Зулали (сборник) - Наринэ Абгарян

– Почему должна голова ехать? – спрашивала Анна.

– Все эти кризисы среднего возраста – не что иное, как приступы паники. И случаются они не потому, что ты взрослеешь. А потому, что начинаешь осознавать свою смертность. Кризис среднего возраста – это бунт человека против финитности. А бунтующий человек часто едет головой, уходит в выдуманные, сюрреальные миры. Спеши жить в реальности, Анька, спеши радоваться. Второго шанса не будет.

Жить на полную катушку Анна не умела, потому на аэродром больше не ездила. Но теперь она часто парила во снах. «Хорошее легко, все божественное ходит нежными стопами»[12],– с неизменной благодарностью вспоминала она любимую цитату Сухоручникова. Она верила – полеты во сне утешают и исцеляют, она их очень ждала.

«Полетный» сон случился и сегодня, но не совсем такой, как всегда. Если обычно Анна летала в счастливом одиночестве, то в этот раз она ощутила присутствие некоего существа. Разглядеть его она, как ни старалась, не могла, но отчетливо видела тень на земле – огромный размах крыльев, острый клюв, длинные когтистые лапы. Несмотря на пугающую тень, существо не внушало беспокойства, скорее наоборот – защищало и оберегало. «Побудь со мной подольше!» – взмолилась Анна. Проснулась она отдохнувшей и счастливой. Беспогодица унялась, небо было безоблачным и, неожиданно для большого города – густо-васильковым, совсем низким: казалось, если встать на цыпочки, можно дотронуться.

Ободренная сном, Анна ехала на работу с предчувствием хорошего. У подземного перехода ее внимание привлекла высокая худощавая женщина в странном длинном одеянии – то ли ряса, то ли бесформенный балахон с длинными рукавами. Она стояла в полуметре от потока спешащих людей и протягивала рекламные листовки. Анна забрала ненужный листочек (просто потому, что уважала чужой труд) и лишь потом обратила внимание на то, что женщина облокачивается о черный надгробный памятник. Она скользнула по надгробию взглядом и замерла в изумлении: на камне была выбита ее трехлетней давности фотография, указано полное имя: Кравченко Анна Ивановна, год рождения – 1980 и год смерти – 2014.

Не поверив своим глазам, она еще раз перечитала данные на камне. Медленно обошла его кругом. Женщина, заподозрив в ней потенциального клиента, затараторила заученный рекламный текст: «„Никола-мастер“ – лучшие ритуальные памятники Москвы по самым низким ценам. Наши памятники производятся из натурального отечественного гранита и отличаются высокой прочностью…»

– Это как понимать? – Анна ткнула пальцем в свое изображение.

– Вас удивят наши дружественные цены… – машинально продолжила женщина.

– Я вас спрашиваю, что это такое?! – рассердилась Анна.

Женщина, наконец, оборвала себя. Повела плечом:

– Надгробие. Гранитное.

– Да я вижу, что надгробие! Но почему на нем я? Почему указаны мои данные: полное имя, год рождения и, прошу прощения, год смерти? Судя по записи, я умерла в позапрошлом году. Я похожа на мертвую?

Женщина замерла с открытым ртом. Перевела взгляд с Анны на памятник, придирчиво изучила портрет. Удивленно вытаращилась:

– А ведь действительно похожи!

Из ларька с прессой высунулась курносая девушка с синими волосами, крохотными рожками и острыми ушками эльфа. Анна инстинктивно попятилась. Девушка кинула на нее небрежный взгляд, изучила портрет на памятнике, лениво выдула большой розовый пузырь и прихлопнула его когтистой ладошкой.

– Ничо, бывает. Сто лет проживет.

И нырнула обратно. Анна пригляделась – девушка читала журнал «Вкусное и здоровое питание».

– Ужас, да? – спросила полушепотом женщина с рекламными листовками.

– Что ужас?

– То, что она с собой сотворила. Была нормальная русопятая девочка. А теперь этот, как ее…

– Тифлинг.

– Тифлинг, ага. А еще у нее кольца на спине. Чтобы крылья вдевать. А муж у нее скандинавский бог с молотом.

– С каким молотом?!

– С натуральным. Три кило весит. У него длинная рыжая борода, он ее заплетает в косичку. И ходит в сандалиях даже в холод. Вчера вот тоже. На улице ливень со снегом, а у него босые ноги и молот на плече.

Анна решила, что попала в напророченную Сухоручниковым сюрреальность. Но не подсознательную, а настоящую. Иногда, возможно, такое случается – уснул в одном измерении, а проснулся в другом. Так ведь, кажется, у фантастов бывает? Программа глюкнула, и человек переместился через пространственно-временной портал в один из множественных не пересекающихся с нашим миров. Вот почему, наверное, ей приснилось когтистое существо! Это был баг, из-за которого произошел сбой в системе!

Мимо, задев ее рюкзаком, с гоготом прогалопировали двое подростков.

– Ну ты и олень, Санек! – пихнул один другого.

– Иди в жопу, козел! – огрызнулся тот.

– Анна очнулась и сделала себе строгое внушение – не сходи с ума!

– Я требую уничтожить это надгробие, – обратилась она к женщине с рекламными листовками. – На нем незаконно указаны мои данные. Вот! – Она вытащила из сумки паспорт, раскрыла на нужной странице. – Дата рождения, имя, фамилия, отчество. Видите?

Женщина забрала паспорт, придирчиво его изучила.

– Надо же, как неудобно получилось! – запричитала она, вытащила мобильный телефон и набрала номер. Слушала гудки, закатив глаза, – под левым веком отчетливо виднелся небольшой белесый шрам. Анна покосилась на ларек – Тифлинг старательно конспектировала в блокнот рецепт из журнала о здоровом питании.

– Леночка, начальство на месте? Тут такое дело, – затараторила женщина в трубку.

Пока она объясняла ситуацию, Анна позвонила на работу и предупредила, что опоздает.

– Проспала? – спросила шепотом коллега Лиля.

– Да какое там! Приеду, расскажу, – вздохнула Анна и отключилась.

Меж тем женщина, повторяя через слово «ох тыж божеш ты мой», рассказывала о случившемся кому-то на том конце линии.

– Ага, ага, нет, я видела паспорт, именно что все совпадает. Хорошо! – И она протянула трубку Анне: – Поговорите с Николой Матвеичем.

– Кто это?

– Сам! – ответила та одними губами, развернула листовку и указала на название фирмы. «Красота ваших могил – наша забота. „Никола-мастер“ – лучшие ритуальные памятники России!» – гласила реклама.

– Убиться! – выдохнула Анна в трубку.

– В смысле? – полюбопытствовали в ответ.

– Это я не вам. Здравствуйте. Можно узнать, как я оказалась на этом памятнике?

– Без понятия. Наверное, мастер где-то ваши данные раздобыл. В той же Сети. Я параллельно пытался выяснить, как это могло случиться, но мастер, оказывается, уволился с неделю назад и вернулся домой. В Фергану.

Анна рассердилась:

– И как теперь прикажете быть? Я не желаю, чтобы мое лицо фигурировало на этом… монументе!

В трубке заволновались.

– Мы всё исправим. Завтра там будет другой памятник.

– А этот куда денете?

– Уничтожим.

Анна не поверила.

– Я хочу присутствовать при уничтожении.

– Это невозможно, мастерская находится в Туле.

Ответ прозвучал слишком поспешно, чтобы быть правдой.

– Тогда я подам на вас в суд. За нарушение неприкосновенности частной жизни, – припечатала Анна.

В трубке повисла напряженная тишина. Тифлинг высунулась из ларька:

– Статья 152.1 Гражданского кодекса РФ. Охрана изображения гражданина. От двух до пяти лет с конфискацией имущества.

– Что, правда? – округлила глаза Анна.

Тифлинг фыркнула. Рожки на ее лбу выглядели так, словно она набила себе две шишки.

– Вру. Но вы ему передайте так. Он тупой, поверит.

– Статья 152.1 Гражданского кодекса РФ. Охрана изображения гражданина. От двух до пяти лет с конфискацией имущества, – повторила Анна в трубку.

Никола Матвеич забулькал.

– Вы меня без ножа режете! Это же гранит!

– Если даже гранит! – не дрогнула Анна.

Тифлинг фыркнула:

– Ага, гранит. Прессованный, китайский. Стоит три копейки.

«Какая чудесная девушка», – подумала Анна.

– В общем, у вас выбор: или уничтожить в моем присутствии надгробие, или выплатить огромный штраф, – отчеканила она и отключилась.

Тифлинг кивнула с одобрением.

– Пусть теперь локти себе кусает, сквалыга. Я его как облупленного знаю – полгода в его конторе проработала.

Анна вернула телефон женщине с рекламными листовками.

– И как мне дальше быть?

– Позвоните ему часа через два. Припугните заявлением в полицию. По закону никакой компенсации вам не полагается, он просто обязан уничтожить надгробие. Но я его, скупердяя, знаю. Он привезет сюда другое, а это отвезет в противоположный конец города. У него рекламных точек по Москве хоть жопой жуй.

– Вы юрист? – скорее из вежливости, чем из интереса, спросила Анна.

Тифлинг забавно наморщила нос.

– Вообще-то я архитектор. Но иногда убиваю время чтением Гражданского кодекса. Ничо так вставляет.

– А почему не по профессии работаете? – не удержалась от вопроса Анна.