Серая мышка для босса (СИ) - Саша Кей

испариной, я верчу попой в надежде, что вот сейчас он войдет в меня. Я практически охрипла, но Князь не из тех, кто щадит.

— А вторая вещь, которую тебе надо усвоить, — за неповиновением следует наказание.

Глава 27. Я сказал: «Наказана!»

— Ты меня поняла?

Бессвязно мычу.

Ладонь под животом сползает ниже и накрывает лобок. Средний палец проскальзывает между складочек и чувствительно надавливает на клитор.

— Еще раз спрашиваю: «Ты меня поняла?» — Князь требует ответа, но я окончательно осипла от повторного оргазма, и голос меня не слушается.

Покорно киваю.

— Хорошо, — он милосердно принимает мой ответ и плавно погружается в меня.

Так же медленно выходит почти до конца, а потом, прижав меня к себе еще сильнее, начинает яростно насаживать на член. Все, что мне остается, хрипло поскуливать.

Разгоряченное тело Раевского словно усиливает интенсивность запаха его парфюма, который и так ассоциируется у меня с похотью. От этого мозги полностью переходят в жидкое состояние.

Доведя меня до очередного пика, который показался мне воистину болезненным наказанием, Князь встает у постели и завертикаливает мое безропотное тело на четвереньках у края кровати лицом к себе.

— Покажи мне, какая-ты послушная девочка, — требует он. И моих губ касается багровая гладкая головка, она пахнет мной.

Я послушно размыкаю губы и принимаю член Раевского на язык.

Крепко, но аккуратно придерживая меня за волосы он скользит по языку и проходит в горло. После прошлой его науки я не давлюсь.

— Соси, Лиза, — слышу я.

Почему-то этот приказ меня заводит. Я смыкаю губы вокруг члена и начинаю втягивать его в себя, когда он выходит изо рта, и нежно поглаживаю языком ствол, когда он погружается внутрь.

— Отлично, Лиза, — комментирует Князь. — Я почти верю в твое благоразумие.

И я осознаю, что так увлеклась процессом, что уже не замечаю, что член уже входит до упора в горло совсем свободно.

— Я думаю, тебя надо поощрить.

С этими словами Раевский перегибается через меня, щипает за попку и проводит пальцем между моих ягодиц вниз к уже растраханной дырочке. Палец несколько раз ныряет в киску и возвращается, смачивая сморщенное колечко повыше.

Я хочу возмутиться, но член во рту не дает мне это сделать, прости господи, членораздельно. Однако Князь понимает, что я собралась протестовать.

— Лиза-Лиза, ты плохо усвоила урок, — не прерывая своих действий, строго говорит он, но в голосе я слышу скорее предвкушение.

И в этот момент его пальцы буравят сразу оба моих отверстия: большой распечатывает мою попку, а указательный и средний уверенно проскальзывают в знакомое местечко.

Это неожиданно обостряет все мои ощущения. Всего несколько погружений, и я перестаю существовать. Последнее, что я чувствую до того, как Князь перестает удерживать меня, это вкус его спермы.

Раевский падает рядом со мной на постель и перетаскивает меня к себе на грудь. Ему плевать, что мне жарко, и я вся потная, а у меня нет сил от него отползти.

Он нежно поглаживает меня по спине, а в мою голову внезапно приходит мысль, которая тут же меня бесит.

Он был без резинки! Он опять трахал меня голым членом! Я же могла забеременеть! Не долго думая, размахиваюсь и шлепаю рукой со всей силы, куда достаю. Попадаю на живот. Толку выходит не много: через панцирь его мышц мне не пробиться, только шлепок получился звонкий.

Поднимаю голову с его груди и смотрю ему в лицо, стараясь передать всю степень своей злости.

Князь лишь выгибает четкую смоляную бровь. Чего, мол, не так?

— Ты не предохранялся! Могли появиться дети!

— Успокойся, — бормочет он. — Твой рот не позволил угрозе реализоваться!

По его голосу я понимаю, что он на самом деле тоже измотан.

Надо же! Смотрите-ка, кого я укатала!

— Риск все равно есть!

— Лиза, во-первых, я — обычный человек, — в этом месте я недоверчиво хмыкаю. — я не собирался с тобой сегодня заниматься сексом. Ты просто меня выбесила! Я планировал немного другое время препровождение…

— Врешь!

Я слишком хорошо помню, что он устроил мне в лифте, а также то, что сам он остался в нем с нехилым стояком.

— Вру, конечно, — соглашается Раевский. — А во-вторых, мне слишком понравилось быть в тебе без презерватива.

Я фигею от такого заявления.

— А меня спросить?

— Ты моя девушка, я буду тебя трахать. И я буду делать это так, как считаю нужным!

— А вдруг мне не понравится?

— Тебе понравится.

Его убежденности в своем профессионализме на постельном поприще можно только позавидовать. Стоп. Что?

— Я твоя девушка? С каких это пор? — было бы куда упасть, я бы упала.

Князь укоризненно смотрит на меня.

— Я за тобой ухаживаю, я занимаюсь с тобой сексом. Да, ты моя девушка. Если ты порядочная, то ты спишь только со своим парнем. А спишь ты со мной. Значит, я и есть твой парень.

У меня отваливается челюсть.

— С каких пор? Давай подумаем…

— Охренеть, — вырывается у меня. — Вообще-то я тоже должна быть согласна на такой расклад!

— Ну, тут все в порядке. Полчаса назад ты со всем согласилась и обещала меня слушаться.

Я шокировано затихаю.

Князь, что, правда назвал меня своей девушкой?

— То есть мы встречаемся?

— Лиза, конечно, мы встречаемся.

Он явно мечтает, чтобы я заткнулась, но все. Мой момент для мести настает, и я его не упущу.

— На работе никто не должен знать, — тут же выдаю я.

Раевский собирается мне что-то сказать, но у него звонит телефон. Он тянет руку и принимает вызов. Лицо его хмурится. Он отвечает односложно и обещает прибыть в скором времени.

Закончив разговор, он стискивает меня в объятьях так, что косточки трещат.

— Прости, но мне срочно нужно ехать.

Я пока не знаю, как я должна реагировать на такую ситуацию, поэтому просто молчу. Раевский целует меня в висок, одевается и меньше, чем через десять минут, его и след простывает.

В комнате остается только аромат его парфюма и тяжелый запах секса.

Глава 28. Двусмысленность

После ухода Раевского я основательно задумываюсь.

Конечно, он очень уверенно говорит, что мы встречаемся, но… Поверить в это сложно.

И вообще, что для таких, как он, означает слово «встречаться»? Вон, в понимании термина «ухаживание» мы уже разошлись.

Именно поэтому я озвучиваю свое требование о том, что никто на работе не должен знать.

Во-первых, пойдут мерзкие слухи и сплетни. Меня будут полоскать на каждом углу. Живо припоминается, как обсуждались в столовой уволенные секретарши.

Во-вторых, когда все