Крестной феей назначаю себя! (СИ) - Светова Ника

— Через эти двери можно было бы пройти в мужские комнаты, но не советую тебе ими пользоваться, — лукаво улыбаясь ответила Эвелина, — с той стороны герцог Берштейн приказал устроить архив, так что, если попытаешься открыть дверь, на тебя обрушится гора пыльных бумаг вместе с полками.

— Я и не думала об этом, — Кэти смущенно отвернулась, пряча глаза, — врать она никогда не умела, — и быстро спросила, — А Мыши… Матильда отдала шкатулку?

— Да, Кэти, отдала. Но лучше сама посмотри, все ли в порядке с твоим кольцом, что-то не понравилось мне выражение лица Матильды, когда она возвращала шкатулку.

Обрадованная Кэтрин быстро схватила темный ящичек, достала оттуда драгоценное колечко, полюбовалась им на свету и надела на палец.

— Эвелина, все хорошо, колечко то самое, что Дэн мне подарил, я точно знаю!

Заметив, как удивилась графиня Роддерик ее уверенности, фрейлина охотно пояснила:

— Я не могу сказать как именно, но точно чувствую, что это то самое колечко! Да ты посмотри на него, разве найдется еще одно такое же?

Девушка подняла руку к свету, и Эвелина невольно засмотрелась на великолепный камень цвета темной сирени. На свету грани сапфира засияли еще ярче, переливаясь чуть ли не всеми возможными оттенками сиреневого цвета, а не только темными. Перстень был в форме колокольчика, — сапфировый цветок и нежный стебелек с листьями из белого золота, — и очень подходил к бальному платью Кэтрин.

— Замечательное колечко, Кэти! — совершенно искренне воскликнула Эвелина. — Обязательно носи его и не вздумай больше снимать, ты меня поняла?

— Да, конечно! Но почему ты так настаиваешь на этом, Эвелина?

— Не знаю, — графиня Роддерик задумалась, пытаясь облечь в слова непонятные ей самой чувства, — не знаю, Кэти, но уверена, что так будет правильно. Носи колечко, не снимая, а на глупые вопросы просто не отвечай, договорились?

— Хорошо, — Кэтрин явно была довольна указанием, ей и самой не хотелось расставаться с дорогим сердцу колечком.

Больше девушки ничего обсудить не успели — в комнаты первой фрейлины вернулась горничная, убегавшая к Мышильде снимать маску. Услышав от нее, как страшно выглядит сейчас камер-фрейлина: "вся красная, гладкая, да блестящая, как будто по ней горячим утюгом прошлись", — графиня Роддерик и Кэтрин весело рассмеялись.

Энергичная девушка, без лишних указаний, приготовила ванну уже для Эвелины и принялась расчесывать длинные золотые волосы юной фрейлины. А графиня Роддерик уютно устроилась в облаке мягкой ароматной пены, собираясь спокойно обдумать события прошедшего дня. Но собственные мысли не подчинились Эвелине — они упрямо возвращали ее к тем счастливым часам, которые молодые супруги провели в солнечно-золотой спальне.

Даже покинув ванну и отдав себя в ловкие руки горничной, умело ухаживающей за ее густыми черными волосами, Эвелина никак не могла заставить себя думать о сегодняшних проблемах. Она и спать легла с мыслями о Северине и, может быть именно поэтому, увидела его во сне.

Счастливый, сияющий радостью, молодой человек с рыжинками в темных волосах и такими знакомыми янтарными глазами, подошел к своей Велли и взял ее за руку. Эвелина видела, что на ней платье из "белого золота", так удачно купленное сегодня. А Северин был в костюме солнечно-зеленого цвета, под цвет глаз любимой жены. Графиня не успела спросить мужа, почему они одеты в разные цвета, он первым взял ее за руку и, улыбнувшись своей неповторимой — светлой и открытой — улыбкой, куда-то повел за собой. Недоумевающая Эвелина послушно шла за своим Северином, и вот перед ними возникли ступени главного храма Армы, в котором пара Роддерик когда-то венчалась. Северин начал подниматься наверх по ступеням храма, и Эвелина поднималась рядом с ним. Велли хотела спросить мужа, зачем они сюда идут, ведь они уже обвенчаны. но не могла произнести ни слова. А на самой верхней ступени к ним подошел высокий худощавый мужчина в бело-золотом костюме, под цвет ее платья, и протянул к ней руку, чтобы забрать от Северина. Изумленная графиня повернулась к мужу, а он кивнул ей, улыбаясь нежно и чуть грустно, и подвел совсем близко к загадочному незнакомцу. Эвелина пыталась развернуться, выхватить руку, сбежать вниз по ступеням, но Северин удерживал ее — крепко и очень бережно, не позволяя уйти. Графиня вскинула голову, внимательнее всмотрелась в лицо мужчины в бело-золотом костюме и узнала его. Узнала знакомые глаза — серо-синие, цвета грозового неба. Граф Северин Роддерик привел сюда свою Велли, чтобы вручить ее руку никому иному, как герцогу Берштейну, ожидавшему их на самой верхней ступени главного храма Арма…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Глава 19

— Нет, Северин, слышишь, нет! — Эвелина закричала, возмущенная поступком мужа, и подскочила на кровати, не вполне понимая еще, что проснулась. Утренние лучи солнца заливали комнату, яркие отблески перебегали по стенам и потолку, приветствуя новый день. А графиня Роддерик видела перед собой взволнованное лицо Эрнеста, трепетное ожидание в его серо-синих глазах и вспоминала, как ласково и понимающе смотрел на них обоих Северин.

— Как ты мог? — графиня Роддерик взяла с прикроватного столика портрет мужа и обратилась к нему, изливая свое негодование. — Как ты мог сам отдать меня другому мужчине? И кому? Неужели ты думаешь, что Эрнест остался тем же веселым шалопаем, которого ты знал семь лет назал? Да ты сейчас хотел отдать мою руку самому черствому человеку Армании, человеку для которого самые сильные чувства не имеют значения, если они являются помехой для политических интересов!

Солнечные лучи коснулись лица на портрете, золотые искорки зажглись в янтарных глазах. Юный граф Северин озорно, совсем по-мальчишески, улыбался своей Велли, а она, все еще обижаясь, резким движением руки вернула портрет на место. Невозможно было спорить с тем, кто уже не ответит тебе, и Эвелине расхотелось убеждать Северина, что его лучший друг давно стал напыщенным первым министром, забывшем зачем дано человеку сердце.

Графиня Роддерик решительно вскочила с кровати и умылась самой холодной водой, чтобы прогнать подальше впечатления от нелепого сна. Она словно осознанно не оставляла себе ни минуты на раздумья: с силой дернула колокольчик, вызывая горничную, и лично отправилась будить Кэтрин. Девушка еще сладко спала, но Эвелина не знала жалости этим ранним солнечным утром.

— Кэти, довольно нежиться, вставай! У меня слишком много дел сегодня, чтобы ждать, когда ты выспишься!

Дел действительно хватало, и тянуть с их выполнением графиня Роддерик не собиралась. Вбежавшая горничная услышала столько указаний, что едва не запуталась. Но сметливая девушка правильно сообразила начать с вызова в комнаты графини старшей камеристки Эммы Жернет. Опытная женщина сразу поняла, что первая фрейлина сильно не в духе сегодня, и быстро распорядилась своими подчиненными. Уже через несколько минут Эвелину одевали и причесывали, готовя к выезду в город. Такой же процедуре безжалостно подвергли полусонную Кэти, предварительно ополоснув ее заспанное личико водой, не менее холодной, чем та, которой умывалась графиня. Завизжавшая от холода девушка быстро пришла в бодрое состояние, и Эмма весело рассмеялась, глядя на раскрасневшиеся щеки и сердито сверкающие синие глаза юной фрейлины. Возмущенный вид Кэтрин развеселил и графиню Роддерик, помогая забыть гнетущие впечатления, оставленные сном. Первая фрейлина понемногу приходила в обычное деловое настроение, и пока Кэти одевали и причесывали, успела обсудить с Эммой список гостей, полученный вчера от Мышильды.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Список подвергся тщательному рассмотрению, но, в итоге, был полностью одобрен старшей камеристкой:

— Так и есть, Ваша Светлость, этих дам завсегда в старом крыле размещают, а вот эти две впервой там будут, ну да я их вкусы и по прежним приездам помню, не волнуйтесь, все как надо сделаем.

Отчет от Мышильды тоже поступил вовремя, с самого утра, как и требовала от нее графиня Роддерик. Клози, которая принесла и отчет, и расчеты своих с Полли расходов, весело хихикнула, сообщив, что красный цвет лица после маски еще не сошел, поэтому Матильда Лейзон вряд ли выйдет сегодня из своих комнат. Эвелина милостиво кивнула — отсутствие вездесущей Лейзон было ей только на руку, графине совсем не хотелось, чтобы камер-фрейлина доложила королеве о том, где с утра находится Кэтрин.