Высокий глерд - Гай Орловский

Я покачал головой и кивнул на флешку. Он перевел на нее взгляд, я чувствовал, как он отдает мысленные команды, через мгновения на экране появилась общая папка.

Он повернулся ко мне, передавая управление, я подвигал пальцами, мне так проще, чем управлять мысленно, я почти дикий человек, отыскал нужный файл, согнул мизинец.

На дисплее появилась моя трехмерная ящерица, живо подвигала головой из стороны в сторону, сбежала на стол, почти неотличимая от реальной.

Он спросил в изумлении:

— А это что за чудо?

— Хотел у тебя спросить, — ответил я. — Что это за, какие особенности, чем кормить и чего ожидать?

Он всмотрелся внимательнее, ящерица под его взглядом подвигалась из стороны в сторону, переворачивалась кверху брюхом, раздвигала лапы, даже становилась полупрозрачной, так что отчетливо проступали все кости и сухожилия.

— Интересная реконструкция, — пробормотал он. — Из последних находок?

— Да, — подтвердил я. — Археологи нашли кости в пустыне Гоби.

— Что ты хочешь узнать?

— Кусается ли? — спросил я.

Он сказал задумчиво:

— Из находки сумели извлечь ДНК?..

— Да, — подтвердил я. — Там у этих извлекальщиков у меня кое-какие концы, в общем для меня ее вырастили из этого, как ты говоришь, дэнэка, теперь вот бегает по квартире и ко мне забирается в постель, а то ей холодно. Сейчас это такая милая жабушка, даже жабушечка, что даже не знаю. Но, говорят, вырастет большой и ка-а-а-ак укусит!

Он посмотрел на меня с недоверием.

— Даже так?.. Ладно, если судить по ряду характерных признаков, это существо стадное. Вернее, стайное, все-таки хищник. Причем опасный. Очень.

— Стадный, — сказал я, — это как волк, да?..

— Именно, — ответил он. — Как член волчьей стаи.

— С иерархией?

Он посмотрел на меня очень внимательно.

— Да… Хочешь оставить у себя?

— Уже оставил.

Он покачал головой, во взгляде появилось уважение, хотя я и не понял, из-за чего.

— Тогда следи внимательно, — сказал он. — В период полового созревания попробует стать главой вашей стаи…

— Я все еще один.

Брюнетка подняла голову от микроскопа и посмотрела на меня по-женски оценивающе. Но на мне нигде не написано, что приехал на «Стронгхольде» фирмы «Тесла», и она без всякого интереса снова уткнулась в бинокуляр.

— Содержание обойдется дорого, — предупредил он. — Это не табун элитных коней, это уникальное существо.

— Плевать, — ответил я беспечно, — пару сот аянкоинтов могу на него отстегнуть. Или тысяч, какая разница?

Брюнетка снова подняла голову и посмотрела снова, уже переоценивающе, только блондинка продолжала двигать пальцем перед дисплеем.

— Твой выбор, — ответил он. — Но содержание выращенных из ДНК древних животных обходится!

— Ну-ну?

— В астрономические, как говорят, суммы!

— Плевать, — ответил я еще беспечнее. — Если будет нужно, продам пару дворцов в Непале или даже участок на Луне, где добывают гелий-три. Животные — они ж как люди, только лучше!

У брюнетки расширились глаза, а блондинка вскинула голову и посмотрела на меня в упор, роскошная и утонченная, с удивительно синими кукольными глазами.

Он пробормотал:

— Ну, смотри… В общем, не дай ему стать главным. Пресеки сразу властно и твердо. Как угодно, но лучше отлупи по морде. Покажи вожаком себя. Который хоть и ласков, однако ласков, когда сам изволит и когда заслужено.

Брюнетка заулыбалась шире, показывая, что человеку с участком гелия-три она позволит даже ей дать по морде, а блондинка вздохнула так, что пуговичка выскочила из петельки на груди, обнажив там белые холмики по самые красные кончики, похожие на созревшую лесную земляничку.

Я спросил, невольно косясь на эти белоснежные возвышенности:

— А он как… подчинится?

— Легко, — заверил он. — С первого раза не станет претендовать на место вожака, только попробует приподняться на ступеньку… Стать субдоминантам. Выкажи себя крутым и сильным. Потом еще будут две-три такие попытки, но уже слабее, осторожнее. Всякий раз давай понять, что хозяин ты. С самого начала научи его каким-то трюкам для поддерживания связки «хозяин — подчиненный».

Брюнетка томно улыбнулась, дескать, готова быть подчиненной во всех случаях, что потребует моя фантазия, а блондинка повела плечами, и еще одна пуговица освободила голову из удушающей мою творческую фантазию петли.

— Каким трюкам? — спросил я.

— Не знаю, — ответил он рассеянно. — Щенка учат приносить палочку или мячик, он сам дико радуется, когда у него получается. Стайные животные обожают служить и выполнять команды.

— Буду знать, — сказал я. — Командовать я люблю.

— Попробуй бросать ему оглоблю, — посоветовал он, — и требуй приносить. Это приучит его подчиняться и автоматически закрепит навсегда твой статус вожака.

— Спасибо, — сказал я с облегчением. — А что такое оглобля?

Он наморщил лоб.

— Я думал, ты знаешь. Какая-то штука у косплеистов. Какие-то магические ритуалы с нею связаны. Вроде бы крестят ею…

— Как думаешь, — спросил я, — какого он будет роста? Когда взрослый?

Он пожал плечами.

— Не знаю. Какой-то новый вид. Такие не могут ходить большими стаями, места для корма не хватит. Так что у них не столько стаи, как прайды. Но правила те же: любовь и преданность к вожаку. Это у них на генетическом уровне, как и у собак… Так он вырастет большой, но в сарае поместится.

— Прекрасно, — ответил я бодро и покосился на женщин. — А место для выгула? А то у меня участок всего сто гектаров.

Брюнетка завистливо вздохнула, закатила глаза, я почти услышал «дас ис фантастиш», а блондинка раздвинула и отвела назад плечи так, что я услышал пулеметные щелчки магнитных пуговиц до самого низа платья.

— Сто гектаров? — повторил Профессор. — Хватит и десяти. Только отгороди, а то сломает и бетонную стену, если разыграется и шарахнется сдуру…

— Спасибо, — сказал я. — Ты меня выручил. Побегу дрессировать своего динозаврика.

На обратном пути я вспоминал все, что знаю о стадных и нестадных. Стадные легко приручаются, волчонок вырастает беспредельно предан человеку, у стадных запрограммирована любовь к сородичам из стаи, без этого не добились бы своих высот. Это кошачьих приручить не удастся, их можно только приучить жить в квартире, но не приручить, а вот стайные…

— Моя ты жабушка, — сказал я умильно, вспоминая своего жабенка, — это я, твоя мама и твоя папа…

Когда, оставив автомобиль во дворе самому открывать гараж и пригораживаться там, вбежал бодро в дом, мой горбатенький ящеренок сидит на коленях у королевы, голову задрал, а она скребет ногтем ему белое горлышко.

— Ваше величество, — сказал я сварливо, — вы избалуете мою домашнюю зверушку!

Она посмотрела на меня исподлобья.

— У тебя и животные не такие, как у других. Кто ты?

— Улучшатель, — сказал я скромно. — Лучших из всех существующих. Живая легенда! Как и моя зверушка, что тоже самая лучшая… Ладно, я сегодня что-то добрый, наверное, съел что-нить… вы тоже самая лучшая из королев!.. В смысле, красивая. Когда вот так в профиль. Желательно, в полной темноте… Эй, морденок!

Ящеренек распахнул глазища, у детей они всегда большие, круглые и невинные, запищал и бросился ко мне, простучал коготками по полу и взобрался быстро по штанине и рубашке до самого моего уха, где с плеча принялся что-то нахрюкивать, то ли жалобу, то ли благодарственную песнь.

— Докладаю, — сказал я, — да не тебе, а ее величеству! Хоть тебя люблю больше, но ее величество уже почти уважаю за нечеловеческую стойкость, почти женскую… Глубоко как бы уважаю, настолько глыбоко, что самому страшно…

Королева прервала:

— Попытайся собраться. Понимаю, у глупых людей слова и мысли всегда разбегаются…

— Первая часть плана, — отчеканил я, — выполнена. Трансформатор закуплен…

Ее щеки заалели, а в глазах появился звездный блеск.

— Наконец-то!

— Ваше величество, — сказал я с укором, — пошли только вторые сутки, как вы здесь, а вы уже считаете нашу жизнь адом!.. Вообще-то она такая и есть, но нужно же учитывать мои патриотические чувства!.. Нечего иностранцам хулить наше посконное… Завтракать будете?

Она сказала строго:

— Мы уже завтракали.

— А второй завтрак? — спросил я. — Думаете, у меня амнезия?.. У нас есть еще и третий завтрак, а у некоторых и четвертый. И два обеда. Про ужины вообще запретная тема. Это называется дробным питанием, когда часто, но много.

— Почему запретная? — спросила она с непониманием.

— Многие даже себе не могут признаться, — буркнул я. — Слаб человек, слаб. Жрет и жрет…

На ее губах проступила надменная улыбка, дескать, это человек слаб, а вот женщины сильны, они осознают, что на них держится весь мир.