Долги дьяволов - Кристи Голден

Не менее выгодно, чем подсаживать людей на наркотики.

Джим с Тайкусом вежливо кивали. Форрест водил их по разным рабочим местам, объяснял, к чему тут разные препараты, для чего они нужны, и все такое. Хронометр показал 13:00, примерно середину дня — в сутках Алкионы было двадцать пять часов, — и, хотя никаких гудков слышно не было, ученые, как один, поднялись со своих мест. Отложили рабочие журналы, сняли маски, сменили белые халаты на уличные плащи и ушли обедать. Последняя, кто уходил — женщина немного за тридцать, черноволосая и голубоглазая, — замешкалась и неуверенно оглянулась на Форреста.

— Иди, иди, Мадлен, — сказал Форрест. — Я тут закончу и приведу их обедать чуть попозже. Я просто хочу показать нашим гостям кое-что еще.

Мадлен взглянула на Джима и Тайкуса. Тайкус осклабился, Джим закатил глаза. Она обернулась к Форресту и кивнула.

— Конечно, солнышко.

Женщина сняла свою маску, оттянула маску с его лица, поцеловала его, улыбнулась Джиму с Тайкусом и ушла.

— Моя жена, — пояснил Форрест. Джим уставился на него. Они с Тайкусом дружно сняли маски.

— Насчет нее мы не договаривались, — сказал Тайкус. — Двоих мы взять не можем!

— Это и не понадобится, — невозмутимо ответил Форрест. Он улыбнулся. — Я уверен, что мистер О’Бенон сумеет предоставить мне кого-нибудь, чьи ласки уймут мою скорбь от необходимости расстаться с возлюбленной супругой. Так, у нас всего пятнадцать минут, после этого будет считаться, что я нарушил правила внутреннего распорядка. После этого у нас будет еще минут пять — вы, наверно, обратили внимание, за безопасностью тут смотрят спустя рукава. Следите за дверью.

Черствость этого человека шокировала Джима. Но, наверное, этого и следовало ожидать. В конце концов, Форрест ничтоже сумняшеся продался известному криминальному авторитету и теперь готов использовать свои знания для изготовления наркотиков…

«Ну да, а я продался известному криминальному авторитету, чтобы избавиться от наемного убийцы, который за мной охотится, и теперь помогаю этому ублюдку сделаться миллиардером, — подумал он. — И кто, спрашивается, хуже?»

— Не докторишке с девчачьими ручонками учить меня моей работе! — буркнул Тайкус. Похоже, Форрест раздражал его не меньше, чем самого Джима. Интересно, а его-то почему?

Тайкус отошел к дверям и застыл на страже. Джим тем временем следил за Форрестом. Доктор проворно скачал информацию с компа, потом засуетился, распихивая по карманам разные мелочи. В какой-то момент рукав у него задрался, и Джим увидел, для чего нужен был ключик, вложенный в конверт с заданием. К предплечью Форреста была пристегнута небольшая коробочка.

— Там рецепт?

— И химически чистый образец утопии, — ответил Форрест. — Самый крутой искусственный наркотик, что есть в продаже. Все пытаются его воспроизвести, но пока что это никому не удалось.

Утопия! Неудивительно, что за мужиком так охотятся. Утопия обычно вызывала стремительное и прочное привыкание. Что-то эта дрянь меняла там, в мозгу. Судя по всему, утопия давала один из самых ярких приходов, с мягким отходняком и несильными побочными эффектами — по крайней мере, поначалу. Но после нескольких раз приходы становились уже не такими яркими. Приходилось увеличивать дозу, чтобы добиться того же кайфа. В некоторых случаях возникали серьезные побочные эффекты: подопытные начинали биться в конвульсиях. Больше об этом наркотике Джим ничего не знал, да и знать не хотел.

— Так это вы ее изобрели?

— А то! — Форрест широко улыбнулся. — Собственно, изначально мы пытались сделать хорошее обезболивающее…

— И у вас, похоже, получилось, — сказал Джим. Он был почти уверен, что ему удалось не выдать, какое презрение он испытывает.

— Десять минут! — напомнил Тайкус.

— Я почти готов!

И Форрест распихал по застегивающимся кармашкам еще несколько мелких предметов.

— А мне вот хотелось бы знать, — протянул Тайкус, — если у нас есть рецепт и образец, на фига тогда нам вы?

Форрест вскинул свою седовласую голову. Голубые глаза превратились в осколки льда.

— Потому что рецепт неполон. Кое-что можно найти только тут, — он постучал себя по виску.

— Мой босс приобрел вас — и рецепт, — сказал Тайкус, поворачиваясь спиной к двери. Он вынул пистолет и теперь медленно его поднимал. — Уж не пытаетесь ли вы его надуть, а?

— Нет, — сухо ответил Форрест. — Я просто стремлюсь гарантировать себе, что останусь жив после того, как меня похитят отсюда наемные головорезы вроде вас.

Тайкус хлопнул себя ладонью по груди.

— Эй, мистер Форрест, поаккуратнее! Вы, между прочим, ранили чувства Тайкуса Финдли!

У Форреста в руке откуда ни возьмись появился маленький, изящный пистолетик.

— Опустите пистолет немедленно, иначе я вам раню не только чувства!

— Бога ради, господа! — сказал Джим. — Давайте уже свалим отсюда, а?

И тут погас свет.

— Что за чертовщина? — воскликнул Форрест пронзительно и испуганно. — Это тоже часть вашего плана?

— Да нет, — сказал Джим. Несмотря на то, что свет погас, на столах светились язычки нескольких газовых горелок. Интересно, зачем ученые их оставили? Может, думали, что Форрест будет уходить последним, он и выключит? При свете горелок мало что можно было разглядеть, но все-таки хоть что-то. — Спокойней, доктор Форрест. Вы все взяли, что нужно?

— Почти все…

Голос у доктора дрожал. Джим ухмыльнулся в темноте. Ботаник, небось, в штаны наложил со страху…

— А что, аварийное освещение не работает? — спросил Джим. — В смысле, у вас же тут серьезная суперсовременная лаборатория. Неужели на случай отключения электричества ничего не предусмотрено?

— Н-не знаю… — промямлил Форрест. — У нас тут еще никогда электричество не отключали. Да, наверное, что-то такое должно быть…

— Что-то ни хрена мне это не нравится, — сказал Тайкус. — Валим-ка отсюда по-быстрому!

Форрест внезапно протиснулся мимо Тайкуса, попытался открыть дверь — и не смог.

— Черт! — буркнул Форрест. И застучал в дверь. — Эй! Охрана! Помогите! Дверь не открывается!

У Джима по спине поползли мурашки. Тут что-то не так…

И он понял, в чем дело.

— Тайкус! Отойди от…

Тайкус явно размышлял на ту же тему, потому что не успел Джим произнести его имя, как он развернулся и отскочил как можно дальше от двери.

Дверь взорвалась с оглушительным грохотом. У доктора Форреста, который как раз колотил в нее, умоляя его выпустить, не было ни единого шанса. Ошметки его тела вместе с осколками горячего металла разлетелись по всей лаборатории.

Тайкус с Джимом нырнули под стол, прячась от битого стекла, как раз в тот момент, когда на один из столов побольше приземлилась голова Форреста вместе с куском двери. Приятели вскочили на ноги, целясь в дверь.

В дверном проеме возникла человеческая фигура, преграждающая путь. Они принялись палить и, по идее, изрешетили фигуру пулями, но она никуда не делась. По комнате раскатился оглушительный хохот. Когда дым развеялся, оба узнали высокого человека, стоявшего в дверях.

Это был Иезекииль Дон.

Глава 15

У Джима возникло такое ощущение, как будто его мускулы обратились в воду от ужаса. В Дона попало не меньше двух десятков пуль…

— Треклятая голограмма! — взревел Тайкус. — Эй, Джимми! Валим отсюда, я больше не дам этому крысиному ублюдку издеваться над нами.

Гулкий хохот заполнил комнату, исходя, казалось, сразу со всех сторон.

— Молодец, мистер Финдли! У вас острые глаза, хоть они и косые!

— Джимми!

Голос у Тайкуса сделался резким и ломким, как стекло. Джим достаточно хорошо знал своего приятеля, чтобы понимать, что Финдли тоже с трудом сдерживает панику.

— Сними с Форреста эту коробку. Быстро!

Конкретная задача помогла Джиму сосредоточиться. Он ожил и принялся действовать. И всего на миг замялся, сообразив, что Форрест разбросан по всей лаборатории. Потом он увидел под столом его торс. Металлическая коробочка по-прежнему была пристегнута к правой руке.

— Смотрите, не развалитесь на куски, как ваш приятель! — прозвучал насмешливый голос Дона. — Хоть

вы и попались в ловушку, как крысы. Лабораторные крысы, я бы сказал! В лаборатории вы и умрете.

— Лично я пока нигде умирать не собираюсь! — рявкнул Тайкус. Джим возился с ключиком, а потом выронил его, и ключик со звяканьем укатился куда-то в темноту. Джим плюнул и вытащил нож, который всегда носил за голенищем. И принялся, кряхтя, отрезать руку.

— А знаете, ведь Фик мне говорил то же самое! — задумчиво произнес Дон. — Это были едва ли не последние его слова. Меня раздражал его голос, поэтому я первым делом вырезал ему язык. После этого он уже ничего не говорил, но еще некоторое время мог вопить. Хотите послушать?