Практикум (СИ) - Билик Дмитрий Александрович

— МВДО больше не будет заниматься пришельцами. Министерство вообще теперь на вторых ролях. Всем управляет Совет и его набранная из наемников и приближенных магов армия. Указ Охранителя.

— В смысле Охранителя? — похолодело все у меня внутри.

Марков вытащил из пространственного кармана сложенную газету, которую будто носил для таких случаев и протянул мне. «Конклав передает полномочия» почти кричала отчаяньем первая полоса. Я быстро пробежался глазами и нервно сглотнул. Конклав теперь подчинялся Совету высокородных. А если быть точнее, непосредственно Уварову.

— Надолго это?

— Решение можно будет обжаловать через три месяца, — ответил Марков, складывая газету. — Мне кажется или тебе не очень понравилась данная мера?

— Это ошибка. Нельзя отдавать всю власть Ув… высокородным.

— Ты не единственный, кому это не по душе, — сказал протектор. — Но советую держать свое мнение при себе. Вокруг слишком много ушей. Думай, что говоришь. Даже самым близким друзьям. А теперь собирайся, надо выписать тебя и переместить в школу.

— А что, протекторы теперь занимаются и этим? — спросил я.

— Нет, но так мне будет спокойнее.

Не знаю, что он имел в виду. Неужели найдется тот, кто действительно захочет причинить мне вред? Нет, враги имелись, но всех их я знал в лицо. И вряд ли они серьезно хотели пустить мне кровь. Или я чего-то не понимал?

Выписка из больницы происходила самым обычным образом. Выяснилось, что у магов имелась какая-то своя медицинская страховка, которая автоматически активировалась при поступлении в школу. Уж не знаю, действовала ли она на тех, кого отчислили? Спрашивать суровых работников госпиталя я об это не стал.

Еще одна интересная встреча произошла на входе. Я буквально чуть не налетел на Тихонову. Вика была занята, по всей видимости, увлекательным разговором с одним из молодых врачей. Ее глаза лучились, улыбка не сходила с лица. А этот эскулап, года на три старше меня, продолжал сыпать остротами. В груди кольнуло нечто вроде ревности.

— Ой, Максим, — покраснела она. — А ты что здесь делаешь?

Вика перевела взгляд на протектора и даже вроде как испугалась. А а я нахмурился. Неужели она не знала, что я целый месяц тут отдыхаю? С другой стороны, наше крыло вроде как на особом счету. Может, у нее просто не было доступа?

— Ничего серьезного, неудачная травма на практикуме.

— Максим, это Гриша. То есть Григорий Константинович, мой наставник, — представила она мне врача, — Григорий Константинович, это Максим, мой школьный товарищ.

Наставник сначала снисходительно взглянул на меня, прощупывая на предмет силы и явно удивился. Я сделал то же самое. Специалист. Всего на ранг выше меня. И это после нескольких лет выпуска из школы. Значит, звезд с неба не хватал. Та же Вика значительно прибавила в силе. Что неудивительно, она на практикуме явно не груши околачивала. Во всех смыслах.

— Кузнецов Максим Олегович, — холодно сказал я, не простив легкомысленного «школьный товарищ». — Но можете называть меня просто, уважаемый господин Кузнецов.

Не знаю, что на меня нашло. Этот врач ни в чем не был виноват. Даже сейчас, когда он легонько поклонился, соблюдая этикет, внутри защемило от собственной неправоты.

— Был рад познакомиться, — скороговоркой пробормотал я. — Простите, мы спешим.

— Максим… — что-то еще хотела сказать Вика, но я выбежал на улицу.

Чувстовал себя при этом глупо. Во мне сейчас больше говорили эмоции, чем разум. Если подумать, что такого сделала Вика? Да, с начала практикума мы редко общались. У нее постоянно находилась куча дел и обязанностей. Неудивительно, что она пытается найти общий язык с другими магами. «Теперь понятно, какой общий язык», — произнес противный голосок внутри.

— Твой предмет сердца? — равнодушно спросил Марков.

— Нет. В смысле, общались, в школе, — ответил я.

— Эх, где мои пятнадцать лет? — с ностальгией протянул протектор.

— Мне шестнадцать, — поправил я. — Перемещаемся или нет?

— Нам нужно выйти за пределы больницы, — сказал наставник. — Вон за тот красивый забор.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Не знаю уж, что такого замечательно он нашел в обычном профлисте. Больница, кстати, даже не шифровалась и выглядела, как непритязательная платная клиника. Уж не знаю, в каком мы городе сейчас были, но явно в крупном. Может даже в Москве, кто знает? Магической картой, показывающей местоположение меня и прочих персонажей, я снабжен не был.

Однако Марков не соврал. Едва мы оказались с противоположной стороны забора, как на плечо легла тяжелая рука протектора. Вжух, и мы уже стоим в пустой комнате на третьем этаже. Кстати, вроде следующей по коридору, предыдущую банник завалил вещами. И как не старались домовые расчистить помещение, им это не удалось. Если Потапыч на что-то положил глаз, то однозначно будет его.

К моему удивлению, оборонник решил провожать меня до конца. Только теперь я осознал, что пока валялся в больничке и попутно в коме, в мире вообще-то давно наступила зима. По узким расчищенным дорожкам спешили первокурсники, с любопытством поглядывая на нас, крыши зданий были увенчаны снежными шапками, а лес стоял нагой и одинокий.

Башня шумела на все лады. Ровно до того момента, пока мы не оказались внутри. Оборонник обвел глазами притихших в гостинной практикантов и негромко произнес.

— Теперь ты в относительной безопасности. Я пойду отдам документ о выписке. Заодно поговорю с вашим наставником. И не забывай о нашем разговоре. Обращайся, если нужна будет помощь. До встречи, Максим.

— До свиданья.

Я как-то проворонил момент, когда с уважаемого господина Кузнецова мы перешли на Максима. Сделал все это протектор как-то мягко и ненавязчиво. Причем обозначив четкую позицию — несмотря на мое дутое благородство, я все равно остаюсь для него мальчишкой.

— Макс! — кинулся навстречу Рамиль.

— Максим, — улыбнулся, подходя ближе Зайцев.

Помимо парочки товарищей, список радостно встречающих пополнился двумя девушками. Пытаясь игнорировать присутствие друг друга, она облепили меня, засыпая вопросами.

— Ты как себя чувствуешь?

— Ничего не болит?

— Где ты был?

— Что с силой?

Я даже не успевал за ними. Наконец они немного успокоились, поняв, что ведут себя слишком заинтересованно на виду у всех. Терлецкая отошла в сторона, а Катя просто замолчала, бесцеремонно считывая мою силу. Видимо, проверяла, все ли в порядке?

— Явился, — угрюмо заметил Куракин, не высказав и тени радости.

К слову, даже Аганин приветливо улыбнулся.

— И тебе не хворать, — ответил я высокородному.

— Из-за тебя мы провалили практикум!

— Я думал, что из-за меня ты сейчас сидишь здесь.

В ответ Куракин произнес нечто невразумительнее и покинул гостиную. А ведь мне в какой-то момент показалось, что наши хрупкие отношения стали почти нейтральными. Что опять ему взбрело в голову? С этим вопросом я решил обратиться к Рамику.

— Видишь ли, Макс, тебя очень долго не было. И если сначала тот же Куракин отнесся к твоему отсутствию с пониманием, то потом… — друг запнулся, пытаясь подобрать нужные слова.

— А что такого-то?

— Группа не может принять вызов, если кто-то из ее членов отсутствует, — объяснил Аганин. — Исключения всего два. Смерть или ранение не предусматривающее дальнейшее прохождение практикума. Вот нас и морозили здесь, пока все остальные выполняли задания.

Я подошел к доске и понял, о чем говорил Куракин. Картина, что называется, была маслом.

«Горленковские» — 74 балла.

«Тинеевские» — 66 баллов.

«Кузнецовские» — 59 баллов.

«Никифоровские» — 21 балл.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Выходит, за мерзлыню нам дали двадцать девять очков. Чуть больше, чем за юдо, но как по мне, все равно мало.

— Коршун так орал, ты бы знал, — стал рассказывать Рамиль. — Во-первых, из-за приманки в виде Терлецкой. Во-вторых, потому что мы не сказали по поводу иномирной твари блюстителю. В-третьих, из-за тебя.