Щенок II. Гнев Снейпа - jharad17

- Гад, - со смешком повторил младший Уизли. – Ты не лучшего о нем мнения, да?

Билл ухмыльнулся.

- Он клево разбирается в зельях, - усмешка превратилась в нормальную улыбку, - к тому же, как можно плохо относиться к нему, когда он так любит Гарри?

Младший пожал плечами и кивнул, и дети прошли сквозь портрет, оставляя Сириуса трястись от гнева в пустом коридоре.

Да как Дамблдор позволил этому грязному ублюдку забрать Гарри! Джеймс, должно быть, вертится в гробу!

На то, чтобы выяснить, где живет Снейп, много времени не понадобилось, и вскоре Сириус уже знал, что он так и не переехал из города, где родился он и Лили. И Сириус помнил это место!

Незадолго до того, как ее родителей убил Тот, Кого Нельзя Называть, Лили вместе с Джеймсом проводили у нее летние каникулы, и она показывала ему площадку, на которой они с Северусом познакомились, и даже дом, где он жил. Как будто она там была! Как будто Джеймсу было не наплевать на это!

Конечно, Джеймс ревновал. И когда он поделился с Сириусом, тот сказал, что это глупо – ведь все знали, как отвратителен Снейп, и как обожает Джеймса Лили. Тем не менее, ради спокойствия своего друга, Сириус решил навестить Нюниуса.

Почти десять лет назад Сириус вот так же стоял и смотрел на старый дом в Тупике Прядильщиков, за которым сейчас следил в облике Бродяги. Десять лет назад, воспользовавшись парой заклинаний, он разбил все окна и зеркала в этом доме, а заодно разбросал в гостиной помет тестралов. Это было как раз то, что заслужил этот вонючий подонок за то, что заставил Джеймса усомниться в чувствах Лили.

А теперь, глядя, как Нюниус мучает Гарри, Сириус жалел, что не наслал на дом Адский огонь. Но сегодня он уничтожит Снейпа, да, так же, как тот уничтожал сына Джеймса. Мальчик точно голодает – кожа да кости, на вид не дашь больше четырех лет! И судя по тому, что он работал без остановок и жалоб, это было для него привычным делом. Домашний эльф.

Чем дольше он смотрел, тем невыносимее становилось желание забрать Гарри прямо сейчас. Но Бродяга был терпелив. Азкабан научил его этому.

Внезапно у его ноги скользнула змея. Бродяга лежал абсолютно неподвижно, чтобы не привлекать к себе внимание, но полностью готовый сразу защитить Гарри, если Снейп попытается ударить его. Да он перегрызет глотку этой сволочи, если тот подойдет хоть на шаг ближе к его крестнику!

- Гарри, - позвал сальноволосый ублюдок, и мальчик тут же вскочил на ноги, как будто его выдрессировали подчиняться каждому слову. – Пойдем. Время обедать.

- Да, отец, - кивнул Гарри, и побежал к Снейпу.

Сириус не сдержал рыка, услышав, как Гарри назвал Нюниуса. Да как этот кусок дерьма посмел заставлять Гарри называть себя его отцом?! И что еще он заставлял его делать после того, как забрал от Дурслей?!

Снейп слегка пригладил волосы у Гарри на затылке, и Сириус оскалился. Если бы ублюдок посмел ударить мальчика у него на глазах…

Как только они зашли в дом, Сириус глубоко вздохнул. Как он сможет продержаться до ночи? Надо забрать Гарри. С ним ему будет лучше.

И Нюниус не сможет снова отнять у него Гарри. Теперь уж Сириус не упустит свой шанс. В этот раз Снейп не уйдет отсюда живым.

Глава 20.

В этот вечер Гарри постарался поужинать побыстрее, чтобы подольше почитать перед сном. Отец сказал, что если он хорошо поест, Северус прочитает ему две сказки вместо одной, и даже послушает, как хорошо Гарри научился читать вслух благодаря урокам миссис Уизли (или тети Молли, как она сама просила ее называть). Отец сказал, что Гарри может звать ее тетей, даже если на самом деле это не так. И малыш не возражал – его настоящая тетя – Петунья - разрешала называть себя исключительно «мэм», и очень сердилась, если Гарри об этом забывал.

Однажды он упал с дерева, когда подрезал верхние ветки, и поранил руку, а когда звал на помощь, почему-то закричал «мама», и тетя Петунья долго била его длинной палкой, а потом заперла в сарае на неделю. Было легко считать дни, потому что солнечные лучи пробивались через дырявую крышу, и Гарри видел, когда начинался день. Он даже сумел попить немного дождевой воды, набрав ее в металлическую миску из-под гвоздей. А вот еды достать так и не получилось. Разглядывая пауков на потолке сарая, он размышлял, не забыли ли вообще про него. Но, к счастью, тетя Петунья дала ему кусочек хлеба до того, как Гарри все-таки решился бы съесть пауков.

Иногда, когда дождь снаружи лил особенно сильно, пораненная рука особенно болела.

Однако сегодня Гарри не собирался больше думать о тете Петунье. Он собирался почитать для отца, чтобы тот убедился, что Гарри вовсе не такой тупой, как говорили Дурсли.

Гарри взял маленькую бело-синюю книжку со светловолосым мальчиком на обложке, и принялся читать.

- Тату была мамой Пинкл Мура, не-епово…

- Нелепого, - тихо поправил отец.

- … не-епого котенка с мягкой шерстью. А маленький черный Пинкл Мур все рос и рос, пока не вырос таким же большим, как Тату. И все, что он делал, он делал с ней. «Два друга в-вместе», - сказал Пинкл Мур, - продолжал Гарри, радуясь, что знает почти все слова, а те, что не знает, может хотя бы прочитать по буквам.

Мальчика с обложки звали Кристофер Робин, и отец уже читал ему несколько историй про него и его друзей. Несколько рассказов были про старого медведя Пуха, над именем которого Гарри долго хихикал. Но были и другие рассказы, такие как «Пинкл Мур», про котенка, и малыш очень любил котят из-за Трикли Тарт. Гарри знал, что ей нравится читать вместе с ним, как сейчас. Она сидела у него на коленях и цеплялась за странички, когда Гарри переворачивал их. Они читали все вместе на его кровати, и Гарри сидел на коленях у отца, а тот прислонился спиной к деревянной спинке.

Пару недель назад отец вручил Гарри книгу «Теперь мне шесть» и сказал, что в детстве он сам очень любил ее. Теперь это была любимая книга Гарри, она нравилась ему даже больше той, что подарила профессор МакГонагалл. И он умирал от гордости, что теперь сам может читать отцу сказки.

- Хорошая работа, Гарри, - пробормотал отец, целуя его в затылок.

Гарри улыбнулся, отец крепко обнял его и улыбнулся в ответ.

- Пора спать, - отец ссадил его с колен на кровать и укрыл одеялом.

- Я могу почитать тебе и завтра.

- Знаю, что можешь, - отец поцеловал его в лоб, и Гарри закрыл глаза. Он никогда не встречал никого, похожего на отца. До того, как он забрал его от Дурслей, никто не касался его так по-доброму. Никто не улыбался ему, как отец. Не волновался о нем.

Отец присел на край кровати, и еще пару минут они дышали в унисон, и Гарри пытался очистить разум, чтобы ночью его не мучили кошмары. В конце концов, Гарри не удержался и широко зевнул. Отец тут же встал.

- Спокойной ночи, Гарри.

- Сп-ночи, отец.

- Спи хорошо.

- И ты, - Гарри закусил губу, неуверенный, а потом сказал:

- Я тебя люблю.

В уголках глаз у отца появились морщинки, как будто он улыбался внутри.

- Я тоже люблю тебя, сын.

Улыбнувшись, Гарри зарылся носом в подушку, чувствуя себя самым счастливым человеком на свете.

***

Сириус Блэк тихо произнес «Alohomora», перекинулся в Бродягу и сунул нос за дверь. На кухне было темно. Он знал, что у Нюниуса есть домашний эльф, так что тщательно прислушался к любым звукам.

Ничего.

Никаких сигнальных заклятий. С другой стороны, Бродяга и в Хогвартс проник без особых проблем. Сириус сильно сомневался, что Нюнчик свой дом защитил лучше, чем поколения директоров школу.

Бродяга крался на запах своего крестника через кухню, вдоль стеллажей с книгами в гостиной и, наконец, по лестнице на второй этаж. Его сердце оглушительно стучало. Скоро Гарри будет в безопасности.

На верху лестницы Сириус задумался. Стоило ли сначала убить Снейпа, или просто забрать Гарри и уйти? Не выдержав напряжения, он тихо рыкнул. Часть его требовала сейчас же забраться в комнату сальноволосого ублюдка и разнести там все в щепки.

И только желание спасти Гарри остановило его. Удивившись, он обнаружил, что Гарри живет в отдельной комнате, а вовсе не в клетке или в чем похуже – уж зная Снейпа… Но мальчик мирно спал на широкой кровати. Над его головой мягко переливался всеми цветами радуги волшебный шар, освещая тонкое лицо Гарри. Его длинные ресницы отбрасывали тень на бледные щеки, а руки с тонкими запястьями лежали поверх одеяла.