Однажды придёт отец... (СИ) - Таня Белозерцева

личная просьба, мадам Стебль, берегите мальчика, не позволяйте и, главное, не допустите, чтобы его случайно обидели. Предупреждаю — плохо будет всем!

Перевел взгляд на Флитвика и хитро прищурился:

— О ваших объяснять?

— Нет, — тоненько хихикнул Флитвик. — Пример я вижу!

Кивнув, директор переключился на Северуса.

— Тролли каменеют от солнечного света. Проследите за тем, чтобы Лейден не выходил на улицу в солнечные дни.

«Так вот почему Шляпа отправила его в подземелья!» — пронеслось в голове у Снейпа. Тут директор, видимо, решил добить их окончательно, потому что сказал самую страшную фразу:

— Кстати, я заметил, что всех ребят с каждого годового поступления едва ли набирается сорок-сорок пять. Почему бы вам не собрать все четыре факультета одного курса в одном классе?

Вот такие события произошли в последнюю неделю сентября. Потом был тяжелый месяц с новичками, приходилось привыкать к странному облику детей, подстраиваться под их интересы и потребности. И узнавать что-то новое и неизведанное с их стороны. Девочка-нэко, Рейя, страстно и бдительно опекала мальчика-волвена, за любой, малейший косой взгляд в сторону Дерека была готова порвать. Братья Барнеи, Рэли и Родди, всё время пасли Ягнёнка, так они называли своего друга-тролля. Глядя на них, другим отчего-то становилось стыдно, казалось бы, звери… а вот поди ж ты! Берегут друг друга пуще глаза. Людям бы у них поучиться так дружить! А то грызутся промеж собой за мифические границы, ядерные ракеты и водородные бомбы на города сбрасывают… целые хиросимы устраивают, гады.

Дерека, как выяснилось, и правда было опасно обижать. Потому что обиженный Дерек превращался в живой укор, мог смотреть на обидчика часами, сутками и неделями глазами побитого щеночка, зажимался и отказывался от еды, худел и таял заживо, да так, что самый худший из худших не выдерживал морального наказания и кидался извиняться. В полнолуние он становился просто лапушкой, забирался к кому-нибудь под бок, прижимался тепленько-тесненько и замирал блаженно. И не сметь его прогонять — превратится в умирающую собачку! Причем буквально, в серенькую лаечку с хвостиком-бубликом. И это ещё домашняя ипостась, в ярости разобиженные волвены превращаются в диких волков, но, к счастью, Дерека до дикого состояния пока не доводили.

Всё это вспоминал сейчас Северус, сидевший в вагоне междугородной электрички, увозящей его и Гарри из Литтл Уингинга. За окном мелькали виды Лондона, и Гарри, заскучав от каменных коробок-небоскребов, отвернулся от окна к отцу и, зарывшись под бок, начал задремывать.

Собственно, Гарри всю дорогу до Уилтшира продремал, оживляясь лишь при виде полей-лесов и фермерских лугов-выпасов с коровами и лошадьми. Овцы его интересовали поскольку-постольку, как существо лохматое и четвероногое. Похоже, Гарри очень любил животных, прямо жить без них не мог. Северус, выслушав очередные восторженные вопли: «папа, смотри, лошадка!», поинтересовался:

— Почему они тебе так нравятся?

Ответ Гарри был прост до изумления:

— Ну как же ты не понимаешь, папа? Потому что они — настоящие, никогда никого не обманывают. Они честные и… исти… искри… искренние со всеми, вот! — Гарри радостно засмеялся, найдя нужное слово, и продолжил: — Бейли такой простачок, папа, ты не представляешь, что он однажды отчудачил! Воровать у Симоны начал, представляешь?! Мы все в гостиной сидим, мама Пэт и дядя Вернон новости по телевизору смотрят, а мы с Дадли на полу играем, смотрю, а Бейли по холлу на кухню крадется, через плечо на нас смотрит и думает, что его никто не видит. Дурачок, правда? Мне становится смешно, и я кричу ему: Бейли, на место! Так он та-а-ак удивляется, пап, умора просто! Пугается, подпрыгивает и бежит на место, и на меня так потрясенно смотрит, не понимает, как это я так далеко вижу? Он, оказывается, плохо видит, мне дядя Вернон рассказал, что у собак очень-очень серое зрение.

С каким-то умилением Северус внимательно выслушал бесхитростный рассказ сына, по-настоящему ценя каждый миг, проведенный с ним.

Но вот и конец пути — они приехали. Сошли на станции, и Северус, желая лишний раз порадовать сынишку, предложил ему выбрать самый лучший фиакр и самую красивую лошадь. Гарри тут же потянул папу к ближайшему извозчику. Для него все лошади были самыми красивыми. Северус назвал кэбмену адрес до предместий Стокбрижда.

Доехали. Расплатились с кучером, с его разрешения погладили лошадку, сказали ей спасибо за то, что она их привезла. И пошагали по дороге, извилисто бегущей меж лесистых холмов. Вот и Малфой-мэнор. Северус посмотрел на сына — тот деловито топал вперед. Дошел до ограждения с предупреждающей надписью: «Дальше дороги нет!», прочитал и озадаченно взглянул на отца, молчаливо вопрошая: что всё это значит? Северус подошел и взял Гарри за руку. И Гарри увидел, как из синеющих сумерек проступают очертания великолепных ворот, а за ними загорелись огни самого настоящего, самого натурального, всамделишного замка! Первый шажок к чуду был сделан. Северус незаметно выдохнул — всё в порядке, Гарри не испугался, воспринял вполне адекватно появление замка из ниоткуда.

Кованые ворота с тихим перезвоном открылись, едва они подошли вплотную. И пока шли по широкой аллее, Гарри увидел ещё одно чудо… По дальнему лугу в клубах мерцающего в синих сумерках тумана проскакал единорог, сверкающий лунным светом и просто невозможный, удивительный и невероятный сам по себе. Восторгу Гарри, казалось, не было границ, его прямо распирало от счастья, его глазенки сияли ярче звезд, а с лица не сходила обалделая улыбка.

Мистер Малфой, высокий и стройный длинноволосый дяденька, напомнил Гарри толкиеновских эльфов из книжки «Хоббит, или Туда и обратно». Третье чудо, да.

Маленький и смешной Драко, сынишка мистера Малфоя, тоже произвел на Гарри впечатление. Пацанята с обоюдным интересом рассматривали друг друга, задавая тысячу вопросов и сами же на них отвечая…

— Привет, я Драко, а ты Гарри, да? Конечно, ты Гарри, папа обещал, что на Рождество ко мне приедет друг. Это ты, да? Классно, а то я боялся, что приедет какой-нибудь Маркус Флинт, Блейз Забини или Теодор Нотт! А я их всех уже знаю, и они скучные, особенно Маркус! Гарри, а тебе сколько лет? Как и мне, да? Мне семь, а тебе?

— Да, я Гарри, мне семь. А у тебя папа — эльф, да? А когда ты вырастешь, то тоже будешь эльфом, да? А я видел у вас единорога, он ваш? А как его зовут? А откуда он? Где вы его купили? Хотя единороги же нигде не продаются, чего это я! Драко, а ты всегда жил в замке? Я его сегодня в первый раз увидел, ты мне его покажешь? У