Век железа и пара - Величко Андрей Феликсович

На сей раз австралийскую эскадру посетил сам паша Муртаза в сопровождении все того же бея, который взял на себя роль переводчика. При взгляде на пашу в первый момент мне стало даже слегка неудобно, что я вытащил столь пожилого человека из постели, где он явно отсчитывал последние часы перед встречей с Аллахом. Однако потом присмотрелся и решил, что нет, с такой-то пройдошистой рожей этот дедушка переживет кого угодно. Но тут бей от общих приветствий перешел к озвучиванию ассортимента подарков для дорогих гостей из далекой Австралии, и я с трудом удержался от непечатных комментариев.

– Тридцать три молодые невольницы, кои воистину станут украшением любого гарема! – заливался гадский турок. – Которых я лично отбирал из лучших в Кефе! Они достойны стать наложницами самого султана, но великий паша повелел иначе.

«Да что же его кондрашка-то не хватила в процессе повеления», – хмуро подумал я и распорядился поднимать дев на борт «Чайки». Стоящая рядом Элли сделала квадратные глаза – кажется, ей померещилось, что я решил одним махом увеличить количество своих жен еще на три десятка. Но так как дамы перебирались к нам минут десять, нашлось время успокоить герцогиню. После чего кое-как построенным на палубе гостьям была сказана краткая речь. В ней я объяснил, что с этого момента их судьба находится в их же прекрасных ручках. И кстати, тут я не особо преувеличивал, потому как в большинстве своем девушки действительно были очень даже ничего.

– Вы можете отправиться вместе с нами в Австралию, – начал я, – где станете желанными гостьями, но все же учтите две вещи. Первая – женщин там и без вас примерно в два раза больше, чем мужчин. Второе – у нас действует принцип: «Кто не работает, тот не ест». И вам придется именно работать.

После чего я минут десять расписывал дамам прелести труда на картофельном поле, в угольной шахте или на химкомбинате. Вообще-то на пожелавших плыть в Австралию девушек у меня уже появились несколько иные планы, связанные с работой по их специальности. И не у нас, а в Европе, правда, после прохождения курса в одном незаметном учебном заведении на окраине Ильинска. Однако следовало слегка напугать потенциальных кандидаток, чтобы остались самые решительные.

– Кто не хочет в Австралию, может отправляться в Таганрог, – продолжил я, – где сейчас пребывает русский царь со своей свитой. При желании там можно добиться очень неплохих успехов. Наконец, те из вас, кого не устраивают эти два варианта, могут возвращаться в Керчь.

Закончив выступление, я дал девушкам пятнадцать минут, чтобы те, кто понял мою речь, перевели тем, кто не понял, ну и на раздумья. После чего скомандовал:

– Желающие в Австралию – направо, в Таганрог – налево, в Керчь – остаются на месте. Вперед, девушки, выбирайте свое будущее.

Направо пошло всего восемь дам, остальные стайкой кинулись к левому борту. На месте не остался никто. Я сходил в каюту, откуда радировал на «Кадиллак», чтобы за гостьями прислали лодки, а потом со всей возможной скоростью везли их в Таганрог и возвращались сюда, где будет ждать «Чайка».

Потом вернулся на палубу, где вручил туркам ответные подарки – три зеленые пластиковые бутылки из-под «спрайта». Правда, предварительно отклеив этикетки, а то больно жирно им будет, рабовладельцам хреновым.

Вскоре «Кадиллак» на всех парусах помчался в Таганрог, унося основную массу подаренных нам дам, а обустройством на борту «Чайки» восьмерых, пожелавших плыть в Австралию, занялась Элли.

В общем, из-за турецкого подарка мы задержались около Керчи почти на двое суток. Скорее всего, паша с беем и хотели достичь именно такого результата, потому как еще при нашем подходе из гавани вышел небольшой кораблик и на всех парусах рванул в открытое море. Через три часа мы отправили модель с телекамерой и, когда она вернулась, убедились – судно чешет прямиком на Босфор, причем довольно быстро, со скоростью километров пятнадцать-шестнадцать. То есть к тому моменту, когда мы покинули Керчь, оно прошло порядка трех четвертей пути до Стамбула. И значит, с учетом нашей скорости у турок будет около суток на подготовку встречи. Интересно, до чего они додумаются?

В общем, выяснилось, что постоянная времени передачи информации внутри Османской империи как минимум существенно больше суток, потому как к моменту нашего прохода через Босфор турки не успели сделать ничего. На сей раз мы проскочили его днем и на предельной скорости, помогая машинам парусами, ибо дул свежий попутный ветер. В начале и в конце пролива в нашу сторону дергались какие-то весельные посудины, но оба раза мы успевали проскочить точку встречи. Явной агрессии никто не проявлял, мы тоже вели себя как мирные люди. Когда же вышли в Мраморное море, уже темнело.

Ночь была хоть и облачной, но иногда все же показывалась луна, так что мы и без радара кое-что видели. Ну а радар обеспечивал обнаружение даже самых мелких кораблей километров за пятнадцать. Их нам повстречалось немало, так что путь наш представлял собой весьма извилистый зигзаг. И уже под самое утро недалеко от Дарданелл, из-за острова Мармара, наперерез нам двинулась турецкая эскадра. Судя по всему, та же самая, что повстречалась нам по пути в Венецию. Или просто такого же состава – нас подобные тонкости интересовали не очень сильно. А значение имело то, что при сохранении прежнего курса и скорости мы прошли бы перед турками впритык, метрах в пятистах, чего мне совершенно не хотелось. Так что я дал команду довернуть на два румба вправо и готовить к запуску большую неуправляемую ракету. Таких изделий на борту «Чайки» имелось четыре штуки, и они предназначались для поражения крупных береговых объектов. Попасть ими в корабль было маловероятно, но сейчас этого и не требовалось.

В предрассветной мгле полет ракеты смотрелся весьма эффектно. Она пролетела около трех километров, а потом взорвалась в воздухе метрах в трехстах перед флагманом. Тот впечатлился и постарался резко отвернуть, но, учитывая его размеры, получилось это у него не очень хорошо. А у следующего за ним линейного корабля – еще хуже: он чуть не врезался в первого. В эскадре начала нарастать неразбериха, скорость упала, и наши корабли проскочили мимо нее километрах в полутора.

Дарданеллы мы форсировали ранним утром. Впереди зигзагами летел «Орел», в промежутках между завываниями матерясь по-таджикски. Столь обширные лингвистические познания у меня образовались во время ремонта купленного в деревне дома, осуществленного бригадой из этой солнечной страны.

Наконец в восемь утра «Орел», выкрикнув последнее «Дадета гом!»[3], пошел на посадку. Мы вышли в Эгейское море.

По Средиземному морю мы шли неделю, и это был сплошной курорт – все-таки в начале мая погода тут просто замечательная. Все это время дул свежий южный ветер, и мы, теперь уже не нанося никаких визитов, каждые сутки отматывали примерно по пятьсот километров в сторону Гибралтара. Кораблей нам почти не встречалось, волнение было умеренным, Элли потихоньку дрессировала девушек – в общем, имела место быть натуральная лепота. Я отдохнул и отоспался.

Однако, приблизившись к Гибралтару, мы обнаружили признаки заметного оживления. В гавани перед проливом толпилось порядочно кораблей, и вскоре нам стали ясны причины этого явления.

Вообще-то в проливе имеется постоянное течение со скоростью до восьми километров в час, направленное в Средиземное море. А уже несколько дней оно дополнялось юго-западным ветром, то есть для выхода в океан кораблям пришлось бы идти не только против течения, но еще и курсом, обозначение для которого ввел в оборот великий мореплаватель Христофор Бонифатьевич Врунгель: «Вмордувинд». Вот только для кораблей текущей эпохи он был недоступен, отчего перед входом в пролив и стало довольно людно. Мы же, как белые люди, убрали паруса, развели пары и за два с половиной часа хоть и потихоньку, но преодолели узость пролива. После чего прошли еще километров двадцать на паровой тяге, а потом повернули налево, поставили паруса и курсом бейдевинд двинулись вдоль марокканского берега, потихоньку удаляясь от него.