Аномальный наследник. Том 9 - Элиан Тарс

вам ещё кое-что, Аскольд Андреевич. Вчера в момент нашего знакомства я испытывал жгучее недоверие в отношении ваших боевых и лидерских качества. Но всего нескольких часов вам хватило, чтобы переубедить меня. Я прошу прощения за это недоверие. Я рад, что ошибся. За вас, Аскольд Андреевич! За ваш личный вклад в нашу общую победу!

И снова послышался стук кубков.

После этого Кларенс Эриксон больше тостов не произносил. А вот я сказал ответное слово от себя лично и от всей российской стороны. Затем слово взял князь Выборгский. Наследные княжичи – Юра Урусов и Игорь Ромодановский тоже посчитали своим долгом высказаться за общим столом…

Ну а после, маршал довольно резко сменил русло беседы, всё-таки ужин изначально планировался рабочим.

– Увы, сегодня мы вынуждены обсуждать не только приятные темы, – сухо произнёс он. – Начну, пожалуй, с главного. Его Величество хоть и приходил в себя, но всё ещё прикован к постели. Королевский целитель Йохан Крошегг не отходит от постели Его Величества. Он осмеливается делать благоприятные прогнозы, однако пока участвовать в совещаниях Его Величество не сможет.

Я заметил, как удивлённо округлились глаза Арвина. Форкх его дери, сколько же недоумения во взгляде. Алё, Арвин! Здравствуйте! Мы столько представителей различных видов на разных планетах встречали, а ты так удивляешься. Ладно Юра Урусов, у него менее широкий кругозор по молодости лет и обитания на одной-единственной планете – того тоже шокировали слова маршала. Ему сложно держать себя в руках, чтобы не закричать что-то вроде:

– Какого хрена, королевская целительница – мужик? Как он её… его заряжает? А как ритуал создания связи проводил?

Троекуров склонился к Юре, сейчас, похоже, всё объяснит.

Мне, видимо, тоже стоит Арвина немного просветить.

– Не везде целительницы исключительно женщины, – шепнул я ему на ухо. – И далеко не везде главной подпиткой их силы является чувственные отношения и секс. У шведов, например, целитель тот, кто может использовать целительские артефакты – не каждая жи́ва может их активировать.

Арвин посмотрел на меня благодарными взглядом.

– Хвала богам, – с облегчением выдохнул он. – А то если бы… ну ты понял, и мой княжеский папка узнал бы, что я таким помогаю, наследства мигом бы лишил. Ты же знаешь, какой он ретроград.

Я ничего не стал отвечать, ибо возможность что-то обсудить шёпотом во время общих собраний хоть и предусмотрена, но затягивать не стоит. Вон, Эриксону уже не терпится продолжить.

Спустя две секунды маршал произнёс:

– Все мы искренне верим, что Его Величество поправится как можно скорее. Как и другие раненые, его светлость великий князь Тверской или генерал Свенссон и другие наши товарищи. Но пока нам придётся сражаться без них. Увы, несмотря на одержанную важную победу, война продолжается. На нашем театре боевых действий всё ещё осталось немало вражеских сил. Враг зализывает раны, но я уверен, будет пытаться прорваться через Эребру к столице. Не так масштабно, как вчера. Но всё равно будет вынуждать нас держать большие силы здесь и отбивать нападения.

Маршал замолчал. Я же нахмурился, представляя, куда он клонит. Форкхово дерьмо… Надеюсь, я ошибаюсь.

– Вы так говорите, маршал Эриксон, словно нам стоило бы перебросить силы отсюда куда-то в другое место? – озвучил мою мысль великий княжич Казанский. – Неужели на южном театре боевых действий всё так плохо?

– Увы, вы правы, ваша светлость. Враг атаковал вчера большими силами и район Эребру, и район Йёнчёпинга. Наша южная армия не смогла отразить нападение. Сегодня утром стало известно, что наши силы оставили Йёнчёпинг. Конечно, они и дальше будут пытаться остановить наступление. Но… Мы должны быть готовы, что сил южной армии хватит разве что на то, чтобы замедлить продвижение врага.

– Значит, несмотря на все наши усилия, враг всё равно пройдёт к столице? – хмуро поинтересовался Юра Урусов.

Ему одновременно захотели ответить маршал Эриксон и князь Выборгский.

Но я оказался быстрее:

– При всём уважении, друг мой, я считаю, что твоя формулировка не совсем точна, – я улыбнулся, демонстрируя абсолютную уверенность в собственных словах. – Мы победили в битве. И эта победа, а значит наши усилия, уж точно не напрасны. Враг не смог пройти к Стокгольму через Эребру. И не сможет. Ну а то, что он направится туда с юга… Пусть так. Укрепившись здесь, мы сможем отправить воинов на помощь и защитить столицу, не опасаясь того, что через Эребру к врагу придёт подкрепление.

– Эм… Да, пожалуй, – кивнул княжич Астраханский, – ты прав, Аскольд. – Маршал Эриксон, полагаю, как раз насчёт укрепления района Эребру сейчас нам и нужно поговорить, верно?

Собственно, на этой ноте мы и перешли к конкретным обсуждениям наших ближайших планов. И просидели за столом почти до полуночи.

Глава 14

Вторник тридцать первое октября две тысячи девятого года.

Енисейск, особняк боярского рода Клинских, переданный во временное пользование княжескому роду Александрит.

Княгиня Енисейская, Софья Ивановна Александрит, в последний раз взглянула на предоставленные ей документы. Оторвав взгляд от бумаг, она посмотрела на двух сидящих перед ней мужчин: боярина Максима Леонидовича Форсина – министра социального развития и строительства Енисейского княжества, и Виктора Геннадьевича Хорькина – второго заместителя министра экономического развития.

– Что ж, судари, предлагаю на этом и закончить. Строительство нового многоэтажного квартала на юго-востоке Клинского района начинаем немедленно. Договора на продажу квартир и участие в долевом строительстве начинайте подписывать уже сейчас.

– Как прикажете, ваше сиятельство, – склонился в поклоне Форсин.

– Будет исполнено, ваше сиятельство, – поклон Хорькина был ещё ниже. Однако в словах Слуги рода Александрит слышалось скрытое недовольство.

Софья закатила глаза, пока оба мужчины смотрели в стол.

– Виктор Геннадьевич, – холодно произнесла княгиня, – прошу вас оставить ваше недовольство при себе. Я знаю, что вы предпочитаете зарабатывать деньги, а не тратить их. И я прекрасно понимаю, что условия строительства и заселения этого квартала, при котором мы планируем возместить всего от пятидесяти до семидесяти пяти процентов вложенных средств, вам совершенно не по нраву.

Хорькин встрепенулся, вскочил на ноги и склонился под углом девяносто градусов:

– Прошу меня простить, ваше сиятельство! Виноват! Очень виноват! Сильно