Знак Сокола - Дмитрий Хван

После трёх лет, проведённых на Амуре и Сунгари, корейцы не только научили Кима современному им языку, но и сами неплохо выучили русский. А также с энтузиазмом старались влиться в формируемое ангарцами амурское общество. И если первый, Кангхо, был сиротой, а потому на родине его ничего не держало, то второй, Минсик, как оказалось, был сыном влиятельного столичного чиновника. И в гарнизоне Нингуты, а потом и в войске мукденского чалэ-чжангиня Лифаня он оказался по протекции своего дядюшки. Минсик был ему весьма благодарен, ведь его любовные похождения в столице в свете готовящейся свадьбы с дочерью придворного сановника очень огорчили его почтенного отца. Пришлось обращаться за помощью к родственнику, служившему в городке Хверён помощником губернатора провинции Хамгён. Он-то и отправил юношу подальше — в маньчжурскую крепость Нингуту, где бы он мог переждать несколько лет и вернуться в столицу, когда утихнет шумиха. Ведь из малой ссоры выходит большая драка, а чиновникам лишний шёпот по углам смертелен. Недоброжелателей у каждого вдоволь, всякий заместитель желает стать начальником. Потерявшему доверие человеку не верят, даже если он утверждает, что соевый соус делают из соевых бобов. Оттого и дальний маньчжурский гарнизон оказался желанным.

Служба в Нингуте не была обременительной для Минсика, так, лишь изредка совершались походы на деревни упрямившихся дикарей, не желавших платить дань маньчжурам. А на второй год службы до Нингуты стали доходить слухи о новом амурском князе, что снова объединял варваров. После того как войско князя Бомбогора было разбито маньчжурами, а сам мятежник пленён и казнён, маньчжуры были уверены, что амурцы не смогут более противиться их воле и будут жить в мире.

«Разве умирают дважды, а не раз? — думал тогда Минсик. — Зачем варвары восстают? Корея подчинилась воле Цин, почему они противятся воле неба?»

Поэтому поход на север, организованный из Мукдена, он воспринял с удовлетворением. Нельзя варварам давать объединяться, а их князю — получить влияние. Правильно говорят: чтобы уничтожить банду, надо убить главаря. А слухи о новом князе жителей реки Чёрного Дракона уже дошли и до маньчжурской столицы. Поэтому на Амуре и ближних реках были организованы заставы, гарнизоны которых должны были зорко следить за происходящим вокруг, при необходимости отправляя гонцов в Нингуту.

Маньчжуро-корейский гарнизон заставы в устье Сунгари уже знал о городках самозваного амурского князя Шилгинея, который сменил имя и стал зваться Иван. Как сообщали верные туземцы, вокруг Ивана были какие-то чужаки из дальних земель. Видом и ростом своим они не походили на амурцев, говорили на незнакомом прежде языке и помогали Шилгинею брать под себя городки и посёлки на притоке реки Чёрного Дракона. То, что Амур начинался гораздо выше слияния его с Сунгари, маньчжуры узнали уже позже. Также в одном из докладов, ушедших в Мукден, говорилось и о неких кораблях пришлых варваров, которые подарены Шилгинею и ходят по реке вовсе без вёсел и паруса. В докладе начальник заставы оговорился, что это враньё туземцев, но возможно, что у амурцев появилось что-то крупнее лодки. И уже это было неприятно.

И вот в один из дней эти чужаки пришли и попросту уничтожили заставу. И гарнизон ничего не смог сделать. Минсик вообще спал после утреннего караула и проснулся от оглушительного треска, его подбросило вверх и кинуло оземь. В глазах его искрились маленькие молнии, а голова гудела, словно он сунул её внутрь огромного буддийского колокола и кто-то с невероятной силой ударил в него. Отплевавшись от песка, скрипевшего на зубах, и шатаясь, словно он упился соджу, Минсик выбрался из развалин казармы. Первое, что он увидел тогда, — это несколько изломанных тел, среди которых был и начальник заставы, и Мухен, его товарищ.

— Да, я тогда здорово испугался. Ведь у меня и слух пропал, — уже потом, посмеиваясь, рассказывал Ли своим новым товарищам. — Так я и переступал с ноги на ногу, пока бородач не повалил меня на землю. Хорошо, зубы все остались целы.

А в тот день двое маньчжуров успели ускакать прочь, схватив в поле вырвавшихся лошадей. Они и принесли в Нингуту весть о разрушении заставы. Остальные гарнизоны, в отличие от сунгарийского, не смогли подать весть об атаках врага.

И вот сегодня, после трёх лет, проведённых в русских городках на Амуре и Сунгари, Минсик смотрел на корейский берег. Сидя на тёплом плоском камне, он наблюдал, как плещется в водах Тумангана Ким, странный кореец, что был среди пришедших издалека русских. Он едва знал, как говорить по-корейски, используя диалект, близкий к сеульскому. К тому же он многого не знал: ни церемоний, ни придворных партий, ни правил поведения, да много чего. Он даже не знает Кванхэ-гуна! Минсику же дядюшка в своё время столько всего рассказал об этом ване! Слушая его приглушённый голос, Минсик удивлялся, отчего столь разумный человек не устраивал подлых заговорщиков? Ведь Кванхэ-гун заботился об интересах Кореи, а не о том, какой хозяин для его страны лучше — китайцы или маньчжуры!

— Сергей! — крикнул Ли распластавшемуся на белом песке Киму. — Думаешь, мой дядюшка поверит тебе? Ведь он умудрён жизненным опытом и умом крепок.

Тот, открыв глаза и прищурившись от яркого солнца, ответил улыбающемуся Минсику:

— А ты сам веришь?

— Я верю, — кивнул Минсик. — Воля неба не бывает бесцельной. Значит, у вас есть свой путь. Молва молву рождает, посмотрим, что будет дальше. Я с вами.

Кангхо опять что-то заворчал. Ему решительно не хотелось возвращаться обратно. Там его возвращения никто не ждёт, но зато могут спросить о том, почему он оставил службу и сбежал к варварам? Ничего хорошего от этого похода он не ждал, со вздохом соглашаясь последовать за Минсиком. Ему и на Амуре было хорошо — свой дом, жена из местных, поле тоже своё. И главное, первое время никто ничего с тебя не требует — знай себе расти овощи и ухаживай за овцами. Ну и посматривай по сторонам да ходи на стрельбище два раза в неделю. Нет, Минсику показалось, что ему одному тяжело будет, без Кангхо. Вот слабак!

За время похода, прошедшего с высадки на притоке Уссури, группа обследовала путь до залива Петра Великого, где в будущем должен быть заложен Владивосток. Далее ангарцы прошли побережьем до реки Туманган, вдоволь насмотревшись на красоты местной природы. А разнообразие местной фауны просто поражало — одних оленей было замечено несколько видов, причём человеком практически не пуганные. Местных хищников тоже было немало, помимо знакового уссурийского тигра были и обычные волки. Встреч с медведем, к счастью, избежали, хотя присутствие косолапого было заметно по ободранной коре деревьев.

Особого интереса удостоился уссурийский кот, которого, нежившегося на солнышке, случайно заметил один из молодых переселенцев с Ангары. Судя по довольному виду и разбросанным вокруг него перьям, охота маленького хищника была удачной. Жаль, но человека кот к себе не подпустил, моментально шмыгнув в сторону быстрой тенью, едва заметил к себе интерес.

Олени до морского берега не дошли, пав по дороге. Слабоваты они для дальних переходов по пересечённой местности, а выносливых мулов у ангарцев не было.

Вскоре группой заинтересовался самый сильный хищник уссурийского края — амба. Так дауры называли уссурийского тигра, которого они боялись до икоты, несмотря на то что в руках у них было оружие. Говорят, этот зверь нападает и на человека, причём обычно сзади и практически бесшумно. Жертва не успевает понять, что за тяжесть наваливается на плечи, как оказывается в смертельных объятиях огромной кошки. В отличие от их мира, где этот великолепный зверь был практически уничтожен, здесь человек ещё не стал главным врагом хищнику. Один из них и преследовал группу в течение двоих суток. Видимо, ангарцы вступили в его охотничьи владения, вот он и шёл следом. Днём он изредка мелькал жёлтым пятном среди деревьев, а ночью оглашал округу сердитым порыкиванием.

В один из дней, когда нервы людей были на пределе, Васин решил-таки устроить на тигра засаду. Оленя привязали к дереву подальше от костров ночной стоянки, а неподалёку расположились стрелки. Хищник пришёл лишь под утро. Внезапно вынырнув из-за деревьев, он едва не заломал одного из устроивших засаду людей. Тигр ловко вскочил на груду камней, где находилось двое охотников, и в самый последний момент лишь отменная реакция Олега спасла обоих. Он успел разрядить карабин прямо в оскаленную пасть хищника, готовившегося к прыжку. Тигр тут же огненно-рыжей стрелой метнулся в сторону и, провожаемый поспешными, а оттого неточными выстрелами, исчез в чащобе, с треском ломая кустарник. Ангарцы ещё пару раз слышали его сердитое рыканье с хрипящими, клокочущими звуками, но сам хищник на глаза более не появлялся.

— Чёрт возьми! С этими кошками с ума сойдёшь! — воскликнул тогда бледный Ким. — Надо бы его добить!