Герцог-грешник - Адель Эшуорт

После того как герцог закончил свою исповедь, они долго еще сидели молча, прислушиваясь к шуму океанских волн, набегающих одна на другую в своем стремлении к берегу, к крикам случайной птицы и свисту ветра.

– И кто же эти друзья, которые с такой готовностью встали на вашу защиту? – спросила наконец Вивьен.

– Один из них – Колин Рамзи, герцог Ньюарк, другой – Сэмсон Карлайл, герцог Дарем. Наши семьи находятся в отдаленном родстве, но мы трое с самого детства были словно братья.

– Я встречала его светлость несколько лет назад, – призналась Вивьен после короткого колебания. – Это произошло на вечере в честь первого выезда в свет леди Клариссы Саффингтон. Полагаю, сам герцог Дарем вряд ли помнит о нашем кратком знакомстве. Отчего-то тогда он выглядел таким скучающим...

Уилл взглянул на нее и улыбнулся.

– Совершенно справедливая оценка Сэма. Но... как вы там оказались?

У нее расширились глаза.

– На том вечере?

– Да.

«Думай быстрее!» – приказал она себе.

– Случилось так, что, когда в библиотеке вместе с матерью леди Клариссы я занималась цветочным оформлением, туда вошел герцог, чтобы, по его словам, насладиться тишиной и спокойствием.

Вивьен надеялась, что этого будет достаточно; отвернувшись, она вырвала с корнем пучок травы и пустила его по ветру. Ей не хотелось сообщать Уиллу слишком много, что вызвало бы новые расспросы, к чему она не была готова. Вместо этого она решила сосредоточить разговор на друге Уилла.

– Я хорошо помню, что его светлость казался то раздраженным, то довольно задумчивым.

Через минуту она решилась взглянуть ему в лицо. Уилл внимательно наблюдал за ней, словно оценивая ее слова, затем медленно произнес:

– Сэм очень спокойный человек, и он презирает светские вечера...

Вивьен кивнула и слегка улыбнулась.

– А ваш второй друг, герцог Ньюарк?

Он продолжал изучать ее, затем откинул со лба растрепанные ветром волосы и вновь обратил взгляд на вспененные волны.

– Колин – полная противоположность Сэму: уверенный в себе, общительный, большой любитель пофлиртовать. Он... яркий, если можно так сказать.

– Наверное, леди обожают его? – предположила Вивьен; она слишком хорошо знала этот тип мужчин.

По губам Уилла пробежала насмешливая улыбка.

– Само собой. Даже когда Колин был ребенком, девочки всегда окружали его, безостановочно хихикая над тем, что он говорил и делал. Мы с Сэмом возмущались и убегали от подобной чепухи, а для Колина это было все равно что мед для пчел. Таким он остался и сейчас. – Герцог фыркнул. – Ему постоянно нужно женское внимание, чтобы поддерживать свое чрезмерное тщеславие.

– Просто вы ему завидуете, – засмеялась Вивьен.

– Раньше – возможно, но теперь – нет.

Вивьен понимала, что будущее Уилла, вся его судьба в какой-то момент целиком находились в руках этих людей. Наверное, любопытно было наблюдать за герцогом Ньюарком и герцогом Даремом, двумя столь знатными джентльменами, когда они стояли в суде перед судьей и присяжными и защищали честного человека.

– Они спасли вам жизнь, – тихо сказала Вивьен.

– Да, это так. – Уилл сделал глубокий вдох. – Без них и их непоколебимых свидетельств, возможно, меня бы попросту повесили.

Вивьен почувствовала, как ее сердце наполнилось сочувствием, и сделала огромное усилие, чтобы не расплакаться. Как ужасно, должно быть, протекала вся его жизнь! Сначала Уилл был женат на той, которую не понимал и не мог понять, а затем пережил унижение публичного процесса, когда общество считало его виновным и ненаказанным. Может быть, именно по этой причине герцог переехал в Корнуолл, а теперь тратил деньги на роскошное убранство своего дома, где жил отшельником с несколькими преданными слугами.

Неосознанным движением Вивьен дотронулась до его руки, и Уилл не отстранился, а, напротив, начал нежно поглаживать ее пальцы.

После продолжительного молчания Вивьен поднесла его руку к губам и легко поцеловала запястье.

– Вам это может показаться невероятным, ваша светлость, но мой муж очень походил на вашу жену. Не эмоциональным расстройством, а неистребимой въедливостью, что лишало его всего человеческого, и в конце концов, разрушило все самое лучшее в его жизни.

Вивьен на минуту замолчала. Герцог продолжал молча ласкать ее ладонь, ожидая, когда она продолжит свой рассказ, и это, как ни странно, утешало ее.

Наконец, Вивьен решилась. Отбросив осторожность, она стала рассказывать о своем прежде тщательно скрываемом прошлом единственному человеку, которому неожиданно доверилась.

– Мой муж был человеком обеспеченным, – спокойно начала она. – Чтобы избежать нежелательных вопросов, я говорила всем, что он мой кузен; на самом же деле мы не были родственниками. Я влюбилась в давнего знакомого нашей семьи, когда была не только очень молода, но и крайне наивна, и вышла за него замуж, хотя мне не исполнилось и двадцати. Тогда я, как и вы, была полна надежд и сладких грез о прекрасном будущем с дружбой, смехом, детьми и спокойным благополучием. К сожалению, в первую же брачную ночь мой мир изменился невообразимо. – Вивьен закрыла глаза, чувствуя, как внутри у нее растет знакомое напряжение; так случалось всегда, когда она вспоминала о прошлой жизни, которую ей не доводилось ни с кем обсуждать уже более десяти лет. – Мой муж Леопольд пристрастился к опиуму, он курил его ежедневно, прячась ото всех, и это стало отвратительным наваждением, которое, медленно убивая в нем желание жить, пожирало его. – Подняв ресницы, Вивьен уныло взглянула в грустную серость раннего полдня. – Надеюсь, вы понимаете, что с таким человеком невозможно было наладить полноценную интимную жизнь. Я искренне любила Леопольда и хотела, чтобы он любил меня. К несчастью, я была наивна, юна и так несведуща из-за моего тепличного воспитания, что не могла поверить, чтобы кто-то, обладающий таким положением в обществе, как мой муж, человек состоятельный и образованный, с безупречной репутацией мог так привязаться к отраве. Увы, со временем все хорошее в жизни перестало для него существовать. Его интересовал только опиум. Леопольд жил каждый день с утра до ночи мыслями о том, что удобно называл своим лекарством...

Уилл поднес ее руку к губам и нежно поцеловал; тогда Вивьен повернулась и слабо улыбнулась ему. Его глаза сузились, он слушал ее с серьезностью, которую она чувствовала всем своим существом.

Ее голос понизился до шепота, едва слышного из-за порывов ветра:

– Вы спросили меня, почему я была девственницей. Правда в том, что мой муж ничего не мог. О, он пытался, и когда... когда он не мог ответить физически на мои прикосновения... он винил меня за свою неспособность.