Карты нарративной практики. Введение в нарративную терапию - Майкл Уайт

они сами и другие люди. Представления о себе и отношение к себе определяют значимость, которая приписывается определённым событиям в жизни людей. Они развиваются в ходе рефлексии, размышлений об этих событиях и о тех темах, частью которых события являются. Все выводы, включая те, которые выражены в терминах внутренних характеристик и свойств, сильно воздействуют на поступки людей. Они придают облик жизни. Иначе говоря, облик жизни придают не какие-то «вещи» — мотивы и потребности и т. п., — но именно социально сконструированные заключения об этих «вещах».

Беседы пересочинения обеспечивают контекст для порождения многих заключений об идентичности, противоречащих тем, которые связаны с доминирующими историями жизни людей. По мере того как эти новые выводы оказываются в ящиках картотеки, они заполняют собой пространство, которое прежде занимали доминирующие заключения об идентичности. И тогда старые — проблемные — выводы начинают оказывать меньше влияния на бытие людей.

Дополнительные примеры

Ниже я приведу два дополнительных описания беседы пересочинения. Их я не комментировал с нарративной точки зрения. Я включил их в эту главу, чтобы у читателей была возможность провести свой собственный нарративно-терапевтический анализ этих бесед, а потом сравнить его с картой.

Вивьен

Вивьен, женщина в возрасте чуть за сорок, пришла ко мне на консультацию по направлению врача общей практики. За последние несколько лет она следовала лишь немногим рекомендациям, и для неё визит ко мне был шагом, вызывавшим очень сильную тревогу. Поэтому для моральной поддержки она пригласила с собой свою спутницу жизни по имени Адель. В начале первой встречи Вивьен сообщила мне, что в течение долгого времени страдает агорафобией и в силу этого её жизнь сильно ограничена. Кроме того, на протяжении восемнадцати лет она «боролась с пищевыми расстройствами» (в первую очередь с нервной анорексией и булимией). Я узнал, что Вивьен смирилась с тем, что ей придётся жить весьма ограниченной жизнью, но недавно при поддержке своей спутницы решила вновь предпринять усилия, «чтобы высвободить свою жизнь» из-под влияния сил, которые «так долго всё портили».

К моменту нашей третьей встречи Вивьен стала лучше осознавать некоторые аспекты своей жизни, которые до этого были от неё скрыты. Кроме всего прочего, она начала говорить о целях и смыслах, противоречивших затворническому образу жизни; о вкусах и стремлениях, противоречивших воздержанности; о желаниях, которые абсолютно расходились с теми, что навязывала ей нервная анорексия. Именно на этой основе Вивьен сформулировала относительно дерзкий план. Она решила возобновить общение с родственниками, с которыми практически не контактировала с детства, — это были две тётушки, дядюшка и двоюродный брат — и пригласить их на пикник, где будет и Адель. Вивьен выбрала этих родственников потому, что у неё остались тёплые воспоминания о взаимоотношениях с ними в детстве.

Вивьен решила устроить пикник по трём причинам. Во-первых, в детстве ей нравились пикники, и у неё остались о них хорошие воспоминания. Во-вторых, пикники проходят под открытым небом, и тем самым она бросит вызов тому образу жизни, который её заставила вести агорафобия. В-третьих, на пикнике все едят вместе, — а Вивьен не ела в присутствии других людей более десяти лет. Она надеялась, что выезд на природу и присутствие родственников добавят ей решимости в намерении освободить свою жизнь от агорафобии и нервной анорексии. Тем не менее этот план вызывал у неё сильную тревогу, она совершенно не была уверена в том, что ей удастся довести до конца задуманное.

Три недели спустя состоялась наша четвёртая встреча, и я узнал, что Вивьен реализовала свою задумку. Пикник состоялся, двоюродный брат, правда, не смог приехать, потому что был на каникулах. Вивьен сообщила, что не убежала и не спряталась, хотя находилась под открытым небом, и ей даже удалось немного поесть. Более того, в конце этого события она сказала о том, что это был первый случай за десять лет, когда она прилюдно ела, и что она очень тщательно подбирала людей, в чьём присутствии ей хотелось бы предпринять этот шаг, и была уверена, что именно эта компания поможет ей успешно осуществить свой план. Тётушки и дядюшка были очень горды тем, что она выбрала именно их, и сказали о том, как им было приятно при сём присутствовать.

Хотя это действительно было большим достижением с точки зрения Вивьен, я беспокоился, что она не удержится под натиском всех тех сил, которые так ограничивали её жизнь. Поэтому я начал расспрашивать Вивьен в надежде, что это сделает предпринятую инициативу весомой и она станет частью подчинённой истории жизни Вивьен.

М.: Да, вот это был пикничок. Вивьен, кажется, я понял, насколько важным было это достижение. Может быть, вы как-то можете назвать этот шаг, чтобы действительно признать его значимость?

Вивьен: Не знаю... На самом деле я не думала про название, не знаю, какое подойдёт.

М.: Но мне кажется, что это название не будет соответствовать тому, что было связано с сомнением в себе, с тем, что вы описали как «терять собственную жизнь».

Вивьен: Нет, нет. Никоим образом. Я бы сказала, что это скорее было про то, чтобы верить в себя.

М.: «Верить в себя». Если подумать, что этот поступок, связанный с верой в себя, сделал для вас возможным?

Вивьен: Что вы имеете в виду?

М.: У вас есть какое-нибудь ощущение того, каким образом этот шаг, связанный с верой в себя, повлиял на вашу жизнь? Может быть, вы стали по-другому относиться к себе, может быть, вы что-то узнали новое о собственной жизни, может быть, вы испытали чувство близости и общности с тётушками и дядюшкой? Ну, вообще что-нибудь?

Вивьен: Ну, одно я знаю точно — это то, что мы стали ближе с тётушками и дядюшкой. Я чувствую, что мы восстановили наши отношения; они такие милые люди. Да, ещё мы стали ближе с Адель.

М.: То есть частью результата этого поступка, связанного с верой в себя, стало то, что вы восстановили связь со значимыми для вас людьми. И как вы