Ящер страсти из бухты грусти - Кристофер Мур

“Смит-и-вессон” лежал завернутый в промасленную тряпицу на верхней полке чулана с коробкой патронов. Тео развернул тряпку, отщелкнул барабан и вставил шесть патронов, стараясь подавить трясучку, от пальцев расползавшуюся по всему телу. Еще шесть патронов он сунул в карман рубашки и направился к машине.

Заведя “вольво”, Тео схватил радиомикрофон, чтобы вызвать подкрепление. Словно от этого был толк. Управление шерифа в Сан-Хуниперо могло откликнуться через полчаса – именно поэтому, среди прочего, в Хвойной Бухте держали констебля. А что он им скажет? Приказа не входить на ранчо для него пока еще никто не отменял.

Он кинул микрофон на сиденье рядом с револьвером и задом начал выбираться из проезда, когда рядом затормозил микроавтобус “додж”. С водительского места улыбался Джозеф Линдер.

Тео приглушил двигатель. Линдер вылез из фургона и наклонился к пассажирскому окну “вольво”. Увидев на сиденье револьвер, сказал:

– Мне нужно с вами поговорить.

– Час назад вы были не очень-то разговорчивы.

– А теперь вот разговорился.

– Позже. Сейчас мне нужно проверить кое-что на ранчо.

– Отлично, – ответил Линдер и через окно сунул под нос Тео маленький автоматический пистолет. – Вместе и поедем.

ВОСЕМНАДЦАТЬ

Доктор Вэл

Бюст Гиппократа таращился со стола на Вэл Риордан.

Прежде всего – не причиню вреда...

– Ага, укуси меня, – пробормотала психиатр и накинула на лицо грека шарфик от Версаче.

У Вэл выдался паршивый день. Звонок констебля Кроу, объявившего, что ни ее лечение, ни отсутствие оного не привели Бесс Линдер к самоубийству, поставил Вэл в тупик. Утренние сеансы она провела, как зомби, – отвечала вопросами на вопросы, делала вид, что записывает что-то, и не уловила ни единого слова своих пациентов.

Пять лет назад в газетах хватало историй об опасностях “прозака” и подобных антидепрессантов, но статьи эти были спровоцированы сенсационными тяжбами против фармацевтических компаний, а последующие статьи – о том, что, фактически, ни один суд не признал, что антидепрессанты вызывают деструктивное поведение, – газеты хоронили на последних страницах. Одна мощная религиозная группировка (пророком которой был писака, кропавший научную фантастику, а последователями – массы одураченных кинозвезд и супермоделей) начала в прессе кампанию против антидепрессантов, рекомендуя взамен просто приободриться, взять себя в руки и прислать им немного денег на бензин, чтобы их корабль-носитель не рухнул на землю. Профессиональные журналы не сообщали о каких-либо исследованиях, подтверждавших, что антидепрессанты приводят к росту числа самоубийств или насилию. Вэл читала религиозную пропаганду (финансируемую богатыми и знаменитыми), а профессиональных журналов не читала. Да, прописывать больным антидепрессанты автоматически – неправильно, но пытаться искупить вину тем, чтобы сразу ссадить всех с лекарств, тоже глупо. Теперь нужно что-то делать с тем вредом, который она, возможно, нанесла своим пациентам.

Вэл нажала кнопку автонабора аптеки. Трубку снял сам Уинстон Краусс, но голос его звучал приглушенно, точно у него был сильный насморк:

– “Дегадзва и бодадки Бойной Будды”.

– Уинстон, у тебя ужасный голос.

– Я в мазге з ддубгой.

– Ох, Уинстон. – Вэл потерла глаза, отчего контактные линзы съехали куда-то в глубины головы. – Ну не в аптеке же.

– Я в бодзобге. – Внезапно голос зазвучал отчетливо. – Ну вот, снял. Хорошо, что позвонила. Мне хотелось поговорить с тобой о китобойцах.

– Прошу прощения?

– Меня тянет к касаткам. Я посмотрел кассету Жака Кусто о китах-убийцах...

– Уинстон, мы не могли бы поговорить об этом на приеме?

– Я беспокоюсь. Меня особенно возбуждают мужские особи. Неужели я становлюсь гомосексуалистом?

Боже святый, его не волнует, что он хочет стать китоёбом, главное – не выглядеть китоёбом-педерастом. Как психиатр, Вэл старалась исключить из своего лексикона такие термины, как “бесповоротно полоумный придурок”, однако с Уинстоном удержаться было трудно. Да и вообще в последнее время Вэл чувствовала, что управляет концессией для свихнувшихся питекантропов. Пора прекращать.

– Уинстон, я опять начинаю прописывать всем селективные ингибиторы обратного захвата серотонина. От плацебо избавься. Я назначаю всем “паксил”, чтобы как можно быстрее вернуть их на прежний уровень. Предупреди всех, кто принимал “прозак”, что ни одного дня пропускать нельзя, как они это делали раньше. С ними я разберусь позже.

– Ты хочешь, чтобы я снял всех с плацебо? Ты знаешь, сколько мы с этого имеем?

– Начинай сегодня же. Я обзвоню всех пациентов. Дай им кредит за оставшиеся неиспользованные плацебо.

– Не буду. Я уже почти скопил столько, что хватит на месяц в Центре изучения китообразных на Больших Багамах. Ты не можешь лишить меня этого.

– Уинстон, я не собираюсь ставить под угрозу душевное здоровье моих больных только ради того, чтобы ты поехал в отпуск и трахнул Флиппера.

– Я сказал – не буду. Ты же сама все это затеяла. Тогда же ты не думала о душевном здоровье своих больных.

– Я ошиблась. Всех сажать обратно на антидепрессанты я тоже не стану. Так что и здесь ты часть дохода потеряешь. Некоторым лекарства вообще не нужны.

– Нет.

Вэл потрясла убежденность в голосе Уинстона. Чувство собственного достоинства и доброе имя, казалось, его уже не волнуют. Поганое же он выбрал время, чтобы идти на поправку.

– Так ты хочешь, чтобы весь город узнал о твоей маленькой проблеме?

– Ты этого не сделаешь. Ты теряешь больше, чем я, Вэлери. Если ты меня заложишь, то я сам все расскажу газетам. Получу судебную неприкосновенность, а ты сядешь в тюрьму.

– Ах ты сволочь. Тогда я отправлю всех пациентов в Сан-Хуниперо. Тогда даже законных доходов лишишься.

– Не отправишь. Все остается так, как сейчас, доктор Вэл. – И Уинстон повесил трубку.

Вэлери Риордан секунду смотрела на телефонную трубку, прежде чем положить ее на рычаг. Как? Как вышло, к чертовой матери, что она отдала свою жизнь в руки такого урода, как Уинстон Краусс? Но самое главное – как эту жизнь вернуть обратно и при этом не загреметь в тюрьму?

Тео

Дуло пистолета упиралось Тео в бок. Его револьвер Джозеф Линдер швырнул на заднее сиденье. На коммивояжере был твидовый пиджак и шерстяные брюки, а лоб его покрывала испарина. “Вольво” тряхнуло на рытвине, и дуло врезалось Тео между ребер. Он пытался сообразить, что полагается делать в таких случаях, но из полицейских сериалов вспоминалось только то, что оружие нельзя выпускать из рук ни при каких обстоятельствах.

– Джозеф, вы не могли бы убрать пистолет от моих ребер или хотя бы поставить его на предохранитель? Дорога ухабистая, а мне бы не хотелось потерять легкое из-за того, что я не успел сменить амортизаторы. – Прозвучало достаточно самоуверенно, подумал он. Профессиональное спокойствие. Как бы еще не обмочиться при этом?

– Значит, вам не хотелось бросать на полдороге, да? Дело списали бы в архив, и никто ничего не заметил, но вам обязательно нужно было сунуть туда нос.

– Так вы действительно ее убили?

– Скажем так – я помог ей принять решение, о котором она только трепалась.

– Она была матерью ваших детей.

– Правильно – и относилась ко мне примерно так же, как к шприцу для индюшек.

– Ох ты ж – я не думал, что у индюшек тоже бывают гадкие привычки.

– Ими пользуются для искусственного осеменения, Кроу, гребаный торчок. Один раз брызнешь и можно выбрасывать.

– И вы устали быть одноразовым шприцем, поэтому повесили свою жену?

– Ее прикончил огород с травами. Чай из наперстянки. Дигиталиса хоть залейся. Останавливает сердце и почти не обнаруживается при вскрытии – если, конечно, специально не искать. Забавно, правда? Сам бы никогда не догадался, если б она все время об этой чепухе не болтала.

Тео не очень понравилось, что Линдер ему обо всем этом рассказывает. Это означало, что нужно что-то предпринять – иначе он покойник. Врезаться в дерево? Он глянул на ремень безопасности Линдера – пристегнут. Ну какой еще преступник станет похищать человека и не забудет при этом пристегнуться? Пока – пауза.

– На стене остались полосы от ее обуви.

– Милый штрих, я так и подумал. Не знаю, может, она еще жива была, когда я ее вешал.

Они как раз выезжали из леса, окружавшего ранчо, на пастбище. В паре сотен ярдов маячил металлический ангар, рядом – двойной ширины трейлер. Ярко-красный “додж” стоял рядом с амбаром.

– Хммм, – промычал Линдер. – Мальчонкам купили новый трейлер. Давай к ангару.

Тео ощутил, как в горле кислотной волной поднимается паника, и сглотнул. Завяжи с ними беседу, и тогда в тебя не будут стрелять. Где же он это слышал?

– Так, значит, вы убили жену за телевизор с большим экраном и перепихон с Бетси? А развод вам в голову не приходил?