Крылья черного ворона - Маргит Сандему

Она перепугалась.

— Вы не вернетесь до самого утра?

— Нет, когда мы закончим дела на кладбище, мы отправимся в крепость, чтобы забрать оттуда Николу.

Лицо Миры несколько омрачилось.

— Ах, да, Никола… Конечно, мы должны ей помочь. Но разве ты не хочешь взять с собой свой талисман, или как ты его называешь…

— Мандрагору? Я бы много дал за то, чтобы иметь его при себе. Но на этот раз он будет мне мешать. Он не позволит мне смотреть на все происходящее глазами Петера, да и княгиня не потерпит его присутствия, так что у меня ничего не получится. А тебе он очень пригодится здесь, ты будешь в полной безопасности, ведь ты — соперница княгини. Дело в том, что она хочет привлечь к себе всех мужчин, поэтому она и мучает так Николу.

— Понимаю. Она начинает стареть и боится потерять власть над мужчинами.

— Что-то в этом роде.

Он не стал объяснять ей, что Феодора — это Ансиола, отвергнутая невеста, желающая отомстить всем мужчинам за то, что один из них изменил ей. Но это была всего лишь версия!

Пожав ей руку, он сказал:

— Думай о нас, Мира!

— Да, я буду думать о вас. Я буду молиться за вас обоих.

Уходя, Хейке с грустью улыбнулся. Он хотел бы ходить под Богом, как все прочие люди, но он был отстранен от божеского мира в силу своего злого наследства. Так что ему оставалось только жить согласно своим лучшим намерениям, в надежде на то, что Господь смилостивится над ним и не осудит слишком строго.

Хейке жил за пределами человеческого мира. Вот почему он чувствовал себя таким одиноким!

«Меченые» Люди Льда гордились, как правило, своей особенностью, позволявшей им служить злу. Но только не Хейке. Как это делал в давние времена Тенгель Добрый, Хейке вел свою одинокую борьбу за то, чтобы его признали полноценным человеком.

Тенгелю это удалось, в особенности после того, как он нашел свою Силье. Что касается Хейке… Кто был более одинок, чем он в этот день гнева в опустошенной деревне Штрегешти, что в Зибенбюргене, в 1793 году?

Собравшись с силами, он кивнул Петеру — и они покинули постоялый двор.

10

Выйдя из трактира, они увидели все население деревни, стоящее на обочине дороги — всех этих женщин во вдовьих одеждах и горстку мужчин, из которых один был безобразней другого.

Все они неуверенно смотрели на Хейке и Петера с едва теплящейся надеждой. И в их глазах Хейке увидел молчаливую, безнадежную мольбу, смятение, ужас.

От этих взглядов мороз побежал у него по спине. А что, если ничего не получится? Наверняка так оно и будет, учитывая его неосведомленность во всем.

К удивлению обоих юношей, с запада небо стало затягиваться тучами. Это было очень некстати. Облака готовы были закрыть полную луну, пока еще бледную и неяркую, а солнце уже садилось за гребень холма.

— Надо было прихватить с собой факел, — заметил вскользь Петер.

— На кладбище есть фонарь, — сказал Хейке. — Жено говорил мне об этом.

— Прекрасно! Но мы еще многое успеем сделать, пока не стемнело!

— Конечно! Здесь темнеет не сразу.

Зайдя за угол дома, они увидели церковь. У ворот стоял человек и ожидал их — очевидно, это и был проводник, о котором говорил Жено.

И тут солнце зашло за гребень холма, на долину упала тень. Казалось, холод смерти забирает их в свои объятия — и Петер резко остановился.

— Думаю, мне не стоит туда идти, — сказал он. — Скитаться ночью среди могил! В особенности после того, как мне стали известны твои намерения.

— И что же тебе стало известно?

— Думаешь, я не знаю, как поступают люди с призраками? Как обезвреживают их?

— Хорошо, тогда поскачем отсюда прочь. Без Николы.

— Нет, — поспешно возразил Петер. — Пошли, как-нибудь переживем это!

Они поздоровались со старым, скрюченным человеком.

— Ты здешний священник? — спросил Хейке.

— Нет, священника у нас больше нет, княгиня этого не захотела. За кладбищем слежу я. Собственно говоря, я уже собирался ложиться спать, — дрожащим голосом произнес старик. — Но когда мне сказали, что вы задумали, я… Я не хочу идти с вами!

— В этом нет необходимости. Только скажи нам, где эти могилы, а остальное мы сделаем сами.

Петер был явно не в восторге, когда они обошли церковь и направились к кладбищенской ограде. Он беспрестанно оглядывался по сторонам, и Хейке к своему огорчению заметил, что тот смотрит в сторону крепости.

— Поздновато вы пришли, — испуганно произнес старик. — Солнце уже село, вам бы не следовало этого делать.

Хейке понял. Призраки беспомощны днем; в это время они лежат в своих могилах. Ночью же они оживают — и тогда с ними справиться невозможно.

Но темнота еще не наступила. За холмами солнце еще светило вовсю, только в ущелье Штрегешти наступили сумерки.

И с наступлением темноты из крепости должна была выехать карета. И тогда уже не сладишь с этой знатной дамой и ее странным кучером!

— Нам нужно спешить, — лихорадочно произнес Хейке.

Старик кивнул и стал отпирать замок своими заскорузлыми руками.

Наконец замок поддался и ворота заскрипели, словно их не открывали уже целый год. Они прошли на кладбище.

— Я не понимаю этих надписей, — сказал Хейке, ни словом не обмолвившись о том, что вообще не умеет читать.

— Я сейчас прочитаю! — сказал Петер. — Хорошо, что я хоть чем-то могу тебе быть полезен!

Вид у него был кислый, и Хейке мучила совесть из-за того, что он втянул Петера в это мрачное занятие, но одному ему было не справиться.

Кладбище было ужасно запущенным, в этом Феодора была права. Корни, толстые, как веревки, опутывали здесь все. И Хейке со страхом обнаружил, что лес подступил к самым стенам церкви. Этот влажный лес протягивая к могилам свои ветви, тайком запускал в них свои корни.

Надписи на вертикально стоящих надгробных камнях прочитать было легко, но они не представляли собой особой ценности, по словам старика. Только лежащие на земле плиты скрывали могилы знатных представителей рода.

— Это кладбище старое? — спросил Хейке.

— О, да! Более старое, чем можно себе представить.

У Хейке под курткой был спрятан длинный, заостренный на конце стальной прут, а также небольшая кувалда. Он стащил все это на постоялом дворе и никому не показывал, даже Петер не знал об этом.

Стряхнув листву с ближайшего надгробного камня, Петер прочитал:

— «Сабин де Мунтеле». Здешних воевод звали Мунтеле?

Хейке перевел вопрос.

— Да, — кивнул старик. — Так называется вершина горы, которую вы видите на юге. Здесь покоится один из воевод, мир праху его!

При этом старик торопливо, испуганно перекрестился.

Хейке перевел его ответ Петеру.

Провожатый их явно нервничал, семенил с места на место короткими старческими шажками, оглядывался по сторонам, то и дело облизывал губы.