Человек человеку волк или Покорение Америки - Виктор Тюрин

— Славы захотелось, — я покачал головой. — Героем решил стать. Ну и урод же ты, старик!

На звуки выстрелов из ближайшего дома выскочил человек. Повертев головой, он остановил свое внимание на мне. Мне даже не нужно было видеть его глаза, потому что фигура человека всем своим видом выражала настороженность. Чужак с оружием в руках, неизвестно откуда взявшийся, уже сам по себе, возбуждал подозрения. Из-за дальнего угла дома, напротив конторы шерифа, показался еще один мужчина, но уже с винтовкой в руках. Народ прибывал, кто быстрым шагом, кто бегом. Правда, собирались они в отдалении, в метрах двадцати. В толпе из семнадцати мужчин только четверо имели оружие. Две винтовки, два револьвера. Все они стояли, явно чего-то ожидая. Насколько я мог судить из своего короткого путешествия по Дикому Западу, здесь жили люди прямые и честные, знающие, что без помощи друг другу в этом суровом краю не выжить. Они не одобряли насилия, но вынужденные жить среди него, вполне допускали возможность его применения. Поэтому сейчас они собрались вместе, все такие разные, готовые убивать, если понадобиться. Конечно, будь на моем месте банда, они бы, скорее всего, закрылись в своих домах, моля бога, чтобы напасть прошла стороной, но я был один. Я их не осуждал, они были тружениками, а не бойцами. Шериф убит, и кому-то надо становиться на защиту своего города. Это был трудный выбор, так как никому не хочется умирать, а уж тем более людям, зарабатывающим на жизнь мирным трудом. С другой стороны не надо забывать, что в каждом из них жил дух первопоселенцев, дух независимости и мужества.

"Сейчас эта толпа начнет действовать. Но как? Где Тим? Похоже, сегодня не мой день".

Я не знал, что делать. Отступать или оставаться на месте? Был бы здесь Тим с лошадьми, я бы рискнул ускакать. Самому бежать за мальчишкой и лошадьми через весь город было верхом безумия. Один любитель стрелять в спину нашелся, почему бы не найтись еще одному. Чтобы удержать их на расстоянии я стал демонстративно перезаряжать винчестер. К тому моменту, как появился Тим, ведя за собой лошадей, примчался молодой парень, на ходу застегивающий оружейный пояс. Почти растолкав столпившихся горожан, он поправил кобуру, и решительным шагом направился в мою сторону, держа руку на рукояти револьвера. На груди его синей рубашки сверкала звезда. И тут же вооруженные горожане взяли меня на прицел. Первым делом помощник подошел к трупу своего начальника. Разжал его пальцы, взял револьвер. Понюхал ствол, затем засунул себе за пояс. После чего подошел ко мне, все еще не отнимая руки от револьвера.

— Что тут случилось? — он старался держаться спокойно, но было видно, что он нервничает.

— Если я тебе расскажу, что случилось, то ты мне вряд ли поверишь, парень.

Законник нахмурился: — Мистер, давайте обойдемся без загадок.

— Послушай лучше старика Тернера, пока он не умер. Ты ж его знаешь?

— Кто тут не знает этого старого пьяницу? — вопросом на вопрос ответил вконец озадаченный непонятной ситуацией помощник шерифа. Он сделал движение присесть на корточки у тела, но, взглянув на меня, передумал.

— Джим! Джим Тернер!!

Старик открыл глаза.

— Джим, что тут произошло?!! — продолжал надрываться представитель закона.

— Чего орешь, Хочкинс! Может я старый, но не глухой, — огрызнулся на него раненый. — Я подстрелил нашего шерифа. Я! Стрелял в этого…, а попал в Гарри Самнера. Не хотел я убивать Гарри. Честное слово, не хотел. Воды-ы.

— За что ты стрелял в этого человека?

В ответ старик тихо охнул, глаза помутнели. Тернер терял сознание. Помощник обернулся к толпе: — Где аптекарь?! Слим, тащи бинты и воду! Да жене скажи, пусть травы какие-нибудь возьмет! Ранение в грудь! А вы, все сюда!

Когда в двух метрах полукругом выстроились горожане, у Хочкинса явно прибавилось уверенности.

— Значит, Тернер стрелял в тебя, а убил шерифа. Почему он стрелял в тебя?

— Это его надо спросить, а не меня! Только я начал разговор с шерифом, как раздался крик Тима, вот его, — я кивнул головой в сторону в сторону мальчишки, державшего на поводу лошадей. — Упал на землю, а над головой уже картечь летит. Извернувшись, выстрелил. Попал в грудь старику. Вскочил на ноги. С шерифом было все ясно, а лошадь я пристрелил, чтобы не мучилась. Я его спрашиваю, почему стрелял, а он мне все бормочет про славу или память. Короче, бред какой-то.

— Чего ж ты старику помощь не оказал? Не позвал кого? — спросил нескладный мужчина в помятом костюме и потертом котелке.

— А ты бы побежал за помощью человеку, стрелявшему тебе в спину?!

— Я? Наверно, — но это было сказано настолько невнятно и неуверенно, после чего котелок стушевался и сконфуженно замолк.

— Значит, не знаешь?! — все никак не мог успокоиться помощник.

— Не знаю, — отрезал я, всем своим видом показывая, что больше говорить попусту не намерен.

После затянувшейся паузы, неожиданно раздался голос из толпы. Он принадлежал коротышке в белой рубашке с закатанными рукавами и сером фартуке: — Хочкинс, Джим Тернер сам признал, что застрелил шерифа?

— Да! Да! Черт возьми! — похоже, помощника самого стала доставать эта непонятная ситуация.

— В принципе, что я хотел сказать. Все вы знали старину Тернера. Как подопьет, так сразу жаловаться на жизнь. Что слава и деньги, достаются другим, а ему — кукиш с маслом! Это его любимая тема. Похоже, незнакомец не врет.

— Точно славы ему не хватало! Верно! Постоянно старикан плакался, что в герои не вышел! — раздались голоса в толпе.

— Теперь скажите мне, кто сегодня видел Джима? — коротышка, похоже, брал расследование на себя.

— Я видел! И я тоже, — раздалась вразнобой несколько голосов.

— А кто с ним разговаривал? — никак не мог успокоиться коротышка.

— Я с ним разговаривал, — заявил нескладный мужчина в потертом котелке. — Он сказал, что идет к шерифу. Так он и раньше к нему частенько ходил. О бандитах и стрелках говорить. Сказал и пошел дальше.

— А я с шерифом говорил. Когда он лошадь забирал. Так, тот сказал, что на ранчо Рамиреса собирается, — взгляд у конюха был простоватый.

После этих слов, я насторожился. Теперь должны были высказаться те двое мужчин, чей обрывок разговора я услышал за окном. Наступило молчание. Очевидно, те двое решили промолчать.

"Это хорошо. Даже очень хорошо".

Коротышка вместе с помощником шерифа всем своим видом изображали мыслительный процесс, остальные излучали простое любопытство. Ни гневных лиц, ни злых взглядов. Наконец, появился аптекарь с женой и миловидной девушкой, очевидно дочкой. Толпа оживилась, придвинулась поближе. Вместе с ними пришел священник, став несколько в стороне от толпы. Серебряный крест на груди, библия в порыжевшем переплете, белый воротничок и черная сутана. Таким я и представлял себе священника на Диком Западе. Женщина только начала расстегивать рубаху, как тело старика неожиданно напряглось, пальцы заскребли по земле. Судорога продолжалась в течение нескольких секунд, затем тело обмякло, а голова упала на бок. Женщина тут же низко склонилась над лицом старика, видно пыталась уловить дыхание.