Чистилище. Дар учителей - Александр Токунов

Им противостояли Элькин, Бегемот и компания, все эти бывшие министры, бизнесмены, адвокаты и прочий бомонд. Они хотели прожить сыто как можно большее количество времени.

Нейтральными были клан Тер-Григорянов, Карпов-младший и адвокат Бродский. Нейтралы пока не определились, на чьей они стороне, и предпочитали наблюдать за развитием событий.

Клён неспешно шел по коридору ВИП-сектора. Он думал о том, что Данаифар мог бы стать более лоялен, если бы узнал, кто вернул ему дочь. Но до поры до времени Квасин раскрывать свою личность не собирался. Гораздо ценнее выйдет, если он будет выглядеть администратором, решившим восстать против своих хозяев. Администратор не опасен, он не имеет никаких политических амбиций, но у религиозного деятеля с Ближнего Востока муллы Абдулхака Касури такие амбиции, несомненно, есть. Клён понимал, что, по сути, бункер – это анклав, та же община, а без руководства умных людей и взаимопомощи община обречена на быстрый упадок и вымирание.

Клён был уверен, что теперь мир снова стал общинным и каждая община будет преследовать только свои интересы, тем более если другими группами людей руководят такие, как Элькин. Пройдут годы, и Большая Игра возродится. И в неё будет играть вся Москва. Те, кто сейчас забился в бункер, найдут способы позаботиться о себе. Они создадут для себя лучшие условия. Нужно было воспитать поколение, которое сможет противостоять натиску беспринципности и бездуховности.

Предстояло проделать большую работу.

Внезапно Клёна отвлёк от размышлений нерешительный окрик старшего официанта. «Вот ведь время, не то что помолиться, даже с работы уйти нельзя!» Клёну действительно приходилось пренебрегать намазами, потому что люди Бегемота наверняка прослушивали и наблюдали все жилые помещения и докладывали о результатах Элькину.

Поэтому Клёну приходилось прибегать к лукавству. По легенде он, конечно, был управляющим одного из отелей «Синей Розы» в Дубае, но тот факт, что русский по крови управляющий отеля принял ислам, сильно выделялся бы в биографии. Поэтому Клёну приходилось изображать из себя «стандартно православного», то есть неверующего человека.

Клёна воротило от устройства российского общества, от этой стадной ментальности. Ещё четверть века назад все поголовно были готовы следовать линии партии, говорили, что Бога нет, что социалистическая идея превыше всего; теперь же все поголовно в Бога «уверовали» – стали ходить в церковь, напоказ широко и часто креститься. Клёну было противно такое двуличие и лицемерие.

К нему подбежал молодой официант:

– Константин Фёдорович! Гости требуют ещё вина… – растерянно проговорил он.

«Вот ведь бездонные глотки, – подумал Клён, – выжрать подчистую три ящика за полдня!»

Подавив гримасу отвращения, Клён направился в обеденный зал.

Там всё было в самом разгаре. Толстый бизнесмен с внешностью то ли кавказской, то ли татарской на весь зал пьяным голосом декламировал:

– Все вы – свиньи! Тупые гяурские свиньи! Твари премерзостные. Ханжи и лицемеры. Вы – тупой фарисействующий скот! Мусульмане – ваши хозяева, – продолжал он под возмущённые возгласы, – а вы – тупые гяуры! В вас, кстати, тоже есть изрядная доза мусульманской крови. Кто не согласен?

Один из несогласных попытался заломить смутьяну руки за спину, но получил сильный удар в челюсть. Возмутитель спокойствия тем временем продолжил:

– Вспомните Чингисхана и несколько последовавших за этим веков, и даже столь тупому скоту, как вы, всё станет понятно… Но этой кровью вы обязаны гордиться, ибо это единственное положительное, что есть в вас, гяурах, молящихся евреям!

«Из-за таких вот уродов, – подумал Клён, – и коренятся представления об исламе как о воинственной враждебной религии, а обо всех мусульманах – как о террористах, которые только и ждут, как бы кого подорвать». В Афганистане и Пакистане он на таких насмотрелся вдоволь. Это был типичнейший случай необразованного человека, дорвавшегося до власти. Он выдаёт свои полудетские желания и фантазии за истину, прикрываясь популистскими лозунгами.

А толстяк тем временем продолжал распаляться, поставив ногу на грудь поверженного оппонента:

– Жрите шаурму, ездите в Эмираты и не выделывайтесь! Потому что разрушенный Багдад вам не прощу даже я, скромный.

«Да уж скромный, – отметил Клён, – какое пузо наел, сам похож на откормленного поросёнка».

– Потому что ваше время подходит к концу. Потому что вы даже глазом моргнуть не успеете, как над вами развернётся Зелёное Знамя, в каждой вашей квартире будет висеть портрет аятоллы Хомейни, голосовать вам придётся за Хасана ас-Саббаха, а мулла Омар будет творить намаз с собора Василия Блаженного!

«Каков идиот! Хасан ас-Саббах жил в одиннадцатом веке, и проголосовать за него на очередных выборах не получится при всём желании. Ну всё, с этим надо заканчивать». Быстрым шагом Клён подошёл в пьяному и, не произнося ни слова, заломил ему руку с бокалом. Раздался хруст, вино выплеснулось, дорогой костюм оказался безнадёжно испорчен. Дебошир пытался вырываться, но Клён сильнее выкрутил ему руку, и псевдомусульманин успокоился. Затем Клён нанёс ему несильный удар в челюсть. Олигарх повалился на пол. Реакция у него была никакая, и он ничего не смог противопоставить тренированным рефлексам Клёна. Всё-таки каждодневные тренировки давали свой результат, а этот бизнесмен наверняка тренировался только в том, насколько дорогое и изысканное блюдо он закажет сегодня.

Поступок Клёна вызвал в обеденном зале бурю эмоций, некоторые особенно впечатлительные рукоплескали. К нему подошёл один из бизнесменов, фамилия его была то ли Жаров, то ли Жарский, Клён точно не помнил:

– Браво, Константин Фёдорович! Эка вы его уделали! – восхитился бизнесмен.

– Не стоит благодарностей, – скромно ответил Клён. – Моя работа состоит в том, чтобы обеспечивать спокойствие наших гостей.

– Присаживайтесь, выпейте вина, я угощаю, – предложил олигарх.

Клён мысленно покатывался со смеху: «Он угощает меня моим же вином за свой счёт! Они ещё полностью не осознали, где находятся и с кем говорят, и тяга к широким жестам и дешёвому театральству ещё не испарилась». Для распорядителя ВИП-сектора не были писаны никакие продуктовые нормативы, фактически он мог брать из ресторана всё, что ему захочется.

– Благодарю покорно, но я не употребляю алкоголя, – вежливо ответил он.

– Угоститесь омаром! – не сдавался гостеприимный олигарх.

От омара Клён отказываться не стал.

Сегодня раздался первый звонок того, что всеобщая депрессия, охватившая обитателей ВИПа и Премиума, начала давать свои плоды. Клён украдкой улыбнулся, подумав о своих единомышленниках: им некогда было впадать в уныние и депрессировать. У них имелось много более важных дел.