Империя звёзд - Элисон Бэрд

— Я его почти что боюсь. Не могу понять, зачем из всех людей выбрали меня. Я не могу его защитить и не смею использовать.

— Вам не предназначено его защищать — совсем наоборот: это он создан, чтобы защитить вас. Как — я не знаю. Не думаю, чтобы содержащуюся в нем силу можно было использовать во зло, хотя вещество, из которого он сделан, все же принадлежит материальной плоскости и потому само по себе не является ни добром, ни злом — как всякий камень. Этим самоцветом может владеть кто угодно — иначе ни Модриан-Валдур, ни зимбурийский царь Гуруша не могли бы его присвоить. Наши враги желают его у нас похитить, и мы не знаем зачем, потому что использовать его они не могут. Может быть, они просто хотят, чтобы сила, в нем содержащаяся, стала вам недоступна.

— Когда я его трогаю, происходят странные вещи, — сказала Эйлия.

— Какие?

— У меня возникают… странные ощущения. Образы в голове, ускользающие, когда я хочу их рассмотреть. Вы пытались когда-нибудь, проснувшись, вспомнить сон, а это не получается? Вот такие вот. Предсказательницы мне говорят, что духи, хранящие Камень, посылают мне видения. Если так, то хотелось бы, чтобы они говорили яснее.

Но Эйлия вопреки своим словам ощутила облегчение. Когда By говорил о Камне так спокойно и обыденно, Камень переставал быть загадочным и путающим. О нем можно рассуждать, даже, быть может, объяснить.

— В ночь большой бури в Мирамаре, я думаю, Камень как-то овладел мною.

— В некотором смысле так оно и было. Мы с Аной ощутили, что он пропускает сквозь вас энергию Эфира. То есть энергию, посылаемую из Эфира кем-то или чем-то неизвестным.

— Я не умею призывать свою силу по желанию, как немереи. Просто что-то происходит, и у меня нет над этим власти. Мастер, магия меня пугает. Что, если я, пользуясь ею, сотворю что-то ужасное?

By снова улыбнулся.

— Если это ваша самая большая тревога, — сказал он, — то я бы не стал об этом беспокоиться.

— Но сейчас я все равно ничего не могу сделать. Я даже не умею слышать мысленно, как Лорелин, а она это много лет делает.

— Вы понимаете каанский язык, принцесса? — вдруг спросил By.

— Каанский? — повторила Эйлия, озадаченная сменой темы. — Да нет. Лорелин на нем разговаривает, и Дамион немножко знает, а я — ни слова.

— Очень интересно. Потому что, видите ли, именно на нем я сейчас с вами говорю, и говорю уже двадцать минут. И вы каждое слово понимаете. — Она повернулась к нему, разинув рот. Он рассмеялся. — Видите? Вы уже слушаете мысленно, а не только ушами. Вы ощущаете мысль в оболочке произнесенных слов. Может быть, испытания раннего детства заморозили развитие ваших способностей. Или ваша мать своей силой подавила их, чтобы вы на Мере не выдали себя в младенчестве, используя магию. — Он запнулся. — Эйлия… я вам должен сказать одну вещь.

Лицо у него было, как всегда, невозмутимое, но что-то в его голосе Эйлию насторожило.

— Что именно, мастер? Что вы должны мне сказать?

— Некоторые немереи считают, что ваша мать вообще не была человеком.

— То есть они считают, что она была богиней?

— Не совсем так. Они думают, что она могла быть архоном.

— Архоном! — ахнула Эйлия.

— Да, последним. Несколько сотен лет назад на Мере, вероятно, еще жили последние из древних — отсюда все ваши легенды о детях, зачатых от демонов, фей или падших ангелов. Древних тогда уже было мало, но раса вымерла не до конца. Один из них мог принять образ и подобие человека. Отсутствие у вашей матери родственников и ее неимоверные силы склоняют к мысли, что она могла быть одним из уцелевших архонов — может быть, даже вождем архонов этого мира. Ибо она взяла имя Эларайния и приняла титул королевы.

Эйлия села на кровать и схватилась за голову.

— Моя мать не была человеком! — Живописный портрет золотоволосой женщины поплыл у нее перед глазами. Ее мать — древняя, архон. Как это может быть? — Но… но кто тогда я? — крикнула Эйлия в отчаянии.

By сел рядом и положил ей на плечо пухлую ладошку.

— Ну, ну! Я же не говорю, что это правда, и уж точно никто этого не может знать наверняка. Но я думал, что лучше будет вам знать.

Она сидела, отвернувшись от него.

«Я в это не верю. Не верю».

6. ДРАКОН И ФЕНИКС

— Войдите! — сказал Мандрагор.

Роглаг повиновался не сразу: в тоне принца слышалось что-то такое, от чего гоблин покрылся гусиной кожей. Он отворил тяжелую дверь и сделал три шага в комнату, но тут же резко остановился. Мандрагор сидел у широкого полированного стола из черного дерева, стоящего на лапах с когтями у дальней стены, и внимательно читал какой-то выцветший свиток пергамента. Свинцовые переплеты окон за ним были распахнуты настежь, некоторые разбиты, и осколки стекла поблескивали на каменном полу. А пол был забрызган кровью.

Мандрагор заговорил спокойно, не поднимая глаз:

— Если ищешь своего посланца, то его здесь нет. С ним произошел несчастный случай. Честно, Рог, мог бы сообразить, что не стоит посылать меня убивать кое-как обученного зимбурийца.

— Убивать? — Роглаг рухнул на колени в неподдельном ужасе. — На тебя кто-то напал? Но я никого не посылал!

На полу лежал кинжал — Роглаг его только заметил, — и лезвие его блестело среди осколков.

— Избавь меня от оправданий, Рог. Он сказал, что ты его послал. — Гоблин потянулся взять кинжал, и Мандрагор добавил, по-прежнему не поднимая глаз: — И острие смазано ядом — я смотрю, ты мои уроки усвоил.

Роглаг отдернул руку от оружия.

— Честно говорю, это не я! — взвыл он.

Наконец-то Мандрагор поднял глаза и посмотрел острым взглядом:

— Ладно, поверю на этот раз, что ты говоришь правду. Но если не ты, кто тогда?

— Кто-то, кто не сообразил, это ясно!

Мандрагор поднялся, хмурясь.

— Валеям моя смерть ни к чему, Халазару тоже нет смысла меня убивать, да он вообще верит, что я бессмертный дух. Значит, кто-то из его бесчисленных врагов? Но ведь если бы кто-то смог заслать убийцу в Йануван, первой жертвой стал бы сам царь.

Роглаг задрожал.

— Не знаю, кто это, но меня он тоже ненавидит! Он хотел, чтобы я оказался виновен, если ты выживешь!

— Это не обязательно означает личную неприязнь к тебе: он тебя мог выбрать просто козлом отпущения. Я тут кое-что должен выяснить. А ты поищи стекольщика: пусть починят разбитое окно.

Мандрагор вздохнул вслед выскочившему гоблину. Значит, есть еще один враг, неизвестный. Не слишком большая неприятность, но все же ненужная. Кусачая муха в момент битвы с опасным врагом — мелочь, но может помешать сосредоточиться. Надо будет что-то с этим сделать, но сейчас есть заботы более срочные.