Хижина - William Young

— Хорошо, — сказал Мак. — Постараюсь не забыть, — и он потянулся к принесенному ею блюду. Затем, обернувшись к Иисусу, прибавил: — Мне нравится, как вы общаетесь друг с другом. Это совершенно не соответствует моим представлениям о Боге.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, я знаю, что вы одно и все вместе и что вас трое. Но вы так заботливы, так предупредительны. Разве один из вас не главнее остальных двоих?

Все трое переглянулись, словно никогда не задумывались об этом.

— Я имею в виду, — продолжал Мак, — я всегда считал, что Бог-Отец в некотором роде босс, Иисус подчиняется ему, исполняет приказы. Не знаю точно, чем занимается Святой Дух. Он… в смысле, она… э… — Мак старался не смотреть на Сарайю и путался в словах, — …ну, Дух всегда представлялся мне неким… э…

— Вольным Духом? — предположила Папа.

— Именно, вольным Духом, которого все-таки направляет Бог-Отец. Это все имеет какой-нибудь смысл?

Иисус посмотрел на Папу, с явным трудом пытаясь сохранить па лице серьезное выражение.

— В этом есть для тебя какой-нибудь смысл? Честно говоря, я понятия не имею, о чем толкует этот человек.

Папа сморщила лицо, словно выражая крайнюю сосредоточенность.

— Нет, я пытаюсь понять, что к чему, но уж извини, у меня не получается.

— Вы знаете, о чем я говорю, — расстроился Мак. — Я говорю о том, кто главный. Неужели у вас нет никакой субординации?

— Субординации? Звучит омерзительно! — сказал Иисус.

— Как минимум несвободно, — прибавила Папа, и они засмеялись, а потом Папа повернулась к Маку и пропела: — «Пусть цепь из золота, она все та же цепь».

— Ты не обращай на них внимания, — вмешалась Сарайю, протягивая ему руку помощи и успокаивая его, — Они просто разыгрывают тебя. На самом деле эта тема нас очень даже интересует.

Мак кивнул, смущенный тем, что снова позволил себе потерять терпение.

— Макензи, у нас так и не сложилось никакой окончательной иерархии, только союз. Мы находимся в круге взаимоотношений, а не в цепи субординации или «великой цепи бытия», как именовали это твои предки. То, что ты наблюдаешь, это взаимоотношения без применения какой-либо власти. Нам не нужна власть друг над другом, потому что мы всегда стремимся к лучшему. Иерархия среди нас не имела бы никакого смысла. Это ваша проблема, а не наша.

— Правда? Это как?

— Люди настолько испорчены, что тебе почти невозможно представить, как они могут работать или жить вместе без того, чтобы кто-то не был главным.

— Однако каждый человеческий институт, о котором я только могу помыслить, от политики и бизнеса и вплоть до самого брака, зиждется именно на подобном типе мышления, это основа нашего социума, — заявил Мак.

— Какое расточительство! — сказала Папа, забирая пустую тарелку и направляясь в кухню.

— И это одна из причин, по которой вам трудно установить друг с другом настоящие взаимоотношения, — прибавил Иисус. — Как только у вас появляется иерархия, вам требуются правила, чтобы защищать и осуществлять ее, затем вам требуется закон и укрепление правил, а заканчиваете вы неким видом субординации или системой приказов, которая уничтожает взаимоотношения, вместо того чтобы развивать их. Вы редко наблюдаете или участвуете во взаимоотношениях, не основанных на силе. Иерархия насаждает законы и правила, и все кончается тем, что вы тоскуете по чуду тех взаимоотношений, которые мы и создали для вас.

— Что ж, — произнес Мак саркастически, — Надо сказать, что мы, судя по всему, прекрасно к ней приспособились.

Сарайю не замешкалась с ответом:

— Только не путай адаптацию с устремлением, а соблазн с реальностью.

— В таком случае… а, кстати, можно мне еще немного овощей? В таком случае, получается, нас соблазняет идея власти?

— В каком-то смысле да! — ответила Папа, протягивая Маку тарелку, но не выпуская из рук, пока он дважды не потянул ее на себя. — Я только о тебе забочусь, сынок.

Сарайю продолжала:

— Когда вы выбрали независимость вместо взаимосвязи, вы сделались опасными друг для друга. Некоторые стали объектами манипулирования или способом добычи счастья для других. Власть, как вы обычно ее понимаете, всего лишь оправдание для сильных, которые заставляют других исполнять то, чего желают они.

— Но разве она не помогает удержать людей от бесконечной борьбы друг с другом и взаимных обид?

— По временам. Но в эгоистическом мире она еще и приносит громадный вред.

— А разве вы не прибегаете к власти, чтобы сдержать зло?

— Мы со всем почтением относимся к вашему выбору, поэтому действуем вне ваших систем, даже когда ищем способ освободить вас от них, — продолжала Папа. — Творение пошло совершенно не тем путем, какой мы предполагали. В вашем мире ценность индивидуальности постоянно противопоставляется выживанию системы, будь то политика, экономика, социум или религия, вообще любая система. Сначала один человек, затем несколько, и наконец массы людей запросто приносятся в жертву ради выгоды и благополучного существования системы. В одном или другом виде это стоит за любой борьбой за власть, любым предубеждением, любой войной и любым нарушением взаимосвязей. Эта «жажда власти и независимости» сделалась настолько повсеместной, что теперь уже воспринимается как норма.

— А это не так?

— Это человеческая схема, — подала голос Папа. — Все равно что вода для рыбы, настолько превалирующая, что остается незамеченной и не вызывает вопросов. Это просто матрица, дьявольская схема, в которой вы безнадежно увязли, хотя совершенно не осознаете ее присутствия.

Иисус тоже вступил в разговор:

— Как славный венец творения, вы были созданы по нашему образу и подобию, не обремененные схемами, вы были вольны просто «быть» во взаимосвязи со мной и друг другом. Если бы вы по-настоящему научились уважать чаяния других и считать их такими же важными, как свои, не возникло бы нужды ни в какой иерархии.

Мак откинулся на стуле, силясь разобраться в только что выслушанных утверждениях.

— Так вы говорите, что каждый раз, когда люди защищаются посредством силы…

— То следуют воле матрицы, а не нашей воле, — завершил вместо него Иисус.

— И вот, — вмешалась Сарайю, — мы совершили полный оборот и вернулись к моему изначальному утверждению: вы, люди, настолько испорчены, что почти не сознаете, что могут быть какие-то иные взаимоотношения, кроме иерархических. И думаете, что Бог должен внутри себя соблюдать иерархию, как вы сами. Но мы не такие.

— Как же изменить подобное положение? Другие просто будут использовать нас.