнула Тоф, — ты это так называешь? Да она за этот час пережила столько разных эмоций, удивительно, как она смогла доиграть!

— Ну… как-то так, да, — пожал я плечами, — так что мы можем несколько сократить путь, если вы поверите, что это не совпадение, что вы, конечно же, не сдела…

— Мы идем ее искать! — провозгласил Зуко, даже не думая провозглашать, что я идиот.

Кажется, его мозг обыграл сам себя, ведь он должен понимать, что это значит, не так ли? Как и тот факт, почему она не подошла к нам после. Грубо говоря, он еще не понял, что тут надо отрицать реальность, как это любит делать Зуко. Впрочем, это хорошо. Меньше возни. Хотя было бы интересно посмотреть, что там в болоте такого.

Долго искать ее не пришлось. Деревня не настолько большая, чтобы я не отследил знакомого человека, и мы не пришли к двухэтажной лачуге. По-другому не назовешь. Кажется, жизнь уличного артиста не настолько хороша, а?

Меня, конечно, послали вперед и едва ли не пинком. Я вроде тут самый страшный Кира и монстр, и вообще, какого черта каждый раз говорю я.

Стук в дверь, после чего она открывается, и перед нами предстает тот же мужик, который и советовал мне долину.

— О, снова ты? — удивился он, — прости, но большего я сказать не могу…

— Да мне и не надо, — пожал я плечами, — мы тут за другим.

— А… — тут он заметил свиту за мной, — зачем?

— С Урсой пообщаться, — выдал я улыбнувшись, — и тебе бы лучше впустить нас.

— Понятия не имею о чем вы, — грубо произнес мужик, захлопывая дверь прямо перед моим носом. Ну, ничего-ничего, мы люди не злопамятные.

Как грится, отомстим, забудем и снова отомстим.

— Думаю, сомневаться больше не в чем, — пожал я плечами, начиная воздухом сминать дверь в опилки прямо передо мной. За ней обнаружился все тот же мужик, который со страхом в глазах смотрел на нас.

— Урсу, говорю, зови, — улыбнулся я ему моей лучшей ледяной улыбочкой.

И че его так перекосило? Я, вроде, достаточно симпатичный.

— Тут только я и моя жена — Норико, — воскликнул он, — я не понимаю, о какой женщине вы говорите!

— Ну, зови Норико, — не повел и глазом я, — пообщаемся. Если и она понятия никакого не имеет об Урсе, тогда ладно.

Впрочем, звать ее не понадобилась. Домик был небольшим, и за дверью уже была главная комната — кухня что-ли. Там и сидела женщина совершенно не примечательной наружности и не похожая ни в коей мере на красавицу Урсу.

Тут же я почувствовал, как ее сердце ускорило ритм в разы, еще чуть-чуть, и ей плохо станет. Удивительно, как она смогла сохранить на лице выражение удивления с ноткой страха.

— Дальше вверяю дело в ваши руки, — пропустил я «вперед» Азулу и Зуко.

— Что происходит? Кто вы? — спросила она, усиленно хлопая глазами.

— Аки, ты уверен? — посмотрев на предполагаемую мать, Азула, перевела взгляд на меня, приподняв одну бровку, — я, конечно, уже слабо помню, но, по-моему, Урса была красивой женщиной с тонкими аристократичными чертами. А не… а не такой.

— Я хорошо помню маму, — так же перевел взгляд на меня Зуко, — и это две разные женщины.

— Ох, и правда-а, — преувеличенно эмоционально произнес я, садясь на стул, поставив его напротив женщины, — как же это та-ак. Урса была красивой и высокой девушкой, а тут мы видим абсолютно непримечательную внешность. А?

— Я не позволю в моем доме оскорблять мою жену! — опять возник мужик.

— А ты, видимо, тот самый Икем, из-за которого весь сыр бор? — не смотря в его сторону, а лишь пялясь в лицо бывшей королевы, произнес я, — я слышу, как стучит твое сердце, Урса, слышал еще в театре, я чувствовал, как ты постоянно смотришь в нашу сторону. Пытаться и дальше скрыть правду — будет опрометчивым решением.

Часть 2

Урса смотрела на меня, как баран на новые ворота. Остальные смотрели на нее, кроме мужа. Тот просто переводил взгляд с одного на другого в поисках чего-то. Ха, а чего, интересно? Помощи?

— Это правда? — спросил Зуко. И, увидев глаза матери, которые наполнились виной, тут же осознал, — правда… Бл-я-ять, — тут же среагировал он, схватив свою голову руками и начав ходить взад-вперед.

Азула отреагировала более спокойно, лишь натянув язвительную улыбочку на лицо и вперив свой взгляд в Урсу.

Эх, семейная идиллия.

— Я… я… меня заставили….

— Вас заставили любить одного ребенка больше другого? — взорвался я, — вас заставили сменить внешность? Просто вычеркнуть обоих детей из жизни и начать ее заново? Заставили⁈ Нет, это только твой выбор, — выдал я небольшой спич, — обменять богатую жизнь на свободу? Это я понимаю. Но вычеркнуть своих детей? Нет.

Лицемерненько, кстати. Я же на всех забил. С другой стороны, это не мои дети, это мои родственники, и, как оказалось, не такие уж и плохие. Женить, конечно, без моего желания хотели, но, боюсь, тут такая ситуация, что даже если бы они совершенно не желали — это не играет роли. Минусы монархии, че.

И я так-то тоже сбежал и сменил личность… Бля, аналогии проскакивают неплохие, но разница огромна. Для меня вся моя «семья» — чужие люди. В том плане, что буквально от них не было и капельки какой-то любви в сторону ребенка. У нее же есть дети, которых она любила, и они любили ее.

В общем, может, и лицемерно, но я считаю ее слабой.

Впрочем, еще больший эффект произвела девочка, которая вышла на мой голос.

— Мам… Пап… что тут происходит? — ей было лет десять от силы, и выглядела она неочень. Худая, в непримечательной одежде…

— О, ну правильно, — кивнул я сам себе, — нового ребенка ты тоже забудешь, когда вы расстанетесь?

— Мы не… — на секунду подняла голову Урса, пытаясь возмутиться.

— Вы да, — перебил я ее, — знаешь, надо было думать в том числе головой, когда делала себе такую внешность. Что, Икем, жизнь желанная оказалась не такая уж