Маэстро Воробышек - Владимир Длугач

— Вы все-таки скажите, зачем я вам нужен? — настаивал Николай. — Мне очень трудно было сегодня выбраться из лагеря.

— Знаю, знаю… Просто захотелось поговорить с вами погулять. Нельзя разве?

— Можно.

Еще вчера Николай получил письмо от Тангенс, она просила обязательно приехать, и вот уже больше часа они гуляют вдвоем по парку, а она все не говорит, в чем дело.

— Мне вас иногда просто недостает. Вот поэтому и вызвала.

Николай недоверчиво посмотрел на девушку. Много он дал бы, чтобы это было действительно так. Но Тангенс уже отвернулась, задумчиво смотрела на убегающие вдаль фонари.

— Дело у меня есть к вам, — снова повернулась она к нему. — Ну, какое может быть у девушки дело. Так просто, каприз. Если выполните его, я буду очень рада. Скажите, выполните?

— Слушайте, Тангенс, я знаю, чего вы хотите от меня. Чтобы я согласился на предложение Терентия. Ведь правда, да?

Тангенс повела плечами:

— Вы достаточно взрослый человек, чтобы самому решать свои дела с Терентием. Мне лично кажется, что вам не надо так решительно отказываться от того, что он предлагает. Но это ваше дело, я не касаюсь его. А вот другое… — Она посмотрела ему прямо в лицо. — Мне отец дает машину, на месяц. Нас целая компания, мы поедем путешествовать. И рассчитываем так, чтобы проехать по Украине и побывать во Львове на соревнованиях. Я хочу, чтобы вы поехали с нами.

— Когда?

— В августе.

— Вы же знаете, что в августе у нас в лагере соревнования, без меня ребятам будет трудно.

— Мне надоело сидеть тут, пойдем погуляем, — предложила вдруг Тангенс.

Они пошли по узкой боковой аллейке, обсаженной кустами сирени. Влажный, только что политый гравий оседал под ногами.

— Мы поедем вместе, — продолжала девушка, как будто не расслышав всего, что только что сказал Николай. — Где-нибудь в деревне остановимся. Яблоки, сливы, подсолнухи… Я страшно люблю подсолнухи. Будем купаться, валяться на берегу маленькой тихой речушки. Так как же? Поедем?

— Не смогу я, Тангенс.

Девушка продела свою руку через руку Николая и по-детски просительно заглянула ему в лицо.

— А если я попрошу. Очень попрошу.

Николай ничего не ответил. У него никогда не было того, что бывает в жизни каждого мальчика — он никогда не презирал девчонок, они всегда были для него товарищами. И позже, когда у многих его одноклассников презрение к ним сменилось совсем другим чувством, они вдруг стали в их присутствии заикаться, краснеть, робеть и мучительно стесняться, он не мог понять этого и по-прежнему относился к школьницам спокойно и ровно. На комсомольских собраниях обрушивался на всех, кто позволял себе с девочками грубость или какую-нибудь вольность. Требовал он и от девочек хорошего товарищеского отношения к ребятам. И вдруг это случайное знакомство. Он даже не мог отдать себе отчета, что с ним произошло, но произошло что-то большое. Иногда это «что-то» доставляло огромную радость, он чувствовал прилив энергии и сил, а иногда — неприятную горечь и боль… Она была из другого мира, эта Тангенс, из мира непонятного, и ему всегда хотелось перед ней чем-то отличиться, быть каким-то особенным, не таким, как все. Сейчас она ему советует бросить товарищей, а он даже не может по-настоящему рассердиться на нее. Нет, он даже рад ее предложению. Ну да, рад! Ведь какая это может быть замечательная поездка!

Они вышли к реке. Он старался идти с ней в ногу, делая мелкие шажки. Напротив, на другом берегу, бежал по набережной автобус, он казался отсюда совсем крошечным.

— Я вам хочу сказать, Тангенс, — начал тихо Николай, — что мне доставила бы большую радость поездка с вами. Но есть еще другое. Я спортсмен, и бросить команду накануне соревнования, знаете, как это называется… Не сердитесь на меня.

Они шли вдоль набережной. Теперь музыка доносилась отчетливее, можно было даже разобрать мелодию — это была песенка из какого-то кинофильма.

— Я понимаю вас, — также тихо сказала Тангенс. — Но ведь не всегда надо думать о пользе других. Подумайте и о себе. Вам хочется поехать с нами? Хочется, да?

— Очень, — сказал Николай. — Но…

— Не надо «но» — Тангенс вдруг по-мужски щелкнула пальцами. — А в общем, сегодня чудесный вечер. И не будем его портить, мы еще успеем обо всем договориться.

Они остановились у гранитного парапета. Внизу плескалась о стенку зеленоватая вода.

— Городская природа, — грустно сказала Тангенс. — А я люблю и ее. Хотя, конечно, лес красивее… Вот, как у вас там. Там, где драка ваша знаменитая была. Я обязательно приеду к вам. Приеду одна.

— Вы уже обещали приехать… — Он усмехнулся, что-то вспомнив. — Вообще, Тангенс, ведь вы меня уже несколько раз обманывали.

— Я? Обманывала?

— Да. Вспомните, когда я пришел к вам в первый раз. Насчет портсигара…

— Вот вы о чем.

— Да. Вы тогда сказали неправду. Какой-то грабеж. Никакие, Тангенс, это не были грабители, и никто не арестован. Я знаю все. Портсигар был у гадалки, она преспокойно расхаживает на свободе… Сколько раз потом я спрашивал вас, а вы мне ничего толком так и не сказали. Может, хоть сейчас объясните мне.

— Что объяснить?

— Что это за история с портсигаром? Вы гадали. Не идет к вам такое, но это так. Но на кого? Тангенс, скажите, на кого?

Девушка посмотрела на него насмешливым взглядом.

— До чего же проницательный. Если вы все так хорошо сообразили, догадайтесь тогда, на кого я гадала.

— Тангенс, — Николай крепко сжал руку девушки.

— Мой дорогой Отелло, не надо только применять силу. Для вашего успокоения могу сказать — все уже кончилось. Сейчас я уж если пойду к гадалке, то из-за вас.

Николай хорошо понимал, что девушка говорит не серьезно. Но понимал также, что больше она ничего не скажет. Мысленно он перебрал всех ее знакомых. Конечно же, это Терентий. Но сказать о своем предположении он не решался. Только спросил:

— А Терентий? Он тоже в машине поедет? Или там будет ждать?

— Я говорю вам — целая компания. А как Терентий решит, не знаю. — Она посмотрела на ручные часики. — Давайте, пройдем к поплавку, там нас ждут.

Николай никак не предполагал, что их кто-то будет сейчас ждать, хотел спросить, кто именно, зачем, но девушка уже тянула его за собой.

У входа на поплавок стояли Зоя, Борис и Оля.

— Скорее, скорее! — крикнул им Борис. — Терентий столик отвоевывает.

Они пошли по мосткам, внизу темнела вода. Николай взял Тангенс под руку.

— Я не могу сегодня. Я лучше уеду.

— Бросьте, Коля, — сказала Тангенс весело. У нее было то приподнятое настроение, которое в ресторанной обстановке появляется у многих. — Почему не посидеть в хорошей компании? А если вы денег с собой не захватили, то это ерунда. Пусть не волнуют вас такие мелкие мирские дела. Терентий расплатится за всех.

— Не в этом дело, — поспешил заверить ее Николай, хотя, по правде говоря, именно отсутствие денег его сейчас больше всего и останавливало.

«Посидеть в хорошей компании»… Двойственное отношение было у него к этим приятелям Тангенс. У них были необычные вкусы, суждения, неожиданные оценки, так непохожие на то, что он слышал от учителей, от своих товарищей. Иногда ему хотелось во всем подражать им, а порой какая-то злость против этих так уверенных в себе молодых людей поднималась в нем. Они казались тогда ему неприятными, надуманными, чужими, он готов был наговорить им кучу дерзостей.

— Захватил все-таки столик! — все так же оживленно сказала Тангенс.

В глубине ресторана, у самых перил над водой, стоял Терентий и махал им рукой.

— Мы знали, кого бросать на прорыв фронта, — хихикнула Оля и устремилась вперед.

Николай был первый раз в ресторане. Здесь все для него было ново — и эта приглушенная музыка, и бесшумно скользящие по дорожкам официанты в белых пиджаках, и доносившиеся откуда-то снизу запахи кухни.

— А-а! — приветствовал подошедших Терентий. — Хорошо, что Николай здесь! Садитесь, тут как раз шесть приборов. Э, нет, — закричал он, увидев, что Николай садится между Тангенс и Зоей. — Ты, Зоечка, сядь здесь, а я хочу быть рядом с ним. Николай, ты не возражаешь?

— Все равно, — нехотя сказал Николай.

— Я уже все заказал, — продолжал Терентий. — Все, как вы любите. Только не знаю, как ты, Николай. Ты что пьешь? Красное или наше, мужское?

Николай не пил ни того и ни другого. Но в компании, при девушках, при Тангенс не хотелось отказываться от «мужского». И он коротко ответил:

— Водку.

— Хорошо. Я так и знал.

— Звенела музыка в саду таким невыразимым горем… — заунывно продекламировала Зоя. — Откуда это, Борис?

— Ахматова. А «ананасы в шампанском»? Кто так писал?

— Будет вам, — рассмеялась Тангенс. — Как маленькие дети, только знают, что экзаменуют друг друга.

Официант принес приборы и хлеб. Николай с интересом следил за его быстрыми ловкими движениями.