Охота на олигархов - Павел Генералов

Качалов поковырялся в дверном замке простенькой отмычкой. Дверь поддалась, как хорошо подпившая шлюшка — охотно и беззвучно. В доме Инессы было тихо и пахло яблоками с корицей. Вжимаясь в стену, Качалов миновал контролируемое пространство и, пригнувшись, пересёк кухню. Открыв дверцу, которая вела в подвал, он включил фонарик.

Цепким взглядом профессионала Качалов осмотрел широкие каменные ступени и, особенно внимательно, стены на стыке с низким потолком. И — расслабился. Подвал оказался свободной, не «простреливаемой» территорией. Прикрыв дверь на кухню, Качалов включил свет.

Осмотрев полки с сырами и коробками с мюслями, Качалов усмехнулся. Инесса–то — смотрите–ка, следит за собой. Ну–ну. Далее шли полки, содержимое которых могло бы украсить любой бакалейный отдел. За ними — почти вплотную к дальней стене — стеллажи с винами. Бутылки лежали плотно, одна к одной. Не совсем правильно, но ему это только на руку. Хозяйка явно пользуется винами справа налево — бутылки слева были покрыты слоем пыли.

Аккуратно, чтобы не нарушить пылевой маскировки, Качалов вытащил с десяток бутылок и составил их на полу в том же порядке. За полками, как он и предполагал, оставалось достаточно места для подарка от мистера Санты Клауса. Пристроив пакет за стеллажами и укрепив его с помощью скотча, Качалов нагнулся за первой бутылкой и замер. Кажется, кроме него в подвале был ещё кто–то. Лёгкое шуршание выдавало присутствие чужака.

Качалов тренированной рукой выхватил из кармана штанов пистолет с глушителем и резко обернулся. Фу-у, ч-чёрт! С пола, из–под сырной полки на него смотрели крошечные чёрные глазки. Ёжик! Так и кондратий хватит, — усмехнулся Качалов, пряча пушку. Бутылки с практически не потревоженной пылью одна за другой отправились на исходную позицию, полностью скрыв место схорона пакета.

Ежей здесь было огромное количество. В домах специально для этих мирных зверьков, опасных только для мышей, имелись специальные дыры–отверстия. Чтобы ёжики могли спокойно шастать туда–сюда, как домашние животные. Если не случится, конечно, ядерная война. Так как в этом случае естественная вентиляция подвала через отверстия перекрывалась и начинала работать автономная система воздухоочистки.

По швейцарским законам каждый дом должен быть оборудован собственным бомбоубежищем. У большинства жителей бомбоубежище естественным образом использовалось в мирное время в качестве прохладной кладовки. Ёжики же прекрасно охраняли продукты от нашествия разного рода грызунов.

Перед выходом Качалов выключил свет в подвале.

Через несколько минут он уже наслаждался горячим сладким какао. Зелёный костюм он запаковал в мусорный пакет. Сегодня вечером мусорщики увезут уже ненужный камуфляж на мусорный завод, где трудолюбивые швейцарцы переработают его во что–нибудь полезное и совершенно благопристойное.

Чего–чего, а есть Лёвке совсем не хотелось. Аппетиту не было. Но его утренний телефонный собеседник был так мило настойчив, что Лёвке не оставалось ничего иного, как согласиться на встречу в ресторане.

К «Националю» он подъехал с некоторым, всего–то на пять минут, опозданием. Из принципа. В конце концов, он на эту встречу вовсе не напрашивался, у него сейчас и других дел выше головы.

Политический прокол с репортажем об инциденте на Рушской косе обрастал всё новыми неприятностями. Подстава была смешная, но действенная. Надо ведь, даже «похищение» Ляли организовали. Чтобы ему некогда было думать о последствиях.

Сначала Лёвка рвал и метал. И только Гоша, как это часто бывало, смог его в некотором смысле успокоить. Если нынешнее Лёвкино состояние можно было назвать спокойствием.

Гоша был, похоже, абсолютно прав. Не сработала бы эта подстава, задействовали бы другую. Или третью. Главной целью было настроить всех и вся против НРТ и лично Льва Викторовича Кобрина. Чтобы сделать его, наконец, шелковым. Белым, пушистым, послушным паинькой. Каковыми были уже все остальные федеральные каналы, полностью плясавшие под дудку Администрации. Возможно, сегодняшняя встреча — как раз и есть последнее китайское предупреждение.

Глава «Газнефтепром–медиа» Пётр Васильевич Минин ждал его в небольшом кабинете, в центре которого помещался всего лишь один, зато громадный стол. Обедать за ним могло бы сразу с дюжину человек. Однако за столом был лишь один господин Минин.

Сухо поздоровавшись, Лёвка занял место ровно напротив своего собеседника. На немой вопрос официанта, Лёвка бросил:

— Мне — двойной эспрессо. И стакан воды. Без газа.

— Здесь отличная кухня, — поднял брови Минин, — да и время обеденное, Лев Викторович?

— Это — без меня! — отрезал Лёвка. — Давайте обсудим интересующие вас вопросы и — обедайте себе на здоровье.

— Тогда я сделаю заказ попозже, — Минин кивнул официанту и отхлебнул из своего стакана. Похоже, он тоже предпочитал минеральную без газа.

Пётр Васильевич с его аккуратной бородкой–клинышком был похож не на бизнесмена или чиновника, а на профессора или даже дореволюционного приват–доцента. Неторопливые движения, хорошие манеры, доброжелательный взгляд сквозь стекла очков.

Однако было известно, что медиа–империей, принадлежащей Газнефтепрому, он управляет строго и рачительно, без жалости подгребая к рукам всё большие активы российских СМИ. Благо, деньги крупнейшей корпорации это легко позволяли.

За последний год многие федеральные газеты и политические еженедельники, ещё недавно так кичившиеся своей независимостью, разными путями оказались во владении Газнефтепрома. А это для журналистов означало только одно — полную утрату реальной независимости. Ибо ни для кого не было секретом, что Газнефтепром и, соответственно, все принадлежащие ему СМИ целиком и полностью контролируются Администрацией Президента.

Официант принёс Лёвке воду и кофе и тут же удалился, прикрыв за собой дверь.

— Жаль, что отказались обедать, — улыбнулся Минин, — ну да ладно. И вправду, в другой раз. А сейчас, коли не получается у нас приятный обеденный разговор, то я сразу выложу свои карты на стол и не буду вас томить.

— Да уж не томите, — буркнул Лёвка, которого велеречивая манера Минина заметно раздражала.

— Я уполномочен вам заявить, уважаемый Лев Викторович, что на совете директоров Газнефтепрома принято решение о покупке канала НРТ. Как вы отнесётесь к такому решению?

— Да никак не отнесусь. Вы решили, вы и расхлёбывайте. А я ничего продавать не собираюсь, — Лёвка глотнул кофе и чуть не обжёгся.

— Осторожнее, Лев Викторович. На самом деле это решение принято ещё выше. И вряд ли вам удастся с ним поспорить. Подождите, подождите, не перебивайте. Я здесь исключительно для того, чтобы предложить вам мирное и безболезненное… почти безболезненное решение кризисной ситуации, в которую попала ваша компания…

— Кто вам сказал, что оно кризисное?! — вскинулся Лёвка. — У нас всё в порядке. Одних телесериалов пять штук в производстве…

— Ах, Лев Викторович, — Минин поправил очки, — вы же понимаете, что речь идёт не о сериалах и даже не о финансовом состоянии НРТ. Насколько мне известно, в этом плане всё в порядке. И вы, и ваши сотрудники — высокого уровня профессионалы. Кстати, я обещаю, что никаких серьёзных перестановок в руководстве и уж тем более увольнений журналистов не будет.

Лёвка скривил губы:

— А мне вы предложите какой пост?

— Вам? — словно бы удивился Минин. — Никакой. И вы сами это прекрасно понимаете. Или вы хотели бы повторить гражданский подвиг фабриканта Кукаренина, у которого в революцию отобрали фабрику, а он остался её директором? Так ведь это ничем хорошим не кончилось. Сами знаете. Кукаренина потом всё равно расстреляли. Естественно, за вредительство… Так что давайте называть вещи своими именами. Вас несколько раз предупреждали из Администрации. Прежде всего по поводу вашей «Вспышки», которая всем уже поперёк горла стоит. Ну почему, почему вы приглашали туда исключительно предателей Родины? Это раньше они были при власти, а теперь они — пшик, — Минин сдунул пресловутых предателей с кончиков пальцев.

— Другие, те, что сейчас при власти, не идут, трусят, — отрезал Лёвка.

— И правильно делают, — охотно согласился Минин. — Теперь у государства иная политика. Мы должны быть все вместе. Объединиться, так сказать, вокруг… Ну, сами понимаете… А тут вы ещё российско–украинский конфликт накануне визита Президента чуть не устроили…

— Ладно, давайте без лирики и пафоса, Пётр Васильевич! Я не собираюсь продавать канал. Так и передайте своим хозяевам. Я не считаю НРТ самым последним бастионом свободы слова в России, однако мы всё–таки ещё стоим! И я уверен, что общественное мнение будет на нашей стороне. Так что ещё не вечер! — Лёвка положил руки на подлокотники кресла, тем самым давая своему визави понять, что разговор окончен.