Скриптер - Сергей Соболев

– Что же вы замолчали? Продолжайте развивать свою мысль, Редактор.

– Но одним только Логиновым не следует ограничиваться.

– Какие еще у вас есть предложения?

– Я бы уже сейчас начал розыск той девушки, которую по заданным параметрам искал Логинов.

– Вы думаете, она существует реально?

– Не уверен. Но если всё ж существует, то будет лучше, если мы найдем ее первыми. Найдем до того, как случится нечто, чего мы уже не сможет исправить.

– Разумно.

– Поиски нужно осуществлять аккуратно, негласно… Действовать так, чтобы не привлечь к этому человеку, к этой девушке, чужого внимания. Так, чтобы не засветить ее до того срока, когда она сама надумает активировать свой «аккаунт»… Если я правильно понял смысл последних событий, она, эта девушка, которую разыскивает Логинов, может оказаться полезной в равной степени как ему, так и нам.

– Хорошо, Павел Алексеевич, я вас понял. Вы сформулируйте параметры по поиску. Перешлите этот материал моему помощнику – Щербакову! Ну а я отдам команду, чтобы розыском девушки занялись наши лучшие сотрудники.

– Сделаю, Михаил Андреевич.

– Как мы ее назовем, эту девушку? В оперативно-розыскных, понятно, целях?

– Так же, как назвал ее Логинов – Ангел.

– Ангел в женском обличье? – Авакумов хмыкнул. – Ладно, принято.

– И еще один важный момент, Хранитель… Правда, я не уверен, обратился ли я по адресу, и с вами ли нужно обговаривать эти темы.

– Со мной можно обсуждать любые темы, – веско сказал Авакумов. – Хотя ваш дипломатический подход я оценил. Выкладывайте, что там еще у вас.

– В Спецотделе появился некий новый сотрудник.

– А конкретно? Вы наверняка уже установили интересующего вас человека.

– Сотник его фамилия. Валерий Сотник. Он дежурил второго и третьего числа на Третьем посту. Я бы посоветовал обратить на него самое пристальное внимание.

– Мне о нем уже докладывали. Я так понимаю, он успел доставить вам определенные неудобства?

– Особых неудобств он как раз не доставил. Разве что, удивил…

– Чем именно?

– Я не помню ни одного случая в своей практике, чтобы сотрудник Спецотдела так плотно садился на хвост редакционной машине! Даже у моего нынешнего шофера и секьюрити Николая в этом плане в свое время далеко не все получалось… И, что тоже важно, не с первого раза, не с первого же дежурства в нем эти способности проявились. Думаю, вы понимаете, о чем я, Михаил Андреевич.

– Мы за ним сейчас наблюдаем, Павел Алексеевич. Но выводы по нему пока делать рано.

Они подошли к тому месту, откуда началась эта их получасовая прогулка по небольшому лесу в окрестностях Ближней дачи… Остановились метрах в двадцати от ожидающего – или дежурящего – близ калитки помощника Авакумова.

– На том мы с вами и порешим, Павел Алексеевич… Три осуществленные ранее редакции… сначала Четвертого канала, потом Второго, а затем и ваша, проблему не устранили. Поручаю вам осуществить следующую – четвертую по счету редакцию! Действовать будете с учетом всего того, о чем мы сейчас с вами договорились. Задача вам ясна?

– Задача ясна.

– Я распоряжусь, чтобы вам были предоставлены соответствующие ситуации и поставленной задаче возможности и полномочия. Думается, вам не нужно напоминать, что максимальное число попыток редактирования какого бы то ни было события не может превышать шести?

– Я узнал об этом ограничении еще лет двадцать назад… когда был стажером.

– Даже пятая по счету редакция обычно сопряжена с большими затратами и серьезными рисками…

– С этим тоже трудно поспорить.

– Впрочем, я на вас не давлю… Но я обязан был сказать то, что сказал.

– Благодарю за доверие, – сухо сказал редактор Третьего. – Я вас понял.

– К работе приступите по команде Диспетчера. И в указанный им срок. И еще. Рядом с вами, рядом с Гильдией, находится небезызвестный объект… Культовый комплекс, выстроенный нашими заморскими партнерами еще в позапрошлом веке…

– Имеется в виду одна из московских резиденций «аквалонцев»? Та, которая практически соседствует с штаб-квартирой Гильдии?

– Да, именно она. И вы прекрасно знаете, полагаю, почему мы вынуждены терпеть их присутствие.

– Я не так хорошо информирован, как вы, Хранитель.

– Не прибедняйтесь, Павел Алексеевич, вы отлично поняли, что именно я хотел донести до вас. Говорил это вам прежде, но повторю еще раз: мы не можем игнорировать взятые на себя Римской Конвенцией обязательства! Это с одной стороны. А с другой, мы все же у себя дома!.. Мы не оккупированная территория, не колония Аквалона, как бы кому не хотелось видеть нас в таком статусе. Мой посыл ясен?

– Я вас понял, Хранитель.

Авакумов пожал визитеру руку.

– Желаю успеха, Павел Алексеевич! И жду вашего доклада.

Когда Павел Алексеевич шел вслед за помощником Авакумова мимо строения к ожидающему его транспорту, ему показалось, что в одном из окон шевельнулись тяжелые гардины. Такое впечатление, что кто-то внимательно смотрит за ним в образовавшуюся щелку…

Он, конечно, не мог этого видеть воочию, поскольку в представлении обычных людей он был – незрячим, он был – слепцом.

Да, он не мог этого видеть. Но у него, у редактора Третьего канала, пока они не выехали из ближней дачи, сохранялось ощущение этого направленного на него взгляда, этого чужого внимания – кто-то изучает его, кто-то следит за ним, кто-то за ним пристально наблюдает.

Новичку Спецотдела Валерию Сотнику и его более опытному напарнику вновь, как и 3-го числа, не дали как следует выспаться и отдохнуть.

Более того. На этот раз им не позволили по окончании дежурства и после заполнения Журнала Третьего поста даже покинуть пределы Девятки.

Полковник Левашов лично ознакомился с внесенными двумя сотрудниками его подразделения в Журнал дежурства записями. Затем вызвал обоих к себе, принял от них доклад, задал немало вопросов тому и другому. После этого продлившегося не менее часа разговора, протекавшего без посторонних, полковник запретил им покидать базу вплоть до отмены этого своего распоряжения.

Зимина и Сотника сопроводили в одно из расположенных в подземной части объекта служебных помещений, где имеется просмотровая аппаратура. Сначала они вдвоем – без Левашова – изучали заснятый Зиминым в ходе минувшего дежурства на портативную камеру видеоматериал. Затем просмотрели избранные фрагменты записи с двух камер: той, что установлена в салоне их служебной машины BMW-X5, и другой камеры – переднего обзора. В семь вечера их накормили ужином (еду привезли, по-видимому, из соседней «гостиницы»).

В половине восьмого к ним присоединился Левашов. Теперь они уже втроем отсматривали избранные фрагменты как своих служебных записей, так и те видеофайлы, – были это оригиналы или копии, Сотник так и не понял, а спрашивать у полковника не стал – которые по запросу прислали из центров видеонаблюдения Южного и Западного административных округов столицы.

Результат этого многочасового сеанса просмотра резюмировал сам глава Спецотдела:

– Ноль целый и хрен десятых! Ни малейшего намека на то, Сотник, о чем ты сделал запись в Журнале. И о чем ты мне сегодня докладывал!..

Валерий промолчал.

Ну а что, спрашивается, он может сказать в свое оправдание? Ни одно из событий, о которых он сделал соответствующие записи в служебном документе, каковым является Журнал Третьего поста, не было зафиксировано объективными средствами видеонаблюдения.

Они, эти события, не были также подтверждены его напарником капитаном Зиминым. Последний не то, что не подтвердил изложенные Сотником как на бумаге, так и устно в ходе доклада Левашову факты и наблюдения, но и счел необходимым доложить начальнику о неких странностях в поведении новичка, с которым и вокруг которого возникают проблемы вот уже вторые сутки подряд.

– Ну, что молчим? – начальник, глядя на Сотника, механическим жестом пригладил несуществующую шевелюру. – Нечего сказать? Записи мы просмотрели! Есть у тебя, Сотник, еще чем подтвердить те факты и наблюдения, запись о которых ты сделал в Журнале?

– Нечем, – сказал Сотник, не отводя глаз. – Объективных доказательств своей правоты, товарищ полковник – не имею.

– То-то же! Прежде, чем делать запись в серьезном документе – сто раз подумай! В том плане, что чем ты будешь доказывать свою правоту! Какие доказательства будешь предъявлять, если тебя об этом попросит руководство!..

Щелкнув пультом, полковник выключил изображением разом на полудюжине плазменных экранов, занимающих почти всю стену.

– Ты меня понял, Сотник?