Новая Инквизиция IV - Михаил Злобин

Глава 14

Ужин под звездами действительно был чрезвычайно вкусен и необычен. Но причудливости ему добавляли отнюдь не выставленные на столе блюда, а окружающая обстановка. Темнота, безмолвие, в котором не слыхать даже ветра, свет желтых фонариков над головами, стайки белесых мотыльков и едва различимые движения химер, сливающихся со мраком. Макс не мог сказать наверняка, но ему чудилось, будто порождения некроэфира резвились вокруг ужинающих людей подобно стайке разыгравшихся щенков. Правда производили при этом поразительно мало шума. Только редкие удары костяных наростов, стукающих друг об друга, да клацанье жутких челюстей изредка доносились до чуткого слуха инквизитора.

Иными словами, сидя чуть поодаль от легендарного инфестата, Изюм казался самому себе гостем какой-то сказки. Но только далеко не доброй и поучительной, которую заботливые редакторы причесали и адаптировали под детскую публику. А жестокой, в лучших традициях народных сказаний. Когда сидишь и не знаешь, то ли счастливый конец тебя ждет, то ли зажарят заживо.

— Слушай, Аид… — позвал Макс медиума, но сразу же осекся, когда Виктория бросила на него суровый взгляд. — Ой, простите… то есть, Сергей. Почему твои химеры так странно себя ведут? Они что, тренируются?

— Они играются.

— И зачем?

— Что «зачем?» — не понял Секирин.

— Ну для чего ты заставляешь их это делать? — пояснил Изюм.

— Третий, ты, кажется, всё еще плохо понимаешь, что это за создания, — неодобрительно поджал губы Аид, словно его задел вопрос россиянина. — Я, конечно, могу им приказать, заставить сделать что-то против их воли, но не хочу. Пойми, Максим, они живые существа со своими желаниями и даже увлечениями. Или ты до сих пор считаешь, что Артем отправился за тобой, потому что я ему повелел, а не потому что он хотел этого сам?

Виноградов после такой отповеди потерял дар речи и впал в ступор. Даже ложкой работать прекратил, хотя стряпня здешней хозяйки была просто восхитительной.

В самом деле, Изюм не успел толком подумать о поведении чудовища, в которое превратился Артем. Не было у него времени сопоставить факты и собственные впечатления, чтобы сделать выводы или как минимум выстроить подобие теории. И когда казалось, что сильнее удивить беглого россиянина уже невозможно, Аид выбивал почву у него из-под ног каким-нибудь коротким замечанием. Твою мать, да за эти дни с момента их встречи, Секирин пошатнул и разрушил множество постулатов о некроэфире, которые Виноградов считал незыблемыми!

— Скажите, Максим, — вывела ветерана из ступора Виктория, — чем вы занимаетесь?

— В последнее время наемничал понемногу, — не стал отпираться Изюм, но и откровенничать о своем инквизиторском прошлом тоже поостерегся.

— Ух ты, воевали, да?! — загорелся интересом к беседе Дамир. — А где?

— В основном в Европе, — хмуро ответил россиянин, не любящий внимания к своей скромной персоне. — Еще немного в Африке.

— А вам приходилось убивать? — не унимался пацан.

Виноградов украдкой кинул взгляд по сторонам. Оценил напряженную позу матери мальчишки. Отметил, как Аид поставил стакан со своей переслащенной газировкой и теперь смотрит на них с подобием сдержанного любопытства.

— Приходилось, и очень много, — признался Макс, крайне тщательно подбирая слова. Все-таки, перед ним сидел далеко не обычный юнец, пересмотревший боевиков или переигравший в шутеры. Это был сын сильнейшего инфестата из ныне живущих. Причем, точно такой же одаренный. А потому его интерес к смерти нельзя воспринимать как детскую непосредственность и простодушие. Кажется, Изюм начинал догадываться, что имел в виду Секирин, когда говорил о чрезмерной любознательности своего отпрыска…

— А как это? — продолжал допытываться паренёк. — Что вы при этом чувствовали? Вы защищались? Нападали? Или вас толкала жажда? Вы ведь тоже одаренный, я прав?

— Дамир, это что еще за разговоры?! — прикрикнула на него Виктория. — Серёж, ну скажи ты ему, не молчи!

— Думаешь, у меня есть хоть какое-то моральное право поучать Дамира? — холодно осведомился Аид, и от его фигуры отчетливо повеяло опасностью. По крайней мере, Максу так показалось.

— Ты мог хотя бы направить его или предостеречь, — обиженно поджала губы хозяйка.

— Мы уже обсуждали это, Вика, — дернул щекой Секирин, и от этого мельчайшего проявления недовольства у Изюма неприятно засосало под ребрами.

— Дамир, — позвал Виноградов, заодно обращая на себя внимание Сергея, и его избранницы, — запомни, убивать гадко и тяжело. Мне приходилось это делать еще в те времена, когда об инфестатах и неживой угрозе ничего не знали. Но уже тогда я понимал, что каждая жертва на моем счету, есть гиря, которая тянет мою душу в ад. Поначалу я убеждал себя, что таков путь каждого солдата. И оно вроде даже помогало. Но потом осознал — это все самооправдания. Собственную совесть мне теперь не отмыть ни водкой, ни мылом. Так что тысячу раз подумай, стоит ли удовлетворение твоего любопытства такой платы? Чужая жизнь — это не товар в супермаркете, сечешь? Ее не вернешь на витрину и не сделаешь возврат. Она прилипнет к твоим рукам навсегда.

Заканчивая столь длинную тираду, Макс ожидал какой угодно реакции. Вспышки колючего возмущения от Виктории, цунами леденящего раздражения от Аида, жгучего разочарования от самого Дамира, на чей вопрос он отвечал. Но все оказалось сильно иначе… Сгущающиеся над трапезничающими людьми тучи будто в одночасье рассеялись. Невидимый обруч, сдавливающий грудь и мешающий дышать, моментально спал. Он вроде был совсем ненавязчивым, но когда исчез, спецназовец сразу же ощутил разницу.

Секирин благодарно кивнул Максу, и это у инфестата получился самый человеческий жест, который Макс от него видел за все время.

«Спасибо», — одними губами прошептала Виктория, смотря Изюму в глаза, и ласково улыбнулась.

Да и сам мальчишка, получив такой честный и ничем не сглаженный ответ, выглядел в должной степени задумчиво.

«Н-да-а-а…», — подумал инквизитор, склоняясь пониже к тарелке, чтоб никто не заметил выступившего румянца на его щеках. — «Кажись, не все гладко у Аида в семейной жизни…»

Остаток ужина прошел в молчании, где каждый присутствующий думал о чем-то своем. Под конец хозяйка собрала у всех грязную посуду и удалилась в дом.

— Дамир, — прошелестел голос Аида, — присмотри за мамой, чтоб она сильно не перенапрягалась.

— Ага, пап, хорошо! — серьезно кивнул мальчишка, после чего отправился следом за ней.

И Макс остался снова с Секириным один на один.

— Ну что? — воззрился на спецназовца инфестат. — Поспишь или все-таки продолжим разговор?

— Было, конечно, вкусно и сытно, — похлопал себя по наполненному животу Изюм, — но сон мне еще долго не грозит.

— Отлично, тогда запрыгивай, покажу тебе, чем я тут занимался.

— Э-э? — недоуменно выгнул бровь Виноградов. — Куда запрыгивать?

В следующее мгновение рядом со стулом бывшего военного словно из воздуха материализовалась химера. Она легко толкнула бойца шипастым боком и призывно мотнула покрытой наростами головой.

— Ух-х, сука! — вздрогнул от неожиданности инквизитор. —