Спорим, ты меня любишь? - Елена Кароль

class="p1">За эту неделю я зарекомендовала себя не только отменным сотрудником-вдохновителем, но и превосходным «заухочесателем» и «сухарикодарителем». Зюзя откровенно тосковал в замкнутом пространстве корабля по бурным играм и продолжительным прогулкам на воле, так что не было ничего удивительного в том, что охотно составлял нам компанию за вечерними посиделками, где я неизменно угощала его витаминными сухариками и чесала во всех любимых им местах. Возможно, Кай и любил своего шушаря, как младшего члена стаи, но уже давно позабыл о его ежедневных нуждах и потребностях. А Зюзя, несмотря на зачатки эмпатического дара, толком не мог объяснить вечно занятому капитану, что до сих пор любит гоняться за мячиком, грызть как можно более твёрдые лакомства и просто быть в центре внимания. Имея интеллект примерно трёхлетнего ребенка, Зюзя был слишком ласков и послушен, поэтому не требовал ничего сверх того, что ему перепадало от щедрот Холта. И был капельку несчастен постоянно.

Этим я и воспользовалась, переманивая шушаря на свою сторону. Разговаривала с ним, чесала, подкармливала вкусняшками и влюбляла в себя, ни разу не применив колдовских чар. Ласка и внимание — два кита-основателя, не подводящих ни за что и никогда.

Что ж, теперь я удвою усилия.

Но это только начало!

Старательно отвлекая себя от мысли, что мою годами лелеемую месть всосало в черную дыру запечатления и теперь всё будет шиворот навыворот, впервые за время пребывания на корабле надела положенный по уставу костюм исследователя неизученных планет. Кроме горячо любимых берцев он включал в себя межсезонный костюм камуфляжной расцветки «лес» из армированного волокна с дополнительно укрепленными вставками в районе паха, колен и груди. Состоял из майки, брюк, куртки, кепки и широкого многофункционального ремня. Не забыла о рабочем коммуникаторе-напульснике с встроенным персональным сканером основных жизненных показателей, который был подсоединен к единой сети и контролировался Марусей. Рассовала по карманам свои стратегически важные запасы и прицепила на бедро персональную аптечку. Переплела косу, скрутив её в шишку, полюбовалась на себя в зеркало, проверила заряд очков и снова присела на койку.

Ждать.

Мы приземлились через двадцать три минуты. По кораблю прокатилась легкая вибрация, а из динамиков раздался удовлетворенный голос командора:

— Поздравляю экипаж с прибытием на Никао. За бортом утро, погода солнечная, без осадков, ветер умеренный, на термометре двадцать шесть градусов тепла по Цельсию. Прошу всех пройти в командную рубку для последнего инструктажа перед началом работ.

— Наконец-то! — обрадованно рванула на выход Глафира, которой, в отличие от меня, не полагалось ни обуви, ни комбинезона — прочный хитиновый скелет защищал эльфариан ничуть не хуже брони.

— Чем займетесь на планете? — полюбопытствовала, пока мы с ней шли до нужной каюты.

— Естественно, поисками вирусов и бактерий, милочка! — Глафира понизила голос и склонилась ко мне ближе. — По правде говоря, меня очень беспокоит командор. Я не вправе разглашать результаты последнего осмотра, но… Он очень меня беспокоит! Но при этом категорически утверждает, что здоров, а все изменения, происходящие в его организме, свойственны мужчинам его расы! Ну и как мне быть?! Нет, я, конечно, отправила запрос своим коллегам, естественно, не указав личность пациента, но когда ещё придет ответ…

Мне было немного неловко скрывать от Глафиры полученные от отца знания, которые могли мигом успокоить доктора (а могли и перевозбудить!), но я предпочла сочувственно покивать и промолчать. Если Кай ей не сказал, то я тем более не должна.

Это только наша тайна. Наша с ним абсолютно несвоевременная, дико мешающая делу тайна!

Мы пришли в рубку одними из первых, и я сразу отметила, каким острым взглядом полоснул по мне Холт, но сделала вид, что поправляю ремень, а затем скоромно отошла в угол, пропуская коллег. Большинство, как и я, оделись по форме, лишь Кэтрин ещё держала куртку в руках, а доктор Милс вообще щеголял в своих любимых песочных брюках и белоснежной рубашке. Судя по всему, наружу он сегодня выбираться не планировал.

Зачитав нам общеизвестные правила безопасности поведения на неисследованных планетах терраподобного типа, командор озвучил план на день, распределил фронт работ по выгрузке оборудования и установке жилых модулей, монтажу и прочим не менее важным вещам. Первыми отпустил пятерку, чтобы они проверили выбранный квадрат на наличие хищников и подготовили площадку, очистив поляну от лишней растительности, затем механиков, геолога, биолога… Когда очередь дошла до меня, Кайред испытующе прищурился, и мне до ужаса не понравилась его многозначительная улыбка, всего на мгновение мелькнувшая на губах.

Ну и что ты придумал на этот раз, Кай?

— Доктор Коулман-Лиамэ, задержитесь, пожалуйста. Остальные могут быть свободны, свои обязанности вы знаете.

Не прошло и двух минут, как мы остались в рубке одни, но, несмотря на достойные размеры помещения, расстояние в пять метров между нами показалось возмутительно малым. Я не видела Кая всего несколько часов, буквально с завтрака, но за это время, он, кажется, вырос ещё и, если верить очкам, стал крупнее прежнего себя почти на десять процентов!

Как такое возможно?!

— Ты так жаждала того поцелуя, что выследила меня даже в космосе, крошка Санни? — Его вопрос прозвучал насмешливо, тогда как сам командор переместился ко мне настолько стремительно, что я едва уловила его бросок. Не была настроена на бой и только поэтому осталась стоять у стены и оказалась зажата между его руками и переборкой. В его зрачках кружили штормовые вихри, на лбу судорожно пульсировала жилка, а дыхание вырывалось со звериным хрипом. — Что же так долго ждала? Двадцать лет!

— Ты хотел сойти с ума раньше? — Я тоже не стала скрывать, что знаю правду о его состоянии. Иронично вздёрнула бровь и ехидно поцокала. — Какая ирония, правда? Я ещё ничего не сделала, а ты в меня уже безответно влюблен! Ну и как ощущения? Каково это — чувствовать себя лузером?

— Ты что-то путаешь, златовласка, — он усмехнулся, как победитель, и потянулся к моему лицу пальцами, но я резко выставила руку, но позволив себя коснуться. — Что-то узнала о запечатлении, да? Умница. Но вряд ли всё. Когда-нибудь я обязательно расскажу тебе всё сам… — Его глаза сверкнули вызовом и предвкушением. — Но не раньше, чем ты первая признаешь, что любишь! Любишь меня вот уже двадцать лет! Я польщен, правда.

Новая атака, на этот раз на мои губы, была проведена по всем правилам захвата. Обескуражив заявлением, он грамотно заблокировал мои руки и бёдра, вжал грудью в переборку, впился в губы — и