Записки военного советника в Египте - Василий Мурзинцев

Однажды, вернувшись после очередного отдыха в Каире, мы вошли в свою мэльгу, и Юра пластом повалился на койку. Длинная дорога через пустыню выматывала его так, что он потом два дня приходил в себя. У меня еще остались силы покурить и идти к мистеру Усэме узнавать новости.

Но на этот раз новости принес ординарец начальника тыла Сауди, самый веселый солдат в полку.

Несмотря на серьезное ранение в ногу осколком израильской бомбы Сауди всегда улыбался своим широким ртом с белоснежными зубами. Общительный, всегда готовый помочь любому, кто в этом нуждается, Сауди пользовался большим уважением офицеров и солдат.

Общий смех всегда вызывало его подвижное, выразительное лицо, когда он закрывал глаз двумя черными пальцами, одну сторону рта крепко сжимал, а другую сторону раскрывал так, что видны были зубы. Все узнавали Моше Даяна, каким его обычно изображают карикатуристы в газетах. Сияя улыбкой, словно полумесяц на темном небе, Сауди приложил черный палец к красным губам и сказал:

— Мистер Васили, секрет.

— Секрет?

— Айва, да секрет. Букра, завтра или послезавтра полк едет в Каир. Мистер Фавзи сказал. Вы не говорите, что я вам сказал секрет.

— Спасибо, Сауди. Никому не скажу.

Сауди довольный, что сообщил приятную новость, ушел. Я поспешил в мэльгу к мистеру Усэме. Новость действительно была приятной. Хотелось скорее получить подтверждение. Хотя идти мне нужно было не более 30 метров, несколько встречных солдат, в том числе часовой, охранявший наши мэльги, сообщили мне «секрет» Сауди.

Мистер Усэма встретил меня улыбаясь:

— Мистер Василий, мы едем Каир. Но это большой секрет.

— Мумтаз, отлично! — не удержался я от восклицания.

— Нас сменит дивизион 37 мм. зенитных пушек, — продолжал мистер Усэма. — Надо ждать 2–3 дня.

Эти два-три дня оставили сомнения. Но вот появился майор, командир дивизиона, и вскоре за ним запылила колонна машин. Только тогда я окончательно поверил, что мои испытания на одиночество в Аравийской пустыне закончились. Тут-то и оказалось, что большой секрет не только всем известен, но и многое сделано, чтобы не задержаться в Рас-Гарибе лишнего часа. Несмотря на некоторые льготы за отдаленность и офицеры, и солдаты были обрадованы новым перемещением. Да еще куда — в самый Каир! Полк поступал в распоряжение командира зенитной дивизии, прикрывавшей Каир.

Я тоже не скрывал своей радости. Но вот уже все готово. Произведен расчет времени, составлен график движения. Я намеревался на марше провести учения, проверить, как выполняются мои рекомендации, но мистер Усэма все мои планы поломал:

— Мистер Васили, — сказал он мне, — нада ехать вперед, в Кайро. Там надо много работать. Новый командир нада доклад! Смотреть помещени, смотреть позици. Нада.

— Лязим, надо, — согласился я. А что мне оставалось делать? Машины у меня не было, а на тягаче я, в лучшем случае, был бы привязан к одной батарее. Или, по опыту, превратился в простого пассажира. Пришлось согласиться с командиром полка и ехать с ним.

Чуть порозовело небо над острыми вершинами Синайского полуострова, мы двинулись в путь, оставив полк на руках начальника штаба мистера Фавзи Хегаг. Это было 26 октября 1971 года.

В тот же день мы с Усэмой прибыли в Каир, а на следующий день с балкона гостиницы, где проживали советники и их семьи, мы с мистером Усэмой наблюдали движение полка, так как маршрут на окраину Каира «Алмаз» проходил рядом с «Мединат Наср» (городок Победы). Надо было видеть лицо мистера Усэмы в этот момент.

Взвод за взводом, размеренно и на одинаковых дистанциях, равномерно следовали мимо нас; не подозревая, что с 8-го этажа за ними наблюдают советник и его гость, командир полка.

Это действительно было внушительным зрелищем. Многие прохожие останавливались и приветливо махали руками воинам.

Возможно, что некоторые видели среди них своих знакомых или родственников. У меня возникло впечатление, что все египтяне знакомы между собой. То ли большая общительность арабов, то ли сознание, что Египет все-таки страна маленькая, но впечатление всеобщего знакомства египтян друг с другом не проходило.

А может, прохожих привлекала своеобразная красота воинской колонны и они простодушно радовались непредвиденному зрелищу?

Стоя на балконе рядом с Усэмой, я также радовался и невольно вспоминал, каким табором выглядел этот же полк полтора года назад.

Осколок я нашел у самого канала[21].Кусочек рваного и ржавого металла.В него был мирный труд когда-то вложен,Но вырван для войны, как меч из ножен.Его ковали где-то в Новом Свете.В Египте без отца остались дети.

Редко, друзья, нам встречаться приходится, Редко мы ездим в Каир.Но коль пришлось, то мы выпьем, как водится,Первую чарку за мир.Выпьем за тех, кто познал одиночество,Но не стонал, не вздыхал,Кто заслужил, чтоб по имени-отчествуКаждый его называл.Выпьем за тех, кто совместно с арабамиБыл на канале убит,Кто был отмечен чужими наградами,Но был своими забыт.Выпьем за тех, кто в пустыне египетскойМэльгу назвали жильем.Кто тосковал о березке под Липецком,Выпьем и снова нальем.Выпьем за нашу удачу солдатскую,Выпьем за то, что живем.Выпьем за то, чтоб вернуться со славою,Выпьем и снова нальем.

Другу юности подполковнику в отставке В. В. Лебедеву — участнику войны во Вьетнаме посвящается.

А мы с тобой безвестными остались.Такие были, братец, времена.Никто не знал, куда мы подевались,Никто не знал, что где-то шла война.

Никто не знал, не знают и понынеПро жуткий зной и жгучие пески,Как в Аравийской огненной пустынеСтрадали мы от жажды и тоски.

Мы защищали кров и жизнь феллаха,Но не сказал никто спасибо нам.Никто, за исключением аллаха,Не знал, как было там, что было там.

А там в песках Суэцкого каналаВсе было так, как было на войне.Моих друзей судьба не миновала,А помнить их она велела мне.

И помнить буду я до дней последнихО тех, кто жизнь отдал в борьбе.И пусть «афганец», друг мой и наследник,Споет об их и о своей судьбе.

Послесловие

Служба моя продолжалась. В Каире мы были недолго. Был получен приказ, и 11 ноября 1971 года полк занял боевой порядок на восточной окраине пригорода Порт-Саида. В пригороде, который называется Порт-Фуад, сосредоточены основные портовые сооружения, рядом поселок из аккуратных английских коттеджей, которые занимали англичане, сотрудники компании, управлявшей Суэцким каналом… Это был единственный участок канала, к которому не смогли подойти израильские солдаты. Низкая заболоченная местность с мелкими топкими солеными озерами надежно прикрыла Порт-Фуад с востока от нападения крупных сил противника. Зато низкий песчаный берег Средиземного моря удобен для высадки морского десанта.

Высокий уровень грунтовых вод вынудил нас не копать, как обычно, а насыпать окопы вокруг пушек и приборов. Одна из батарей стояла так близко к морю, что во время шторма ее заливало водой. Окопы размывались, а орудия и приборы потом долго приходилось очищать от песка и сушить.

Штаб полка разместился в здании школы. На ее плоской крыше оборудовали наблюдательный пункт. Еще один НП установили на минарете соседней мечети. Гарнизон Порт-Саида насчитывал примерно 20 тысяч личного состава и большое количество боевой техники. Прибытие нашего полка усиливало противовоздушную оборону города.

Мы с Юрой Бутенко заняли один из домиков на пляже Порт- Саида. В таких же домиках жили еще одиннадцать советников со своими женами. В мирное время домики использовались туристами и отдыхающими. Вскоре и я привез сюда жену, и мы после пустыни и мэльги зажили, как на курорте. Каждое утро мы с переводчиком шли по пустынным улицам оставленного жителями города к каналу. Переправлялись через него на старинном французском пароме на восточный берег и шли в школу на КП полка. Вечером возвращались обратно.

Я уже рассчитывал закончить в этом райском уголке службу в Египте, но не тут-то было. В марте полк побатарейно приступил к выполнению учебных стрельб на полигоне западнее Каира. Последние месяцы пребывания в стране пирамид запомнились многочисленными поездками из Порт-Саида через Каир на полигон и обратно. В личном плане: воспаление легких, малярия, цинга и присвоение воинского звания «полковник». В то же время мне дали второго переводчика, выпускника Каирского университета Самира. Примерно один месяц я имел двух переводчиков. Знания русского языка у Самира были очень малы, и я попросил Юру позаниматься с ним, У Юры заканчивалась годичная командировка, и он усердно готовил себе замену, но Самир в учебе не проявлял усердия. После отъезда Юры мне пришлось учить переводчика, но толку от этого было мало.