Правила счастья - Фиона Уокер

– Пусти меня, – прорычал Джей требовательно. Неужели он никогда не угомонится? – подумала она, теряя силы. А что, если он страдает какой-нибудь формой сексуального расстройства? Хронический приапизм или что-то вроде.

Она не могла даже шевельнуться на унитазе. Джей набрасывается на нее сейчас в порыве страсти – эта картинка вызвала бы у нее смех, если бы она не чувствовала себя так погано.

– Ступай, – простонала она. – Мне плохо. Наступила тишина, и Джуно показалось, что он вернулся в постель, но тут снова раздался его голос. На этот раз голос донесся откуда-то снизу – словно Джей присел на корточки и подглядывает в замочную скважину.

– Джуно, пожалуйста, пусти меня. – В его словах послышалось отчаяние. Она поняла, что ему очень сильно хочется. Он похож на этих обезьян, которые трахаются каждые десять минут и, чтобы утолить свой ненасытный аппетит, пользуются даже дуплом дерева, если рядом нет ничего получше.

И снова острый нож вонзился ей в живот и пронзил аж до позвоночника.

– Я не могу, – промычала она, сгибаясь и кусая зубами коленку. – Я подыхаю. Похоже, у меня критические дни или черт знает что.

– У меня тоже, – прохрипел он.

Джуно прижалась подбородком к коленям и наморщила лоб, уставившись на дверь. С каждой секундой Джей становится все эксцентричнее.

– Ты хочешь сказать, что у тебя тоже подошли критические дни?

– Да нет же, черт подери, – прорычал он, сползая все ниже вдоль двери, – Джуно решила, что он хочет подсматривать за ней сквозь щель между дверью и полом. Она смущенно сдвинула колени.

– А что тогда? – Она промокнула покрытое потом лицо куском туалетной бумаги. – Потому что, знаешь, у меня сейчас, честно, неподходящее настроение.

И тут ока погрузилась в темноту. Она подумала, что Джей выключил свет – выключатель находился за дверью. В темноте до нее донеслось:

– Мне очень нужно, Джуно… – И его голос снова перешел в рычание.

Джуно собралась с силами.

– Я не могу тебе сейчас помочь, – простонала она. – Вернись в постель и сделай все сам. И пожалуйста, включи мне свет.

Джей издал дикий яростный рев:

– Это пищевое отравление! Ты, сука, накормила нас какой-то отравой. А теперь пусти меня, или я уделаю весь ковер.

Когда Джей, рыча, ворвался в ванную, Джуно попятилась к выходу, добралась до своей комнаты и рухнула на кровать. Она страдала от слабости, жажды и тошноты, но все же чувствовала себя гораздо лучше. Гроза на улице стала затихать, и сквозь темные тучи проглянуло солнце.

От простыней исходил запах вчерашнего секса и потных тел. Джуно хотела поменять их, но не могла собраться с силами. Она лежала, совершенно опустошенная и подавленная.

– Никакой отравой я нас не кормила, – сказала она громко, стараясь разжечь в себе искру злости, но глубокая печаль подавила все прочие эмоции. Он назвал ее сукой. Это слово звенело у нее в ушах.

Да, прошлой ночью, когда она готовила, она была слишком возбуждена и заряжена страстью. Но несмотря на это, она все сделала правильно. Она готовила мясо под соусом чилли много лет – еще со времен студенчества. Это было одно из ее коронных блюд. Джей и сам то и дело повторял, что очень вкусно. Она могла бы приготовить чилли с закрытыми глазами. И все же нужно признаться – ей сразу показалось, что в кушанье что-то не так, как всегда.

Прислушиваясь к отдаленному рычанью, доносившемуся из ванной, Джуно закрыла глаза и от огорчения прикусила нижнюю губу. Они не созданы друг для друга, это ясно, как божий день. Малейшая трудность – и вот они уже не просто играют на нервах друг у друга, но готовы вцепиться друг другу в глотку. Ссора давних любовников – это одно, а вот размолвка между практически незнакомыми людьми, которые знают тела друг друга лучше, чем фамилии, – это гораздо более опасная вещь.

Джуно заснула лихорадочным сном и проспала несколько часов. Ей снилось, что Джей пытается наладить ирригационную систему в пересохших землях английских колоний, пока они путешествуют в переполненном автобусе номер 13.

К обеду она выползла из постели, чтобы посмотреть «Лондонцев», свою любимую мыльную оперу. Джуно по-прежнему мучилась от слабости и обезвоживания.

По дороге в холл она заметила, что дверь в ванную открыта и там работает вентилятор, отбивая ритм, как танцор фламенко кастаньетами. Дверь в спальню Джея, напротив, была плотно закрыта.

Бедный Пуаро сидел, по-прежнему накрытый рубахой для рожениц, и когда Джуно стянула ее, отказался даже взглянуть на нее. Джуно покормила его, а потом Убо, которая приветливо захлопала плавниками и радостно высунула из воды свой длинный клюв.

Сериал уже начался, когда Джуно включила телевизор. Лили Фуллер, которую играла легендарная секс-киска Белль Винтер, громко спорила со своей норовистой дочуркой.

Вполглаза следя за экраном, Джуно подошла к автоответчику. Ни она, ни Джей не отвечали на звонки в течение 24 часов. Дисплей сердито мигал, показывая, что автоответчик переполнен.

Понимая, что большинство сообщений оставили ее друзья, Джуно виновато нажала кнопку «прослушивание» и сходила на кухню за минеральной водой.

Она пила воду и слушала, как Одетта и Элли, перебивая друг друга, спешат обменяться впечатлениями от пятничной вечеринки, Лулу приглашает на свое выступление в ночной клуб в субботу вечером, Эльза и Эйван назначают ей встречу в баре, а Джэз интересуется, не пообедает ли она с ним в воскресенье. Все эти приглашения безнадежно устарели. Кроме того, звонили ее мама – убедиться, что дочь «все еще жива», Триона – просто так, и Боб Уэрт – предложить ей освободившееся в последний момент место в новой комической программе «Машина смеха», в среду вечером.

Джуно почувствовала знакомое отвращение, услышав: «Джуно, это Джон. Ты дома, Джуно? Похоже, нет…»

Потом она рассеянно слушала, как Шон что-то говорит про свою заряжалку, но, не дослушав до конца, пошла на кухню, потому что раздался пронзительный свист закипевшего чайника. Затем следовал очень поздний звонок Лидии – она была в панике и хотела посоветоваться, в чем утром идти на свидание с Бруно.

И только одно сообщение предназначалось Джею. Это было последнее сообщение, его содержание – и личность звонившей – настолько заинтриговали Джуно, что она прекратила всякие попытки заварить чай и вернулась в гостиную, чтобы прослушать его еще раз.

– Джей, это я, – женский голос. Мягкий, хрипловатый, очень американский. – Ты просил меня не звонить, а я все-таки ослушалась. Мне очень жаль, что мы поссорились. Послушай, возвращайся домой. Я не хочу, чтобы ты занимался этим. И никто из наших не хочет. Это может очень плохо кончиться для тебя. Возвращайся в Нью-Йорк, малыш, и мы все обсудим.