Ведьмин клад - Татьяна Корсакова

Слезы облегчения не принесли. Наоборот, стало еще хуже. Зря она так… поддалась слабости. Решение принято, теперь надо не паниковать, а двигаться дальше.

Дальше, а куда дальше?

Настя остановилась, вытерла мокрое лицо рукавом телогрейки, осмотрелась. Да, лес вокруг изменился: деревья стали ниже, и вместо разлапистых могучих кедров все чаще встречались хилые березки и осины, а еще кустарник, названия которого она не знала. И мох теперь расстилался сплошным зеленым ковром и как‑то странно пружинил и хлюпал под ногами. Или это не мох хлюпал, а в сапогах?

С сапогами была беда. Настя так поспешно покидала лагерь, что не успела надеть носки, и сейчас ноги мерзли. Мало того, она натерла мозоли. Большущие волдыри сочились сукровицей, и каждый следующий шаг давался тяжелее, чем предыдущий. Надо присесть, передохнуть, а заодно и подумать, как быть дальше.

Настя уселась на кочку, вытянула вперед ноющие ноги. Происходящие с лесом метаморфозы ей не нравились. Интуиция подсказывала, что дальше идти нельзя, что лучше вернуться. Но вернуться – означало сдаться, признать свою слабость и никчемность. Да еще и неизвестно, как отнесутся к ее возвращению остальные. Не обрадуются – это точно.

Откуда ни возьмись появилась лиса. Настя хотела верить, что это давешняя ее знакомая, а то и вовсе спасительница. Лиса подошла близко‑близко, заглянула в лицо зелеными, совсем не лисьими глазами, предупреждающе тявкнула.

– Что, стоит вернуться? – спросила Настя.

Лиса опять тявкнула, попятилась.

– Не могу я назад, к этим… – Настя решительно встала.

Нет, надо идти дальше. Ну, подумаешь – земля пружинит! А она будет очень внимательной и, если возникнут хоть какие‑то сомнения, повернет назад. К тому же здесь ягод много. Можно поесть и собрать про запас. Плохо только, что сумки больше нет, придется складывать ягоды в карман телогрейки или вот в шапку. Чем не мешок? А лиса исчезла. Вот, кажется, только что вертелась у самых ног и раз – точно сквозь землю провалилась. Плохо. С лисой не так страшно было. Интересное дело: лиса за ней по тайге хвостом ходит, точно привязанная, на медальоне, том, что матушка Василиса подарила, тоже лиса выбита, и саму ее Егор Лисичкой‑сестричкой называл – прямо лисье царство какое‑то…

Есть совсем не хотелось, наверное, из‑за стресса, но Настя себя заставила. Неизвестно, когда выдастся такая возможность в следующий раз. Пока ползала по кочкам в поисках ягод, углубилась в странный лес еще дальше. А когда земля под ногами стала не только пружинить, но и сочиться вонючей болотной жижей, поняла – все, надо поворачивать от греха подальше. В конце концов, стоянку можно и обойти. А еще как вариант красться вслед за охотниками. Просто не высовываться, а держаться на приличном расстоянии. Они ведь скоро должны будут выйти к людям. Эх, не зря говорят, что русский человек задним умом силен! Надо было сразу об этом подумать. Решено, она возвращается!

Возвращается… Знать бы еще, в какую сторону идти. Настя огляделась – вокруг все одно и то же: зыбкие, поросшие мохом кочки, на которых не остается следов, и чахлые деревца. Заблудилась. Пока собирала ягоды, потеряла все ориентиры. Паника холодной змеей сжала горло. Заблудиться в лесу и заблудиться на болоте – это разные вещи. На болоте гораздо страшнее: здесь все какое‑то ненадежное, нереальное. Пахнет противно, тучи комаров и день все никак не наступит… даже по солнцу нельзя сориентироваться. Во‑первых, нет его, этого солнца, небо затянуто сизыми тучами, тяжелыми, совсем не летними. А во‑вторых, не помнит она, хоть убей, с какой стороны, хотя бы чисто теоретически, оно должно быть. Остается одно – надеяться и молиться. Последние дни она вообще не молилась. Вот и попалась из‑за гордыни и глупости…

Молиться не получалось: слова вязли на зубах как незрелые ягоды. Что же это такое с ней творится? За какие прегрешения такие наказания? А может, права была матушка‑настоятельница, что не взяла ее в послушницы? Чувствовала, что с ней что‑то не так?..

За спиной что‑то зашуршало, Настя обернулась – ничего. Может, лиса вернулась, а может, ветер?.. Хотя нет, не ветер. В этом гиблом месте воздух такой… затхлый, точно ветер сюда никогда не заглядывает. Все, надо идти! Неважно, куда, главное – двигаться, потому что от бездействия можно сойти с ума.

Наверное, Насте удалось выбрать правильное направление – с каждым шагом окружающий ландшафт изменялся в лучшую сторону. Еще немного – и она выйдет к настоящему лесу…

…Почва из‑под ног ушла внезапно. И не ушла даже, а осела: вроде бы медленно, но неотвратимо. Ноги по самые колени провалились в вязкое месиво – и не вода, и не земля. Настя попыталась сделать шаг и не смогла. С довольным чавканьем топь‑ловушка засасывала ее все глубже и глубже. Ноги искали и не находили опоры, а попытки выбраться только портили дело.

Настя испугалась не сразу – в голове не укладывалось, что бывает такое. Казалось, еще чуть‑чуть – и ноги коснутся дна, и можно будет наконец оттолкнуться и выбраться. Но дна все не было, и когда Настя ушла в трясину по пояс, пришло очень ясное осознание того, что это конец, из грязевой ловушки ей не вырваться ни за что. Придется умереть вот так, не по‑человечески, захлебнувшись грязной болотной жижей.

Она закричала, отчаянно, во весь голос. Крик попал в силки тумана, запутался в корявых ветвях чахлой березы и угас. А трясина продолжала причмокивать, предвкушая скорое пиршество…

Макар шел быстро, почти бежал. Сколько ему? Пятьдесят‑шестьдесят? А скачет как молодой. Они с Померанцем едва за ним поспевают.

Антоха, кажется, окончательно пришел в себя, понял, что натворил. Да и сам он хорош – чего уж там! Послали девчонку на верную смерть, мстители хреновы. А в чем она виновата? Она им лично что‑нибудь плохое сделала? Просто есть такие люди, которые притягивают неприятности. А его самого Наташка, между прочим, от смерти спасла. Только он, свинья неблагодарная, предпочел об этом забыть. Мужская солидарность, твою ж мать…

Макар тем временем остановился, в раздумье поскреб бороду.

– Чего стал? – Померанец в нетерпении приплясывал на месте.

– А того и стал, что Наташкин след потерял, – проворчал егерь.

Вот, оказывается, что! Оказывается, они не просто так бежали, куда глаза глядят, а шли по следу. Егор посмотрел на Макара с уважением.

– Как потерял? – Померанец растерянно осмотрелся, точно сам хотел след найти.

– Так и потерял! – Макар вогнал осиновый посох в землю. Посох вошел неожиданно глубоко. – Видите, здесь уже топь начинается. – Он выдернул палку, и в углублении, ею оставленном, тут же скопилась мутная вода. – Здесь все по‑другому, следов не видно, разве что… – он осекся, подошел к выпирающей из земли кочке.